– Поддержать Ковчег с правого фланга! – рявкнул Балор Келл. – Передать сообщение Аластору Кракову! Скажите, что он раз и навсегда доказал нам: у Механикум и правда есть, чем побряцать в штанах!

Мостик одобрительно зашумел. Бранн начал отдавать приказы, чтобы поравняться с огромным Ковчегом и не перекрыть ему векторы атаки. Хотя на самом деле капитан не имел ни малейшего представления о том, где у «Кредо» расположено вооружение. Он так и не добился от марсиан планов уникального корабля, поэтому они с Балором решили, что даже сами Механикум не знают точно, как устроены эти невероятные посудины, спущенные со стапелей космических верфей еще в Золотой Век.

– Переведите хотя бы пару скан-дронов на общий план «Кредо Омнисии», – приказал Келл. Ауспексы показывали, что Ковчег аккумулирует энергию с периферийных систем. Он стрелял лэнсами, макропушками типа Марк VI Марс и мезонными батареями, но энергия была нужна для чего-то другого. Враск бы понял, но Балор просто почувствовал.

Скан-дроны вовремя взяли нужный ракурс. Ковчег выдвинулся из строя, выступив сразу против четырех «медуз», одна из которых была сильно повреждена в схватке с «Гневом Нуаду». Корабль Механикум развернулся к одному из противников и задрожал всем корпусом. Его верхняя часть с многочисленными башенками и радарными вышками приподнялась и скользнула назад, образуя в самом центре носовой части стремительно расширявшийся проем.

Из проема показалось приплюснутое орудие неизвестной конструкции. Оно плавно выдвинулось из корпуса на полкилометра. Периметр угловатого ствола засветился синевой, через несколько секунд превратившейся в непроглядное черное пламя.

А потом орудие выстрелило. От выстрела весь Ковчег содрогнулся, несколько башенок смяло отдачей, один из кормовых двигателей взорвался. Из орудия вылетел шар абсолютной тьмы. Меньше чем за удар сердца он достиг «наутилуса», маячившего во втором ряду вражеского строя и продолжавшего выпускать орды истребителей и торпед.

Балор не в полной мере понял, что увидел в следующую секунду. Шар тьмы будто прошел сквозь корпус ксеносского корабля, замерев в его центре. Эта призрачная иллюзия усилилась, когда шар начал вращаться, сминая пространство вокруг и втягивая его в себя по экватору и на полюсах. Сам свет вокруг потемнел и начал отливать полупрозрачной белизной. Ближайшие к наутилусу «торпеды» тоже начало затягивать в точку искривленного пространства.

– Сингулярность? – спросил кто-то из легионеров. Келл не знал. Никто не знал. Но по всему выходило, что «Кредо Омниссии» только что выстрелил в чужих черной дырой.

Прошло всего несколько мгновений и «наутилус» разорвало на куски. Обрывки черного корпуса и зеленого вещества стягивались в пучок к центру сингулярности, пока от них ничего ни осталось. А затем сингулярность будто пожрала сама себя и метрика пространства восстановилась, образовав в самом сердце битвы пространство, вычищенное от чего бы то ни было.

– Есть связь с Ковчегом? – Келл изогнул бровь, всматриваясь в искаженные статикой пикты, на которых «Кредо Омниссии» возвращал исходную конфигурацию, пряча в своих недрах чудовищное оружие. – Спросите у магоса, сколько еще раз он может выстрелить ЭТИМ?

Ответ пришел неожиданно быстро.

– Я предвосхитил ваш вопрос ввиду его статистической вероятности, не допускавшей альтернативных прогнозов, – механический голос Кракова звучал рвано, в нем ощущалась агрессия, хотя он был лишен явных эмоций. – На актуальный момент времени орудие «Хольмберг» больше не может быть активировано. Прогнозируемое время восстановления – сто двадцать терранских суток. Если у нас будет возможность развернуть полную сеть солярных батарей вблизи местной звезды, это время можно сократить на двадцать пять целых, семьдесят пять сотых…

– Я вас понял, магос, – перебил Келл. – Не покидайте построение, продолжаем оттягивать на себя как можно больше ксеносских кораблей. И, – примарх напряг желваки, – спасибо за помощь, Аластар.

