Прохор

Я посмотрел на Лиду, и сердце гулко застучало. Мне снова захотелось ее пылко поцеловать и показать, как соскучился за два дня, что не видел. Гладить ее шелковистые белокурые волосы, и смотреть в серые глаза. Сейчас она безмятежно спала на моем плече, а я с нежностью смотрел на нее и боялся потревожить.

Время остановилось, и мне не хотелось уходить. Вот так бы лежал, обнимал любимую женщину, пока она не проснется, прислушиваясь к посапыванию сына в кроватке и оставив все заботы за дверью. Но я не мог. Надо возвращаться к Насте.

При мысли о жене я потер шею и страдальчески закатил глаза. Как мне надоело играть роль любящего мужа. Дарить каждый день ей легкий поцелуй, и больше ничего не ощущать в ответ. Меня еще спасало, что жену он устраивал. Целовать Настю, как раньше, я был больше не намерен. Все предназначалось для Лиды, и я жаждал снова и снова ощущать мягкость ее губ. Я занимался с Настей любовью, дарил ласку и доводил до оргазма, чтобы потом лежать и ощущать себя последним мерзавцем. Знал, приношу Лиде огромную боль. Пытался успокоить мысли, и надо срочно принимать решение. Долго жить так не получится, да и мне это надоело. Даже перестал дышать от мысли и почувствовал, как быстро заколотилось сердце, что Лида может меня бросить. Я не мог потерять любимую женщину и сына.

Уже год, как я жил на две семьи. Пока Лида была беременна, наши нежные чувства только окрепли, и ее тяжелая беременность нас сблизила. Алешке уже три месяца, мы любим друг друга, а я все решиться не могу.

Казалось бы, что может быть проще. Прошли чувства к Насте, разведись и будь честным по отношению ко всем. Но я не мог. Знал, она увезет в свой Краснотонск моих обожаемых дочек — Машеньку и Маришку. Только ради них я терпел брак с женой. У меня волосы на руках встают дыбом, и чувствую частый пульс, как представлю, что вечером ко мне не будут бежать мои очаровательные дочки. Я не смогу видеть их счастливые лица и дарить мою любовь. Подхватить, крепко обнять, и сказать, как папа по ним скучал. И видеть на их лицах ответную любовь. Разговаривать с ними об их детских делах, а может, и поиграть, если получается. Только приходил я поздно, обычно, а когда Лида появилась, еще меньше времени стало, и сегодня дочки будут вообще спать. Это разрывало сердце, ведь знал, что они меня ждут. И стал просить Настю говорить дочкам, что папа сегодня будет поздно, и пожелать им спокойной ночи за меня.

Раньше все же, я больше дома находился, но с появлением Лиды меня стало не хватать на две семьи. Меня тянет к любимой женщине, и я все равно мало внимания уделяю. За что ужасно себя корил. Хорошо, Лида меня понимает, но вот надолго ли?

Но как мне договорится с Настей? Что ей предложить, чтобы она не уезжала? Я выполню все ее условия, лишь бы она осталась здесь, в Хатаванске. Почему все так сложно? Если бы у нас была только Соня, я бы давно ушел. Старшую дочь я любил, но спокойно отпустил бы ее с Настей.

И только с рождением Маши и Марины я понял, что моя отцовская любовь принадлежит только им. И вот парадокс, от них уйти так просто не мог. Я усмехнулся. Сейчас я как лев, готовый защищать дочерей от всех невзгод, и работать, как вол, чтобы у них было все самое лучшее. А ведь когда-то был огорчен, что у нас снова девочки. Втайне от жены вздыхал, продолжая мечтать о сыне, и думая, что она не осуществится. Но Настя тогда обрадовала желанием еще родить ребенка и только просила подождать, когда близнецы подрастут.

Ждал, когда она созреет снова для материнства, но знакомство с Лидой перевернуло мою жизнь. В мои тридцать лет я чувствовал себя на двадцать. Влюбленным, счастливым и окрыленным юнцом, который снова любит и стал отцом долгожданного сына.

Я понимал, что Настя не простит измену, но на это мне было плевать. Главное, чтобы не увезла дочерей от меня. Не смогу ездить по три дня на поезде туда и обратно. Это очень долго для бизнесмена.

