Все случилось июньским вечером в субботу, и Пак Хи Джу прекрасно запомнила этот день. Тогда “Бла-Бла” был забит битком, и внутри стояла невыносимая духота. По ушам била грохочущая музыка, пол жутко вибрировал под ногами, а в воздухе повис густой коктейль из пота, алкоголя, сигарет, да и, наверное, еще чего похуже. Из зала раздавались истеричные крики, в комнате слева за стеной послышался треск бьющегося стекла, а после него прокатился страшный гогот. Она тут же нервно сглотнула, остановилась, но, набрав в легкие побольше воздуха, проследовала за крепким мужчиной по слабо освещенному коридору.

Раньше ей не приходилось бывать в таких местах, и, будь ее воля, она бы никогда не переступила порог этого злачного заведения, где сновали не внушающие доверия личности. А ведь могла бы сегодня остаться дома и в уютной компании старичка Блютнера1 учить этюды Черни2. Если бы знала, чем обернется такое приключение, то ни в жизнь бы не согласилась помогать на этом дурацком музыкальном фестивале. Да еще и бесплатно…

– Это здесь! – крикнул ей мужчина в черной футболке, остановившись напротив покосившейся двери.

– Что? – оглушенная музыкой, громко переспросила она. – Здесь?

– Выход найдешь сама, – бросил следом он, и, развернувшись, удалился.

Хи Джу вошла в комнату, очень отдаленно напоминающую гримерную: высокий столик с зеркалом в непонятных разводах; по центру разместился диван, который, судя по состоянию, много чего успел повидать на своем веку; тут же был низкий стол, куча бутылок с недопитым алкоголем и парочка пепельниц, из которых вываливались окурки.

Громко чихнув от едкого запаха сигарет, Хи Джу принялась бродить по комнате и высматривать черный кейс, постоянно спотыкаясь об мусор и разбросанные по полу вещи. Стараясь лишний раз ни к чему не прикасаться, она внимательно осматривала каждый угол и тихо ворчала себе под нос. Кощунство, не иначе, оставлять здесь настолько хрупкий и благородный инструмент! Скорей бы найти флейту и убраться отсюда подальше, где от такой музыки, наверное, сам Моцарт уже в сотый раз переворачивался в гробу.

Спустя десять минут под завалами одежды показался знакомый футляр. Прижав его крепко к груди, Хи Джу с довольным лицом поспешила на выход. Уткнувшись в телефон, она попутно набирала сообщение недотепе-музыканту о том, что миссия завершилась удачно, но внезапно на всем ходу в дверях врезалась в чью-то грудь. От удара Хи Джу свалилась на пол, кейс с телефоном полетели следом. Коснувшись ладошкой ноющего от боли носа, она зашипела и подняла голову, чтобы высказать все свое недовольство, но замерла, широко распахнув глаза…

Музыка и крики вдруг стихли. Сердце на мгновение остановилось, а потом заколотилось как сумасшедшее. Темные выразительные глаза, подведенные черным карандашом; светлые волнистые волосы, обрамляющие бледное лицо; полные идеально очерченные губы и татуировки, густо покрывающие его руки и обнаженную грудь. Незнакомец, окинув ее коротким незаинтересованным взглядом, прошелся до противоположной стены, ловко вытащил из чехла гитару с синим корпусом и исчез так же быстро, как и появился, оставив после себя лишь шлейф древесных духов.

А дальше все было как в тумане. Хи Джу даже не поняла, как поднялась на ноги, собралась и вместо выхода каким-то образом очутилась за сценой. Мобильный в руке разрывался от звонков и сообщений, музыка грохотала, но она, словно приклеенная к полу, стояла и заворожено за ним наблюдала. Да, в этот день Пак Хи Джу впервые влюбилась…

Не прошло и недели, как она разузнала о нем почти все, кроме настоящего имени. Черный Принц. Фанаты прозвали его так, потому что парень был красив как бог, но при этом вместил в себя всевозможные земные пороки. Почти каждый второй писал на форумах о том, что курит он как паровоз, ругается как последний сапожник и безмерно пьет по вечерам соджу3. Не говоря уже про татуировку в паху, пирсинг в языке и про то, что каждый вечер в его койку прыгает новая красотка.