К этому моменту линейные крейсера перестроились, вперед вышли наименее поврежденные суда. Эскортники тоже перегруппировались, получив поддержку из последнего резерва.

– Построение «Черепаха», – Келл опустил взгляд и потер висок. Затем посмотрел на Бранна, буквально вросшего в командный трон. – Стоим до послед…

Договорить он не успел, его оборвал сигнал общей тревоги. Сенсоры вновь солгали – с надира подошло не две «медузы», а пять. Уничтожение «наутилуса» могло бы дать имперцам передышку, но враг теснил флот Авангарда Терры на всех направлениях. У противника по-прежнему было меньше кораблей, но, следуя имперской классификации, выходило, что у ящеров все суда – капитального класса.

«Медузы» атаковали флагман, игнорируя линейные крейсера, другие линкоры и даже Ковчег. Они сосредоточились на «Гневе Нуаду», будто только сейчас сообразив, что это ведущее судно и его уничтожение окончательно дезорганизует противника.

По сути, когда Балор вывел свой корабль на передовую, он совершил тактическую ошибку. Солей, Лев, Пертурабо – практически любой из его братьев сказал бы именно так. Но Келл не мог, просто не умел оставлять своих людей погибать. Он боролся за каждую жизнь. Даже ценой других жизней.

Дорн и Жиллиман считали это глупостью. Леман и Феррус называли это отвагой. В действительности, все было проще. Только Сангвиний, который никогда не высказывался по этому поводу, действительно понимал мотивацию Келла.

Но теперь все это не имело значения. Бранн был вынужден разорвать строй, уходя от многочисленных залпов зеленого вещества. У «Гнева Нуаду» не осталось щитов, поэтому каждое попадание наносило ему непоправимый урон.

Два выстрела угодили в кормовую надстройку, один в левый борт. Сдетонировало несколько батарей «Стигий» и линкор сорвало с вектора движения цепью чудовищных взрывов, прокатившихся по боевым палубам от носа до кормы.

Основные двигатели вышли из строя, генераториум получил критические повреждения, «Глориана» потеряла ход. «Кредо Омниссии» попытался прикрыть флагман и вдвоем они сумели уничтожить еще одну «медузу». Почти сразу Ковчег разнес в щепки ту, что Бранн лишил щитов ранее. Несколько «медуз» переключилось на корабль Механикум, с зенита к нему направился «наутилус».

У «Кредо Омнисии» были собственные эскортные корабли, но большинство из них поддерживало терранские суда на флангах. У Кракова осталось два крейсера класса «Лунный», один крейсер класса «Диктатор» и соединение фрегатов поддержки. Он расходовал их осторожно, иногда вынужденно направляя прямо под вражеские выстрелы, чтобы самому избежать прямых попаданий. Ковчег был значительно менее маневренным, чем имперские линкоры.

Вскоре «Гнев Нуаду» получили еще два попадания. Впервые корабль тряхнуло так, что примарх был вынужден взяться за поручни ограждения. Основные люмены отключились, их сменили аварийные люминоленты.

– Вокса нет, даже внутреннего, – доложил старший офицер связи.

– Ауспики и авгуры тоже отключились, – добавил лейтенант сенсориума. – Мы слепы и глухи.

– Нам переломили хребет, – процедил Бранн. Глаза капитана с лопнувшими капиллярами метались между показаниями на основном гололите и линзами дополнительных экранов. Он искал выход. А пока искал, машинально отдал несколько приказов, чтобы оставшиеся орудия атаковали.

– Целеуказания? – уточнили с орудийного модуля.

– Да стреляйте хоть в кого-нибудь, – за капитана ответил примарх. Он хотел добавить «это уже не важно», но потом понял, что так не считает. И они не должны считать.

Новое попадание разворотило нос «Гнева Нуаду», уничтожив передние маневровые двигатели и последние лэнсы, которые еще оставались. Хотя лэнсы было совсем не жалко, линкору едва хватало энергии на поддержание основных систем жизнеобеспечения.

Космический левиафан начал заваливаться на бок. Инерция тащила его все дальше, пока он не оказался во власти беспощадной гравитации Адвекс-Морс Примус. «Медузы» наконец оставили линкор в покое, так что смертные члены экипажа, рассчитывавшие на героическую гибель в бою, могли смело закусывать губы.