— Ну?

— А это горельеф. — Тянь провёл пальцем по изящному женскому бедру, выступающему из двери. — Нечёткая формулировка, позднее её исправили, но обратной силы закон не имеет.

Он толкнул створку, дверь мягко и гостеприимно открылась. Мы вошли в вестибюль. Ощущение близкой опасности не изменилось. Здесь никого не было: ни швейцаров, ни охраны. В дни наших встреч Вероника всегда распускала персонал.

Мы прошли по старым мягким коврам к гардеробной. Тянь снял плащ, но шарф оставил. Я пригладил волосы, посмотревшись в зеркало. Хорошо хоть, никакой гнетущей тишины: из невидимых динамиков доносилась негромкая скрипичная музыка.

Хозяйка не появлялась.

— Ника! — позвал я.

Только скрипка была мне ответом.

Мы с Тянем потоптались в фойе и, не сговариваясь, двинулись в ресторан. Это сердце любого заведения, люди всегда предпочтут в первую очередь удовлетворить самый основной из инстинктов — пищевой.

Свет всюду был приглушен. Над маленькой эстрадой, где обычно играли джаз, — Вероника его обожала — мерцал экран, демонстрирующий голубое небо с белыми облачками.

А Вероника сидела за стойкой, на месте бармена, и меланхолично смешивала «Негрони».

— Ника, ты в порядке? — громко позвал я.

— Всё зашибись, — не поднимая головы, ответила она. — Не орите так, мальчики, голова болит.

Мы сели на высокие стулья напротив, Вероника пододвинула мне бокал «Негрони», а Тяню — маленький поднос, заставленный микроскопическими рюмочками китайской водки «Маотай».

Себе Вероника ничего не налила, и это было странно.

— Вы как? — спросила она.

— У тебя тут опасно… — начал я. И осёкся. Переглянулся с Тянем.

— Отпустило, — согласился он.

Ощущение надвигающегося кровопролития и впрямь отпустило!

— Я тут с вечера сижу. — Вероника соскользнула со стула, потянулась. — Очень неприятно, когда шаг в любую сторону…

Она нахмурилась. Сдвинулась влево-вправо. Повела рукой.

И кинулась вон из-за стойки, бросив через плечо:

— Ждите, я мигом!

Мигом не получилось. Тянь Джелан принял две рюмочки своей ароматной водки, а я почти допил коктейль. Вероника вернулась, молча набрала себе большую кружку пива и жадно осушила половину.

— Пива хотелось, — пояснила Вероника. — А в туалет отойти не могла, потому терпела.

— Что было-то? — уточнил я, хоть и знал ответ.

— Понимала, что умру, если уйду из-за стойки, — спокойно ответила Вероника. — Причём без вариантов.

Мы с Тянем уставились друг на друга.

— Бомба, — сказал Тянь.

— Разве что большая, — согласился я.

— Очень.

Мнению Тяня можно было доверять. Он работает на крупном оружейном заводе, в отделе испытаний экспериментальных вооружений. Он настолько близок к смерти, насколько это вообще для нас возможно.

Кто-то решил бы, что Тянь экстремал. Но думаю, что это не так. Он просто хочет быть в курсе того, что способно его убить.

— Очень-очень большая, — забросил я пробный камень, и Тянь не стал спорить или добавлять «ядерная». Да, наверное, ядерная не обязательна.

Но большая бомба — это всё равно странно. Ни Контроль, ни Стерегущие такого не любят. Слаживание, полагаю, тоже. Разве что Думающим планетарные разборки совершенно безразличны.

— Ты была вынуждена сидеть на стуле и ждать, — резюмировал я. — Мы почуяли опасность, когда подошли.

— Но не абсолютную опасность! — уточнил Тянь.

— А когда мы пришли — опасность отпустила. — Я пожал плечами. — Ерунда какая-то.

Вероника посмотрела мне в глаза.

— Что ты натворил, Никита?

— Я? — настал мой черёд удивляться. — При чём тут я?

— Расскажи, что не так, — настаивала она. — Уже то, что ты выполз из своей норы и пришёл на встречу — странно.

Я вздохнул.

И рассказал всё, как есть. Про визит Тао-Джона (Вероника уточнила: «Тот, что был с нами?») в сопровождении девушки, мальчика и собачки. Когда я рассказывал про поведение бульдога, Вероника даже слегка улыбнулась. Про ночной налёт. Про мой недавний визит к бизнесмену Павлову.

