М-да. Вот и попробуй пойми этих женщин. На её признание я отвечать не стал. Вообще, подобными словами о любви никогда не разбрасывался. Чего уж там! Не говорил их вообще никому. И, честно говоря, пока не собирался. Да, Мария мне нравилась, но между «нравиться» и «любить» целая пропасть.

Утром (возвращаться к себе моя гостья не собиралась) меня разбудили за полтора часа до завтрака наиприятнейшим для любого мужчины способом, и после совместного душа, где мне пришлось вернуть девушке ответочку, все же заставили поведать о моих способностях.

Когда Фонвизина узнала, что я создаю Арканы, да еще и увидела некоторые из них, глаза у нее округлились.

— Какие идеальные черты… — восхищенно заметила она, рассматривая Змея Горыныча. — Я, конечно, видела твоих созданий в бою, но здесь все смотрится совершенно иначе. Все же у тебя талант…

Я скромно промолчал, ожидая продолжения фразы.

— Тебе ведь уже предлагали вступить в какой-нибудь род… — продолжила Фонвизина, но, тут же спохватившись, всплеснула руками. — Ой, я ведь забыла. Об этом же никто не знает!

— Сама ведь сказала, — проворчал я, — если уж ты узнала, значит, и другие могут.

— Я не другие, — гордо заявила красавица. — Теперь я с тобой и очень постараюсь, чтобы об этом никто не узнал!

— Со мной… — повторил я. — А Варвара как к этому отнесётся, не думала?

— Как отнесется? — недоумевающее посмотрела на меня собеседница. — Да нормально она отнесется. Мы с ней это уже обсуждали… — она вдруг осеклась под моим пристальным взглядом. — Что? Все в порядке, Паш, не переживай.

Наверное, я никогда не привыкну к здешним полигамным отношениям. Оно, конечно, с точки зрения мужика, невероятно круто, но перестраиваться крайне сложно.

— Так что будем вместе! — безапелляционно заявила Маша. — И кстати, — она вдруг вопросительно на меня посмотрела, — раз уж ты рисуешь арканы… Они, знаешь ли, дорогие. Не думал их продавать?

— Продавать? — фыркнул я и коротко поведал о мнении Распутина на этот счет, чем вызвал веселый смех.

— Вот же… академики, — покачала головой Фонвизина, отсмеявшись. — Да ничего страшного в подобных сайтах нет! Анонимно картами торгуют не один и не два человека. Правда, карты там в основном обычные. А вот про Арканы не знаю, но попробую выяснить.

— Хм… И правда, выясни, — кивнул я. — А сколько такие могут стоить?

— Не знаю, — развела руками собеседница. — За обычные берут от десяти тысяч, а вот за более редкие куда дороже… В общем, обещать пока ничего не буду. Дай мне всё выяснить, договорились? — она вопросительно на меня взглянула.

— Ладно, — улыбнулся я. — Нам, кстати, пора выходить, — постучал по часам на руке. — Ты первая.

— Зачем? — не поняла, чего я от неё хочу, Фонвизина.

— Ты что же, хочешь, чтобы все сразу всё узнали? — удивленно посмотрел на нее я.

— А что такого-то? — нахмурилась. — В чем проблема?

— Да, собственно, ни в чем, — махнул я, решив больше не заморачиваться. Все равно бессмысленно. Как там говорится? Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, во.

— Кстати, — вскинулась Маша, — к нашей сегодняшней поездке все готово. Ты не возражаешь, если мы снова отправимся на летте Холмогоровой? Настя с радостью его одолжит. Часа в два, например, пойдёт?

— Не возражаю… — пожал плечами. — Я тебе ещё не сбросил адрес этого поместья. Эйзенштейн мне выслал. Сейчас… — и полез в карман. Сообщение от продюсера я видел, но прочитать сам текст так и не удосужился.

— Не надо, Паш. Я прекрасно знаю, где находится его поместье.

— Ого! А откуда такие познания?

— Паша, — весело ухмыльнулась Фонвизина, — после того, как ты рассказал о приглашении, я сразу всё нашла. Да это и не секрет. Все фанаты знают.

— А ты фанатка? — поинтересовался я у нее.

