Оставив Джин и ее мать, я направляюсь к мужчине. Мои руки чешутся от желания подраться, и я не хотел бы ничего больше, чем увидеть, как этот человек истекает кровью.

— Привет, Сорен, — приветствует он с наглой ухмылкой.

— Какого черта ты здесь делаешь? — мои руки сжимаются в кулаки по бокам.

— Я думал, это для семьи… — он поднимает бровь, его улыбка становится шире.

— Так и есть, — я делаю шаг, чтобы оттолкнуть его с дороги, но его следующая фраза заставляет меня остановиться на месте.

— А муж твоей сестры разве не член семьи? — он поднимает руку, и я замечаю блестящее золотое кольцо на его безымянном пальце. Я оборачиваюсь в поисках сестры, но ее все еще нет.

— Какого хрена ты сделал с моей сестрой?

Он, блядь, смеется надо мной, приподнимая одно плечо и засовывая только два пальца в передний карман.

— Я женился на ней.

Красная пелена у меня перед глазами. Я завожу руку назад и бью его по лицу, вскоре он приходит в себя и ударяет в ответ. Мы падаем на землю, нанося друг другу удар за ударом. Я чувствую привкус металла на языке.

Аттикус тянет меня назад за пиджак, и я сопротивляюсь, пока не слышу, как Сайрус орет, чтобы я вел себя прилично. Энтони стоит, вытирая рубашкой кровь с себя.

— Он похитил Еву, — шиплю я, пытаясь снова наброситься на него.

Энтони поднимает руки вверх: — Я ничего такого не делал. Мы поженились в Вегасе. Я твой новый зять.

— У нее есть жених, — рычит Сайрус за моей спиной. Наш мир рушится. Мы только что закончили разбираться с семьей Кариссы. Это капля в море по сравнению с семьей жениха Евы.

— Что за хуйня? — говорит Аттикус. — Все смотрят, как вы ведете себя как идиоты, — я оглядываюсь и вижу, что все внимание переключилось с Джуда на нас.

— Этот ублюдок женился на Еве, — киваю в сторону нашего врага.

Аттикус скрещивает свои широкие руки на груди: — Что он сделал? — лицо моего брата краснеет от гнева, но он остается невозмутимым. — Где она? Тебе лучше не причинять ей вреда.

— Она мурлычет все время, что мы женаты, — ублюдок ухмыляется. — Итак, парни, — он отряхивает пиджак, — я пришел выразить свое почтение, раз уж мы теперь семья.

Сайрус встает перед ним, его широкое тело отказывается двигаться.

— Уходи. Мы будем на связи, — говорит Сайрус холодным тоном. Мы должны понять, что это значит для нас в условиях войны с Армато. Мы не можем потерять сестру. Она сердце нашей семьи, как и наша мать.

Энтони смеется, качая головой: — Я передам ей твои поздравления.

Делаю шаг вперед, но Аттикус удерживает меня на месте: — Ты сейчас слишком эмоционален, брат. Подумай головой.

— Возвращайся к своей жене, — Сайрус указывает на Джиневру. Она пытается отвести свою мать обратно к их машине.

Я разрываюсь, но потребность утешить Джин берет верх. Мои братья могут разобраться с Армато. Я догоняю Джин и ее мать, открывая перед ними дверцу. Помогаю Джин усадить мать и закрыть дверь. Моя рука сжимает ее руку: — Джин, я люблю тебя.

Она смотрит на меня: — Что это было там? — Она кивает в ту сторону, откуда я только что пришел.

— Ева вышла замуж в Вегасе, — я отвечаю, принимая поражение. Как Ева могла так поступить с нами? Это вообще правда?

— Она сделала это, чтобы сбежать от тебя. Не понимаю, почему ты выглядишь шокированным. Ты душил ее, и никому до этого не было дела.

Я ошеломленно смотрю на жену: — Ты знала? — предательство болью отдается во мне.

— Я знала, что она собиралась туда поехать, но это все, — я думал, что у нас есть та самая связь. Преданность друг другу.

— Почему ты мне не сказала?

Она пожимает плечами: — Ты никогда не спрашивал, — она открывает дверцу своей машины и садится.

Я остаюсь на тротуаре и смотрю, как они уезжают.