— Так что, девчонка тебя продинамила? — на мгновение Вероника стала прежней.

— Да. И это самое странное. В первый раз она на меня прям кидалась.

Вероника задумчиво смешала мне ещё один коктейль. Я глотнул, наслаждаясь вкусом. Если пить очень маленькими глоточками, то можно поймать что-то вроде лёгкого опьянения…

— Дело не в Павлове, — сказала Вероника задумчиво. — Его атаковали из-за Тао-Джона, поскольку лишь Тао-Джон мог привести кого-то к тебе.

— Он бы никогда…

— Да он и не знал! Тао-Джон был уязвлён, погибла его подопечная! Спасти главу семейства и детей показалось ему долгом чести. Он поменял твой долг на свой, привёл к тебе подопечных — и это каким-то образом навело на тебя врагов.

— Но я не был целью…

— Значит, был, — сказал Тянь. — Ты лишь не понял этого.

— Почему девчонка прыгнула мне в кровать? — спросил я Веронику.

— Хотела этого, — она усмехнулась. — Неужто первый раз такое видишь? Секс с Обращённым — это же повод для гордости!

— А почему сегодня прогнала? — спросил я. — Она мной с детства интересовалась!

Вероника захохотала, а что ещё обиднее — засмеялся Тянь.

— Она что-то поняла, дурачок, — сказала Вероника. — Скорее всего, что её использовали. Что ей или тебе угрожает опасность. Потому и отшила.

Я задумался. Потом кивнул.

— Возможно. Но тогда цель именно я, а не любой из Обращённых. Восемь из четырнадцати всем известны и не прячутся.

— Из тринадцати, — поправила Вероника.

— Алекс жив, — упрямо сказал я. — Это была инсценировка, уверен.

Вероника пожала плечами.

— Ты бы села на транспорт, который взорвётся?

Тянь коснулся моей ладони.

— Никита… Наши возможности имеют свои пределы. Всё в космосе имеет предел, только иногда он очень далеко.

Он замолчал, глядя в пространство мимо меня.

Я не стал спорить. Все считали, что Алекс погиб, сгорел на транспортном корабле при аварии с реактором. Я в это не верил. Алекс был самым осторожным и подозрительным из нас, он говорил мне, что хочет исчезнуть, инсценировав смерть.

— Ладно, — признал я. — Значит, кому-то что-то нужно именно от меня. Это плохо. Я буду разбираться.

Вероника вздохнула и допила своё пиво.

— Будет сложно, Никита. Ты уж извини.

Видимо, я почувствовал ситуацию чуть позже, чем они. Видимо, вначале они колебались, искали выход.

Но не нашли.

Вероника взмахнула рукой и разбила бокал о моё лицо, пробив левый глаз. Тянь, так же чётко и синхронно, воткнул мне в правый глаз дурацкую крошечную китайскую рюмочку.

Было больно и обидно, к тому же я ослеп.

Кувыркнувшись назад с высокого стула, я смахнул из глаз кровь и осколки стекла. Вероника уже выходила из-за стойки, в руке у неё был длинный поварской нож. Тянь шёл ко мне, держа в руках бутылку из-под «Кампари». На лице у обоих моих товарищей было написано глубочайшее сожаление, практически переходящее в муку.

Ну и стыд, конечно же.

— Ребята, поверьте, нет споров, которые нельзя решить словами! — сказал я.

И запустил в Веронику и Тяня по стулу, чтобы на мгновение их отвлечь.

Плохо было то, что они оттеснили меня от стойки, где проще было найти оружие. А ещё глупее, что у меня с собой не было абсолютно ничего, ну хотя бы церемониальной рапиры или пистолета.

Пришлось импровизировать.

Минуты три мы бегали и прыгали по всему ресторану, нанося хозяйству Вероники чудовищный разгром. Поломали почти все стулья и часть столов. Перебили посуду и дорогие напитки из винного шкафа (а нечего выставлять его в зал, показуха до добра не доводит). Один раз я удачно вспорол Тяню артерию на шее, потом ухитрился отобрать у Вероники нож и вскрыл ей живот.

Ещё мы ругались, как ненормальные, и непрерывно извинялись.

Ситуация была тупиковая, что ни говори. Вероника и Тянь совершенно ясно осознавали, что, если перестанут со мной драться, — умрут.

У меня никаких дурных ощущений не было, но я понимал их проблему. И догадывался, что если умрут они, то достанется и мне.