Снова стал смотреть вдаль. Почему все так сложно?

Тяжесть сдавила грудь, и кожа покрылась внезапными мурашками. Я грустно вздохнул, за полтора года жизнь сделала крутой вираж, и мне нужно снова принимать решение. И оно такое же непростое, как когда-то с Настей.

В Хатаванске остались Алешка и Полечка. При мысли о детях тепло разливалось в груди, и я, каждый раз, уезжая, грустил, понимая, что уделяю им мало времени. Но жизнь с Лидой за два месяца стала невыносимой. Жена утомила меня скандалами по поводу поездок. Она упорно настаивала на отказе от них.

Я пытался договориться, но к моим доводам жена была глуха. Скрещивала руки на груди и поджимала губы, стоило мне только сказать: «Мои дочки».

Но это было не все. Еще она придумала бойкот. Когда я первый раз пришел домой и увидел, что Лида занимается детьми, а ужин не приготовлен, мои глаза расширились, и я непонимающе смотрел на жену. Чувствуя, как внутри закипает гнев, я спросил:

— Лида, почему я прихожу, а еда не приготовлена?

Она встала, ее глаза сузились, скрестила руки на груди и вызывающим тоном сказала:

— Нет к нам хорошего отношения, нет и ужина. Что непонятного?

Я смотрел на нее и не видел прежней красоты. Злоба и вечное недовольство исказили красивые черты. Подошел ближе и процедил:

— Если ты думаешь, что сможешь этим чего-то добиться, то ошибаешься. Мое терпение на исходе.

Глаза жены сверкнули.

— Или дочки, или мы. Решать только тебе, а я тоже устала.

И отвернулась, давая понять, что разговор закончен.

Мне так надоели ее претензии. В сердцах иногда хотелось сказать в ответ, что легче развестись, чем жить с тобой. Но меня останавливали дети. Быстро съел два бутерброда и стал играть с Алешкой и ворковать с Полечкой. А сам размышлял.

Я уже говорил ей, что от обожаемых крошек не откажусь. И в этом решении был тверд как никогда. Если она не хочет понимать, значит, так тому и быть. Просто взял привычку ужинать в кафе, чтобы не ждать милостей от жены. И теперь часто спал в комнате детей, и, заложив руки за голову, думал: «А за что я ее, собственно, полюбил?». Теперь не понимал и качал головой. Но в начале наших отношений она не была такая. Часто вспоминал слова отца, пытаясь найти ответ. Он очень боялся, что я ошибусь в выборе женщины, когда я только собирался жениться на Насте.

— Сын, я перепишу все имущество на тебя. В случае твоего развода, я буду знать, что ты не останешься нищим.

Я тогда возмутился, но спорить не стал. Настя не была меркантильной, и мое богатство ей было не нужно. Но и Лида не была зависима от денег. Лишнего она никогда не тратила и не просила. И я точно знал, что она со мной сошлась не из-за денег. Тогда почему она сейчас такая? Неужели только поездки ее так злят, и она раскрыла тяжелый характер и сущность в этом?

Ничего не менялось в отношениях, и я принял решение, которое давно зрело. Просто буду уезжать туда, где меня любят. К дочкам, и оставаться там на четыре дня. Прекрасно понимал, что Лиде это не понравится, но если она не хотела идти на уступки, почему я должен терпеть ее выходки?

Пришел на кухню и твердо озвучил свое решение. Она кинула поварешку в кастрюлю, и брызги супа разлетелись по плите и столешнице. Ее глаза сверкали, и лицо покраснело. Жена скрестила руки на груди, и заговорила дрожащим голосом, постепенно срываясь на крик:

— Прохор, значит, мы совсем тебе не нужны? Я правильно поняла?

— Пока ты себя так ведешь. Подумай об этом, пока я в отъезде. Я сказал, что от дочек не откажусь. Лида, я тебя совсем не узнаю. Ты уверена, что у нас счастливая жизнь, и я должен прыгать вокруг тебя любящим мужем? В сексе мне отказываешь, вечно ходишь недовольная, ужин для меня не готовишь. Хорошо, что ты хоть мать хорошая и дети ухожены. За это тебе благодарен.

— А ты свихнулся от любви к дочкам. Катись тогда отсюда. Жарься на своем солнце.

Из глаз жены потоком потекли слезы, я слышал ее тяжелое дыхание. Она сжимала руки в кулаки, и когда я хотел подойти и попытаться спокойно поговорить, оттолкнула меня.

Сейчас снимал посуточно квартиру у женщины в Краснотонске и жил по четыре дня. Мне не хотелось возвращаться. И лишь бизнес и дети заставляли садиться в поезд.