Я звоню своей жене каждый день, но она ни разу не ответила на звонки. Ирония в том, что я хотел именно такой брак. Тот, в котором так называемая жена оставалась бы в стороне, занималась своими делами, а я продолжал бы жить своим бизнесом, не меняя ни образа жизни, ни своих приоритетов. Теперь, когда я заглянул в это будущее, тоя понял, что это самое далекое от того, чего действительно хочу.

— Почему ты работаешь, когда у тебя есть жена, которую ты должен вернуть? — спрашивает Сайрус, входя в мой кабинет. Я вздрагиваю, не ожидая чьей-либо компании. Запускаю руки в волосы и откидываюсь в кресле, спинка которого дважды подпрыгивает, прежде чем затихает под моим весом.

— Я получил наследство. Теперь отец не сможет вмешаться в наш бизнес, — Сайрус выдвигает стул перед столом и опускается на него, не дожидаясь приглашения.

— Мы оба знаем, что все это полная чушь.

Я откидываю голову назад в кресло: — О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Мы могли бы ликвидировать компанию и открыть ее под другим именем. Похоже, все, кроме тебя, знали об этом. Или тебе просто понравилась идея, что кто-то заставляет тебя жениться.

— Поверь мне, — насмехаюсь я, — я бы не обрек себя на год страданий с Кариссой, если бы это было так.

Он наклоняет голову: — Забавно, что когда казалось, что время летит слишком быстро, ты убедился, что у тебя есть другой вариант. Тот, который ты якобы ненавидел, — он заключает «ненавидел» в воздушные кавычки. — Вы с Джиневрой флиртовали в качестве прелюдии с того момента, как у нее выросли сиськи. Я никогда не видел, чтобы ты был одержим кем-то, кроме нее. Ты знал, что делаешь.

— Я никогда не говорил, что ненавижу ее.

Неужели наша маленькая вражда с детства была обычным флиртом?

Мой брат ухмыляется: — Я пытаюсь сказать, что ты никогда не отступал от нее раньше, зачем же начинать сейчас? Иди к ней.

Он не ошибается…

Я встаю, закрывая ноутбук, и Сайрус поднимается вместе со мной.

— Ты делаешь правильный выбор.

ДЖИНЕВРА

Я несчастна. Все, кого я любила в жизни, исчезли. Когда переехала домой, я думала, что буду довольствоваться заботой о маме, но я не могу перестать думать о Сорене. Он заставил меня наслаждаться жизнью так, как я никогда не наслаждалась.

Мне стыдно признаться, что я до сих пор злюсь на брата. Мне жаль, что он не пришел ко мне за помощью в борьбе со своей зависимостью. Я бы также не хотела злиться на него за то, что он позволил себя убить.

— Иди и поговори с Сореном, — мягкий голос мамы раздается у меня за спиной, и она кладет руку мне на плечо.

Я вздыхаю, смотрю на нее и заставляю себя улыбнуться: — Ты голодна?

Она качает головой, на ее лице отражается разочарование.

— Тебе нужно прекратить, Джиневра.

— Прекратить что? — спрашиваю я, сбитая с толку ее укоризненным тоном.

— Прятаться в этом доме и использовать меня в качестве оправдания, — мой рот открывается.

— Это не то, что я делаю!

Мамины брови приподнимаются, и она наклоняет голову: — Да, это так. Я люблю тебя, дорогая, и хочу видеть тебя счастливой. Я беспокоюсь о тебе. Единственный раз, когда я видела, что ты действительно живешь своей жизнью и счастлива, — это когда ты с Сореном.

— Он не тот человек, за которого ты его принимаешь, мама.

— Он не добрый, не щедрый и не невероятно милый с тобой? — ее тон смягчается, и она кладет руку на мою.

— Я не это имела в виду, — стону я.

— Не пойми меня неправильно, но всякий раз, когда кто-то сближается с тобой, ты саботируешь ваши отношения.

— Я ничего такого не делаю, — говорю оскорбленно.

— Нет? Почему ты сменила пять работ с должностью помощника юриста?

— Я стремилась к той, которая у меня была.

— Не потому ли, что люди начали сближаться с тобой, ты завела друзей, а потом вдруг захотела чего-то большего и лучшего? Какую причину ты придумала себе, чтобы держаться подальше от Сорена?