— Больше семи тысяч, большинство — осроги. И ещё около восьми тысяч членов их семей.
— Я как-то считал, в бою каждый синхронизированный с Думающим стоит минимум десяти, а то и пятнадцати бойцов, — сообщил Тянь. — Алекс, у меня для тебя плохие новости.
— Знаю, — Алекс как-то сразу сдулся. — Если заражение было целенаправленным, то под контролем Думающего все жизненно важные посты линкора. Кроме ходовой рубки и главного центра управления огнём. Они изолированы, инфицированные нейтрализованы.
— Возможно, нам придётся убивать, — заметил Тянь. — Понимаешь?
— Это мятеж, — неохотно ответил Алекс. — Не надо колебаться.
Да, конечно, Большая Четверка не враждует друг с другом. Они слишком сильны, слишком давно вместе, у них общий взгляд на мир и на Слаживание.
Но споры, конечно, случаются, слухи доходят. Небольшие. В один из них мы сейчас и вляпались — Думающий пытается захватить линкор Стерегущих… это подходит под определение «небольшой спор»? Или нет?
Вот только зачем? У меня уже голова пухла от попыток понять происходящее.
Вопреки всем утверждениям, Земля уничтожена. Если верить Алексу, конечно.
Вопреки всем правилам, Думающий напал на Стерегущих.
С чего бы вдруг?
Я помотал головой, смирившись с полнейшим непониманием ситуации. Потом ощутил лёгкий укол тревоги — что-то опять пошло не так. И торопливо заглянул в кабину пилотов.
Первое, что я отметил — на экране уже был виден линкор, пока ещё ослепительной точкой, но всё же… А двигатели хоть и работали на торможение, но явно недостаточно сильно.
Второе — у сидящих пилотов головы покачивались влево-вправо, влево-вправо…
— Народ, у нас проблемы! — крикнул я, отстёгивая ремни и вытаскивая кряжистого рыжего пилота из кресла. Второго через секунду принялся вытаскивать Алекс.
Чем мы, Обращённые, хороши — мы умеем одновременно ругаться и действовать заодно. Лейла и Вероника, обкладывая Алекса затейливой бранью, взятой в основном из русского языка, оттащили и связали пилотов. Тянь с Берхейном потрошили оружейный сейф. Мичико заняла место за пустовавшим боевым пультом и активировала пушку — даже не знал, что она умеет.
Всё это, конечно, было смешно по сравнению с надвигающейся махиной линкора. Если он даст залп — бот разнесёт на молекулы. Если мы дадим залп — то даже не поцарапаем внешнюю броню.
— С кем вы, мать вашу, воюете на этих махинах? — выкрикнул я, выправляя траекторию бота. — Теперь хоть можешь сказать?
— Да их дохрена! — почти весело отозвался Алекс. — Присоединяйся, поймёшь!
Стерегущие никогда не афишировали свою работу. Впрочем, сейчас меня это не слишком волновало. На повестке дня были сбрендившие Думающие, по меньшей мере двое — на линкоре и на планете.
Вдвоём мы вывели бот к главной посадочной палубе. Проём в корпусе линкора был размером со стадион — прикрытый радужной плёнкой воздушного щита и, вроде бы, незащищённый. По нам не стреляли, но вот на палубе поблескивали яркие короткие вспышки.
— Алекс, придётся убивать, — ещё раз напомнил я.
— С каких пор ты стал таким деликатным? — направляя бот на посадку, спросил он.
Я задумался. Я и сам не знал, почему, но Стерегущие всегда были наиболее симпатичны из Четверки. Даже несмотря на то, что это их корабли захватили Землю.
И, как выясняется, уничтожили.
— Ты прав, — сказал я. — Нечего их…
В следующий миг в бот выстрелили.
Мы, конечно, не заметили момент, когда одна из многочисленных внешних пушек линкора ожила и плюнула в нас плазмой.
Щиты смогли отразить заряд и кораблик не испарился, но бот швырнуло так, что компенсаторы гравитации сдохли и меня размазало о потолок вместе с Алексом. Двигатели аварийно отключились, щиты поморгали и погасли. Алекс, в окровавленной, порванной и растянутой, будто катком по ней проехали, форме колотил по пульту, пытаясь оживить хоть какие-то механизмы. Из этого ожидаемо ничего не вышло, и безжизненный, потерявший управление бот на скорости близкой к скорости звука прошил воздушный щит и вонзился в палубу.