Я очнулся от воспоминаний, когда Маша взмахнула лопаткой и позвала меня строить вместе большой замок. С удовольствием опустился на колени, и стал строить с ними нечто грандиозное, и сейчас ощущал себя, как в детстве. Нет забот, а есть только желание набирать мокрый песок и вместе с папой строить башню. Он тоже любил проводить со мной время, и, несмотря на большую занятость, всегда уделял мне внимание.

Но сам продолжал размышлять. За два месяца, спасаясь бегством от охлаждения отношений с женой и наслаждаясь общением с обожаемыми крошками, я запустил управление бизнесом. Заместитель Даниил не мог принимать все решения за меня. Я был уверен в моем помощнике, но все чаще он звонил и рассказывал об ухудшении дел. Я вел дела через ноутбук, но меня теперь было не найти в офисе. И контракты стали срываться.

Нужно принимать первое решение. Налаживать бизнес. Не мог допустить разорения, у меня алименты и соглашение на детей, вторая семья, которую тоже надо содержать. Нужно прекратить на время сюда так часто приезжать. И от этого сердце заколотилось, и мне стало трудно дышать, когда представил, что снова буду видеть дочек только по телефону. Слеза скатилась по щеке, и я смахнул ее. Разлука с ними острой раной резала по сердцу.

Что мне делать со вторым браком? Пытаться построить отношения с Лидой заново? Но я уже не верил в это. И, положа руку на сердце, понимал, что уже не так сильно люблю жену. И единственное решение, которое считал правильным — съехать от нее на съемную квартиру, если она продолжит мне устраивать скандалы, и после того, как налажу бизнес, серьезно поговорить о наших отношениях. Мне было жалко детей, но Лиде некуда их было увозить, и я знал, что смогу их навещать в случае развода. Но где-то в глубине души еще надеялся, что жена одумается. И тогда я дам второй шанс нам.

— Папуля, а вот мама идет.

— Это дядя Илья. Они дружат, — бесхитростно сообщила мне Марина.

Я обернулся и заметил Настю с каким-то мужиком. Соня и девочка ее возраста спускались к берегу. Бывшая жена улыбалась этому Илье, и он дарил ей ответную улыбку. Долго Настя была одна, и вот в ее жизни появился другой. Вряд ли они «дружат», судя по их лицам. Я пожал плечами и остался равнодушен к этой сцене. Любовь по щелчку пальцев не вернешь. И на миг представил, что это Лида. И почувствовал, как мушки заплясали перед глазами, и дыхание стало шумным. Еще любил стерву, хотя и не так сильно, а вот любила ли она меня?

Отвернулся, чтобы продолжать строить с дочками замок. И начал понимать истину, которая больно царапала сердце. Мужику очень повезло встретить Настю. Она станет ему верной спутницей жизни, какой была мне шесть лет. И какой не стала Лида. У меня заныло в груди, и я тяжело вздохнул. Почему же так произошло?

От осознания внезапной мысли мое сердце медленно замедлилось, и я понял, что перестал дышать. В голове пронеслась другая фраза дочки:

— Это папа Илья.

Я бы тогда сразу умер. Мои обожаемые крошки не могут называть этого мужика «папой». Это только мои дочки. Я их отец.

— Папуля, мы будем твоими рыбками?

— Пойдем купаться.

Мне тоже было жарко на солнце. Я подхватил моих крошек и встал неглубоко, чтобы наблюдать за ними. Они умели плавать, но я все равно переживал. Отпустил и стал любоваться, как они уверенно держатся на воде, а потом шутливо-грозным голосом сказал:

— А кого я сейчас поймаю?

Мы уже сегодня играли в эту игру, и я услышал радостный визг. Все мысли вылетели из головы. Сейчас я был абсолютно счастлив.

Лидия

Я смотрела, как Алешка рисует каракули в альбоме. Сыну полтора года, он был очень активным и постоянно задавал вопросы: «Кто это?» и «Что это?», начиная познавать мир. И я поддерживала его исследовательский интерес, чтобы он больше запоминал новых слов. На руках у меня была Полечка, и я улыбнулась моей девочке. Нежно стала укачивать и поцеловала ее в лобик. Как я была рада, что они у меня есть, и не могла наглядеться на детей. Сердце замирало от нежности и отбивало частый ритм. Насколько я могла быстро забеременеть, и как было тяжело их выносить и родить. Это время я вспоминала с дрожью, особенно во второй раз, когда боялась потерять дочку. Еще когда тяжело вынашивала Алешку, поняла, что это испытание дано мне за аборт, который сделала два года назад.