– Гуннар? – Регин абсолютно взаимно и без всякого стеснения изучал беловолосого, точнее – оценивал. – Вижу, на язык остер ты, Гуннар, а в бою как?
– Весьма, – кивнул тот, ни капли не смутившись. Он поудобнее перехватил свой странный клинок, явно – свежеоткованный. По длине вроде бы стандартный – хальфгейр с ладонью или около того, но уже большинства нордманских мечей и рукоять увеличена под хват обеими руками. Аудун когда-то видел подобные клинки, но здесь такими не сражаются. В этом времени нигде такими не сражаются, уточнил он про себя.
– Есть желание усомниться? – продолжил Гуннар, подходя к Регину. Аудун отметил, что за время, минувшие с их первой встречи, воин изменился – он уже не выглядел, как переплетение жил и костей, засунутое в кожаный мешок, а его волосы, вымытые и вычищенные, едва не поблескивали матовой белизной, будучи перехвачены пониже затылка в обычный хвост. Желтоватые глаза озорно глядели на бога мщения, тот же смотрел сурово, исподлобья, силясь понять, кто перед ним.
Аудун прошел мимо двух не в меру горячих воинов (хотя было ясно, что Гуннар всего лишь решил сыграть в игру, предложенную Регином) и направился к кузне, откуда доносился традиционный для таких мест металлический звон.
Кузнец стоял к нему спиной. Он был огромен – гейр в высоту и лишь немногим меньше – в ширину. Одет он был в короткие портки и кожаный фартук на голое тело, так что Аудун не мог не заметить его мышцы, большие, но при этом совершенно сухие, без капли жиринки, они переплетали предплечья, плечи и спину мастера толстыми канатами и буграми.
В правой руке кузнец держал клещи, левая обхватывала короткую рукоять стального молота, раз за разом поднимая и опуская его массивное оголовье. От каждого удара вместе с протяжным звоном в окружающий мир выплескивались фонтаны алых искр. Кузнец работал монотонно, можно было подумать, что между ударами проходит одинаковое количество времени, да и сами удары не отличались один от другого. Но Аудун кое-что знал о кузнечном ремесле, потому отлично видел, что каждое движение Вёлунда разнилось с предыдущим также, как каждый новый день не похож на минувший.
Рядом стояли два трэлла, один застыл возле мехов, завороженно глядя на работу мастера, другой копался в дальнем углу кузни, что-то куда-то перекладывая. Аудун хмыкнул, поняв, что Вёлунд – левша. Это было довольно странно, потому что за свою долгую жизнь он никогда не встречал кузнецов левшей, хотя не раз слышал мнение о том, что именно такие становятся самыми почтенными ремесленниками.
– Я приветствую тебя, мастер, – уважительно проговорил Аудун, вклинив свои слова в перерыв между взлетом и крушением кузнечного молота. Слухи, сплетни и секреты, передаваемые шепотом, привели его в эту обитель огня и стали, но кем на самом деле является ее хозяин и как подступиться к нему – знаменосец не знал. Потому что этого не знал никто.
Были у него некоторые догадки на этот счет, но для начала нужно было как-то обратить на себя внимание кузнеца, чтобы он хотя бы повернулся к Аудуну лицом. В этот момент сзади донесся звон стали, в стремительном взмахе напоровшейся на другую сталь. Оба трэлла вскинули головы и посмотрели на опушку перед кузней. Знаменосец не пошевелился, кузнец продолжал заниматься своим ремеслом.
– Меня зовут Аудун, твое имя, мастер, мне изве… – он хотел продолжить, но был довольно резко прерван.
– Знаю я, кто ты, – голос у кузнеца был под стать его размерам – низкий и раскатистый, так мог говорить вулкан, еще не пробудившийся, но давно к этому готовый. Кузнец опустил предмет, который ковал (им оказался наконечник копья) в бочку с маслом. Масло зашипело, мгновенно испаряясь в облаке сизого дыма. Судя по запаху было там не только масло, но даже, кажется, какие-то травы. Аудун невзначай подумал, что не зря в этих землях кузнецов издревле считают колдунам.
– И зачем пришел, знаю, – продолжил Вёлунд. Он извлек наконечник копья из бочки и бережно положил его на наковальню, клещи и молот он протянул стоящему у мехов трэллу, кивнул ему, тряхнув гривой светлых пшеничных волос.