— Я… — она как-то неопределенно хмыкнула, словно в чем-то сомневаясь. — Скорее нет, чем да. Но музыка всё равно интересная… Кстати, ты бы надел что-нибудь неофициальное. Подобные приемы не бал со строгим дресс-кодом. Там просто не поймут. Творческие люди все же…

Я последовал ее совету. Минут через десять мы вместе спустились, и наше появление, понятное дело, встретили весьма многозначительными взглядами. Правда, Варвара, к моему изумлению, смотрела ободряюще. Такое впечатление, будто вот-вот большой палец покажет — типа молодец, Пашка, одобряю! Таким же был взгляд и у Инессы. Благо хоть с ней всё понятно. Наверное, старая грымза решила, что теперь я наконец отстану от её дражайшей подопечной. Между тем Волконский и мажорки уставились на меня с завистью. Да не, показалось…

Уже по пути на завтрак Мария сообщила всем, что она обо всем договорилась и вылетаем мы ровно в два часа. Так что после трапезы, попрощавшись с унылой Курбатовой, мы дружной толпой направились на стоянку. Настроение у моих спутников было приподнятым. Если, конечно, не брать в расчет Инессу. Госпожа Гронштейн пребывала в своем фирменном хмуром виде. Честно говоря, я совсем не понимал подобного телохрана. Любой выход за пределы академии она воспринимала как какую-то проблему… Отсюда можно сделать вывод, что, собственно говоря, работать телохраном ей совершенно не хочется. Странно. Я, кстати, уже несколько раз спрашивал об этом у Игоря, но тот только пожимал плечами. Мол, это же Гронштейн!

Увы, к нашему традиционному составу не смогла присоединиться и Иви. Расстроенная эльфийка сообщила, что декан устроила какое-то внеочередное занятие и уйти с него она никак не может, хоть и пыталась договориться.

— Ида Савельевна сказала, что на этот раз исключений быть не может, — грустно вздохнула целительница, так что на одного человека, то есть на одну эльфийку, нас стало меньше.

У входа на стоянку все повторилось. Как и в прошлый раз нас придирчиво проверили, изучили разрешение и только потом пропустили. Кстати, народу оказалась даже больше, чем тогда. Видимо, студенты уже накопили баллы и спешили их потратить. Разумеется, мы все в очередной раз оценили летт, принадлежавший Насте. Вот разбогатею, точно приобрету себе нечто подобное. С мягкими кожаными диванами, мини-баром и холодильником. Вот только надо будет несколько уроков пилотирования взять. Так-то ничего сложного вроде нет, но пару занятий пройти не помешает.

За штурвал уселась Инесса. Через пять минут мы взлетели. Сегодня наш путь лежал за местный МКАД. Под флаером проплывали серые дома довольно мрачно выглядящих окраин. Короче, почувствуйте контраст с центром. Поместье Эйзенштейна, насколько я понял, стояло примерно в районе города Мытищи. Всё это я сравнивал с прошлым миром. Правда, Мытищи в Рочестене являлись этаким небольшим конгломератом нескольких деревень, расположенных друг от друга километрах в десяти. Остальное пространство вокруг них занимали бесчисленные поля, где трудились крестьяне, коих я лицезрел с высоты в виде мелких фигурок, чем-то напоминающих муравьев.

Чуть в стороне от всего этого «великолепия» красовался величественный храм. Кажется, это первый храм на моей памяти, не посвященный Перуну. Громадное белокаменное строение окружала высокая решетчатая ограда, а венчало его несколько куполов, переливающихся золотом. На центральном возвышалась большая фигура сурового бородатого мужика с золотым ореолом вокруг головы и каким-то жезлом, зажатым в вытянутой правой руке.

— Храм Даждьбога, — сообщила мне Варвара, устроившись рядом. Мария и Настя о чем-то шептались, Игорь просто смотрел в окно. — Насколько мне известно, он один из самых больших в Российской Империи. Даждьбог на втором месте по количеству верующих, но от Перуна всё ещё сильно отстаёт.

— Ой, у нас же есть время? — вдруг опомнилась Холмогорова, оторвавшись от беседы с Фонвизиной. — Давайте в храм заглянем. Я свечку поставлю! Ну а что? — она встретила наши удивленные взгляды, с вызовом подняв подбородок. Даждьбог, между прочим, покровитель моего рода!

— А у тебя кто покровитель? — поинтересовался я у вдруг ставшей какой-то задумчивой Марии.

— У меня? Да… — мне вдруг показалось, что девушка замялась, но в разговор вновь вмешалась Настя.