Мне было ужасно жалко пилотов. Девчонки скрутили их на совесть, вырваться бы они не смогли, и через какое-то время либо Думающий бы их отпустил, либо мы прибили Думающего, и осроды освободились.
Но энергия столкновения, пусть и ослабленная воздушным щитом, была слишком велика. Бот разорвало на части, и пускай крошечный реактор удачно закапсулировался, но выброс тепла оказался слишком велик. Пылало всё вокруг. Палубу застилал дым, который с рёвом всасывали пожарные вентиляторы.
Мы сами, разумеется, тоже пылали и дымили. В очередной раз я подумал, какой же я вонючий, если меня сжечь. Хорошо, что мне не предстоит ни похорон, ни кремации… максимум — выстирают простыни.
Выбираясь из обломков, я умер дважды. Потом получил в грудь заряд и, даже не поняв из чего и какая сторона конфликта палила, умер в третий раз. Всё случилось так быстро, что даже злиться не было времени.
Я добежал до обгорелого остова орбитального истребителя, за которым пряталось пятеро осродов. Это оказались неинфицированные члены команды и в меня стрелять не стали. Вслед за мной прибежал Алекс и Вероника. Остальные ринулись в противоположную сторону, то ли запутались, то ли им хотелось порезвиться. Свистели пули, временами разрывались маломощные энергетические заряды — кто-то палил из плазменных пистолетов, но всё же выкрутив мощность на минимум. Учитывая количество техники, топлива и энергоемкостей вокруг — это было разумно.
Прижимаясь спиной к горячему, подрагивающему от прилётов борту, я с любопытством смотрел на осродов. Судя по нашивкам это были техники и два пилота.
И все они были чертовски злы.
— Лидер, это нельзя так оставлять! — выпалил пилот, увидев Алекса.
— Не оставим, — пообещал Алекс. — Коммуникатор!
Ему немедленно отдали коммуникатор, Алекс принялся вводить свой код лидера, беря управление. Поинтересовался у осродов:
— Ещё вопрос. Штанами не поделитесь?
Лидеру отдал штаны пилот, а мне техник. У пилота под штанами оказались просторные семейные трусы, а техник щеголял в чём-то крайне легкомысленном и кружевном. Видимо, женская особь, у осродов трудно понять пол, если они одеты. Веронике от одежды отказалась, у неё была своя теория — голую женщину мужчине трудно убить.
Веронике выдали шпагу. Я в суматохе оставил в развалившемся боте рапиру, а вот Алекс ухитрился свою сохранить и вытащить. Это становилось вопросом принципа и я от чужой шпаги отказался.
Стрельба уже стихала, сменившись воплями. Четверо Обращённых — это очень, очень плохо даже для Думающего. Затянув потуже пояс — штаны техника были мне слишком велики, я кинулся назад к остаткам бота, разрезая босые подошвы осколками. Рылся минуты две, сильно обжёгся, но всё-таки нашёл свой клинок. Металл Тао-Джона выдержал испытание, а вот механизм сдался — как я ни сжимал рукоять, виброрежим не включался.
Что ж, будем работать по старинке.
Собственно говоря, с того момента, как мы попали на линкор, Думающие были обречены. Здесь оказалась даже не одна, а две особи, взявшие под контроль две с половиной сотни осродов — большей частью военных, но не побрезговали и членами их семей. Шаг, с одной стороны, верный, мало кто даже из профессиональных военных способен стрелять в своих женщин и детей. А вот, с другой стороны, репутацию свою Думающие уронили ниже плинтуса. Осроды обиделись.
Мы продвигались по линкору тремя группами, по мере сил пытаясь обезоружить инфицированных. Споры Думающего могут дремать в теле несколько месяцев, но уж если Думающий подключил чужое сознание, то счет идёт на дни и часы. Слишком велика нагрузка на организм, вскоре подключённые начнут валиться в коме, из которой выйдут не все, но уж кто придёт в себя — получит пожизненный иммунитет к спорам.
Думающие должны были это понимать. Чёрт возьми, даже я это прекрасно понимаю! Так к чему вся попытка захватить линкор? Ударить по планете и уничтожить вместе с нами?