Мои размышления прервало хныканье Алешки, и я понял, что он просыпается, осторожно выбрался из объятий Лиды. Встал с постели и направился к ребенку. Пусть Лида отдохнет, я сам посмотрю, что хочет сын. Но она тоже услышала плач, и быстро накинув халат, подошла к ребенку.

Сын быстро успокоился у нее на груди, а я смотрел на Лиду с умилением. Ей всего двадцать четыре года. Она прекрасная мать, и справляется одна, хотя я предложил няню. Алешка — ухожен и счастлив.

— Что хотел наш богатырь? — я поцеловал Лиду в висок.

— Покормила, и он успокоился. Его проще накормить, чем тебя.

Она мелодично рассмеялась. Мне нравился ее смех, он напоминал веселый ручеек в лесу. И еще это дарило ощущение, что она счастлива со мной, несмотря на сложившиеся обстоятельства. Лида смотрела на меня. На щеках выступил румянец, а глаза сияли. Она мне улыбнулась, и я растаял.

— Прохор, будем ужинать? Я постоянно учусь готовить. Мне хочется радовать тебя вкусной едой.

Лида готовить раньше не умела. До сих пор вспоминаю, как она сварила суп, а я, не ожидая подвоха, начал есть. Я так и не понял, что это было. Немного пересоленный с жуткими приправами мясной, жирный суп. Пришлось, преодолевая себя, его съесть, чтобы не обидеть. Но она все равно догадалась, что мне не понравилось. И пообещала учиться готовить, предварительно узнав, что я люблю.

— Конечно, я уже проголодался. Хотя даже не знаю, что я больше хочу, тебя поцеловать или идти есть.

Она уже положила сына обратно в кроватку. Я обнял и легко коснулся ее губ. Погладил по волосам и впился страстно в губы, сминая их в страстном поцелуе. Мне нравилась ее реакция. Лида тоже давала понять, что скучала по мне.

Она оторвалась от меня, и с сияющими глазами произнесла:

— Пойдем, пока Алешка не проснулся.

Мы оделись и прошли на кухню, и она разогрела ужин. Поставила передо мной тарелку с пюре и жареной курицей в панировке.

Я был приятно удивлен. Это было вкусно, хотя курица потеряла панировку, и из-за этого выглядела не очень аппетитно, а пюре было комковато. Я такое не любил.

— Спасибо тебе за ужин. Очень вкусно, правду говорю. Ты делаешь большие успехи.

Она улыбнулась мне широкой улыбкой, а руку приложила к груди. Голосом, прерывающимся от эмоций, она произнесла:

— Я стараюсь, Прохор. Хочу быть для тебя хорошей женой.

Лида угадала и мои скрытые желания. Как только разведусь, сразу же сделаю ей предложение, и мы родим еще одного ребенка. Пока сын маленький, можно подождать.

Я взял ее руку и нежно поцеловал. Заглянул в ее глаза.

— А я хочу быть твоим мужем. Обязательно все решу. Верь мне.

Но ее голос переменился, когда она сказала:

— Прохор, я верю, но ты не знаешь, что я чувствую, когда ты снова с женой, а не со мной.

Сейчас я чувствовал ее боль и представил картинку, что это Лида уходит к другому мужчине и ложится с ним в постель. Дыхание сразу участилось, и чувство жжения появилось в груди, я до боли сжал челюсти. Нет, Лида, только моя.

Голос ее начал дрожать. Она старалась не плакать и сдерживалась.

— Ты уходишь домой, а я представляю, как ты ее целуешь, обнимаешь и занимаешься с ней любовью, раз она до сих пор не о чем не догадалась. Для меня это невыносимо. Но я знала, на что шла. Но что, если я для тебя просто игрушка?

Ее лицо осунулось, она скрестила руки на груди и откинула со лба прядь волос. Она смотрела на меня исподлобья. В ее глазах плескалась ревность, а потом она закрыла лицо руками и расплакалась.

Остро закололо в груди, стало некомфортно, и я встал к ней, чтобы утешить. Вот к чему привела моя нерешительность. Она считает, что для меня просто игрушка.

— Лида, прости, пожалуйста, ты же знаешь, что я только твой. Я тебя люблю.

Она уткнулась в мою грудь и дала волю слезам. Неудержимым потоком они впитывались в мою футболку.

Потом снова подняла глаза, и ее слезы повисли на ресницах.