Когда он обернулся, из под широких кустистых бровей на Аудуна посмотрели глаза, подобные закату над северным морем, темно-бордовые, холодные. Воин тут же понял, что когда-то эти глаза напоминали напитанные пламенем уголья костра, готовые в любой миг вспыхнуть и затмить своим светом целый мир, заставив окружающих до боли сомкнуть веки в попытке спасти себе зрение. Но те времена давно прошли, и теперь угли лишь тлели, где-то глубоко, за пеленой веков и печалей.
– Это удивляет, – честно признался Аудун, который был рад уже тому, что не ошибся в своих предположениях – Вёлунд не был человеком. – Но мы ведь не встречались раньше, так?
– Мои трэллы с самого утра шепчутся о новом знаменосце конунга Эйрика Агнарсона, который теперь вроде как конунг не только Вестфольда, но и Телемарка, – пояснил кузнец, проходя мимо посторонившегося Аудуна. На поляну, где бились Регин и Гуннар, он даже не взглянул. – Такие слухи даже до Бё долетают быстрее, чем Тьяльви мог себе позволить в лучшие годы, – он вновь посмотрел на Аудуна, хмыкнул и демонстративно смерил его взглядом. – Я даже знаю, какие у тебя крючки на обмотках, а ты удивляешься!
Он подошел к широкой бочке, в которую с крыши кузни вел деревянный желоб. Кузнец с протяжным вздохом облегчения погрузил руки в воду, затем ухнул в бочку головой, тут же вынырнул, звучно отфыркиваясь.
– А вот меня что удивило, – неожиданно продолжил Вёлунд, вновь сбив Аудуна, который намеревался вернуться к разговору о цели своего визита. – Так это мой племянник, – с этими словами он кивнул в сторону поляны, где Гуннар как раз отражал шквал стремительных атак Регина. – С чего ж он решил пойти за тобой…
Так Аудун открыл для себя еще одну истину, эти двое – Регин и Вёлунд – родственники, причем близкие. Знаменосец тут же стал прикидывать, как использовать этот факт себе на пользу. А потом кузнец вздохнул и его последующие слова унесли с собой на миг вспыхнувшую надежду.
– С другой стороны, – проговорил он, скривившись. – Видар всегда был идиотом.
Кузнец вытер руки и лицо льняной тряпицей, бросив ее на край бочки. Краем глаза Аудун заметил, что Лейв больше не наблюдает за поединком, а сидит неподалеку в тени высокого дуба, раскинув перед собой серые камешки, надо думать – с обозначениями рун и ставов. Воин никогда не видел, как шаман выспрашивает секреты у своих богов, его это мало заботило, но сейчас показалось важным.
– Раз ты знаешь, зачем я пришел, – Аудун поспешил отбросить лишние мысли. – Тогда я спрошу прямо – ты поможешь мне?
– Помогу ли я тебе? – переспросил Вёлунд и сквозь его непроизвольно растянувшиеся в улыбке губы прорвался громоподобный смешок. – Разумеется, нет!
– Почему же? – Аудун требовательно посмотрел на него. Что ж, подумал он, никто и не говорил, что будет легко.
– Я много крепостей построил, – заметил кузнец. Он прошел к лавке, что притулилась у одной из стен крытой части кузни, и грузно сел на нее, но не как старик, а как сильно уставший мужчина. – И знаешь, для чего я их строил? Чтобы их никто никогда не смог взять. Ни подобные им, – он кивнул в сторону суетящихся рядом трэллов. – Ни подобные нам.
Вёлунд действительно хорошо понимал, кто пришел к нему. Но не знал, не мог знать – зачем. И конечно – им овладело любопытство, иначе этого разговора вообще не было бы. Иначе он поступил бы так, как Аудун во время оно поступал с дерзкими просителями, которые смели что-то от него требовать, не имея возможности предложить нечто достойное взамен. Просто перерубил бы от плеча до бедра.
Но Вёлунд не выказывал признаков агрессии, а значит –решил услышать. И тут Аудун понял, что все-таки может кое-что предложить кузнецу. То, чью ценность невозможно переоценить. Правду. Истинную подоплеку происходящих событий, историю столь глубокую и полную боли, что в нее нельзя не поверить. А ведь лишь это и остается таким, как он – древним богам, отрекшимся от всего и замкнувшихся в своем маленьком уютном мирке. Тем, кто когда-то творил историю, теперь остается лишь слушать ее.