Он выступал в “Бла-бла” каждую первую субботу месяца вместе со своей рок-группой “Черная Роза”, которая очень быстро набирала бешеную популярность. От него, как оказалось, сходила с ума добрая часть девушек только ее института, не считая остальных, кто приходил полюбоваться на прекрасный юный цветок Хондэ4. И теперь втайне ото всех, а особенно от дяди, в злачный клуб наведывалась и она, чтобы хотя бы издалека посмотреть на прекрасного Принца…

День поначалу ничем не отличался от других, не считая того, что уже как неделю в Институте Современных Искусств не утихали разговоры про скандал с учителем, которому пришлось уволиться. Об этом шептались на каждом шагу и при любом удобном случае, а замешанная в нем студентка И Джон по-тихому забрала документы и уехала, перестав отвечать на звонки.

Хи Джу, как староста третьего курса, торопилась в кабинет к профессору Киму, который просил зайти к нему для обсуждения какого-то очень важного и срочного учебного вопроса. Меньше всего бы ей хотелось опять говорить о том, о чем сама знала только по нелепым и обрастающими новыми подробностями слухам, или, что еще хуже, снова выслушивать про успеваемость нерадивых одногруппников.

Перед тем как зайти, она, конечно же, воспитано постучалась, несколько раз потопталась с ноги на ногу, чтобы выждать время, а затем легонько надавила на ручку и скромно вошла. Профессор Ким сидел за своим столом и, судя по тоненькой засохшей струйке слюны в уголке рта, еще не до конца проснулся после дневного сна. Хи Джу поздоровалась и отвесила ему поклон.

– Студентка Пак! – закряхтел он в своем большом кожаном кресле. – Очень вас ждал, очень ждал. Присаживайтесь!

Она послушно опустилась на стул и принялась кусать губы, приготовившись выслушивать за всех и вся.

– Я тут случайно наткнулся на списки вашей группы, и знаете что?

Он вытянул к ней подбородок, но Хи Джу только вопросительно уставилась на него, хлопая ресницами.

– А то, студентка Пак, – не дожидаясь ответа, продолжил он. – Что у нас числится студент. Именно, только числится, потому что никто его не наблюдает на занятиях. Как так? Он же совершенно испортил нам всю статистику замечательной группы! Вашей группы, к слову сказать! Что вы на это мне скажете, а? Студентка Пак?

Хи Джу опустила глаза в пол. Она и сама это прекрасно знала. Все студенты под ее кураторством обычно не приносили проблем, кроме одного персонажа – Ли Тэ Джуна. В начале учебного года, опять же по слухам, он несколько раз появился, отлежался с капюшоном на голове в последнем ряду, а потом бесследно исчез из учебных стен. Его имени почти никто не знал, не говоря уже о том, что никто и не помнил, как он выглядел. Кто-то говорил, что он милый мальчишка-брюнет, кто-то, что высокий хмурый чудак. Показания у всех опрошенных свидетелей расходились.

– Студентка Пак, даю вам очень важное поручение. Очень важное! Нужно немедленно отыскать его и привести в институт! – профессор выговорил это на одном дыхании и покраснел от нехватки воздуха. Откашлялся. А затем снова продолжил. – Он же пропустил тьму материала! Какой кошмар! Этот мальчишка уже одной ногой стоит на отчисление… О чем он думает, интересно? В нашей-то стране – и без образования!

Профессор стал что-то бубнить себе под нос о том да о сем, об образовании, конечно же, и про биржу труда не забыл упомянуть.

А потом он внезапно задумался и, выпучив на нее свои маленькие глаза через золотистую оправу очков, прошептал:

– А может он того… Помер?