Время тянулось спокойно и размеренно, со стороны моря до Тома доносились крики чаек, а с другой долетал тоскливый свист ржанки. Заспанный он сел за кухонный стол и уставился на белую пелену за стеклом. Добрая улыбка озарило лицо, когда вспомнил, как тщательно накануне Джеймс проверял покупки. Как будто знал, что следующим утром Хигстон окажется в плену тумана.

После завтрака на книжной полке в гостиной он нашёл том Оскара Уайльда и устроился с ним в удобном кресле. Открыв его на «Портрете Дориана Грея», он погрузился в чтение. Перелистывая страницу за страницей, он замер, когда перед глазами предстала фраза, прекрасно подходящая для него самого.

«— В тумане всё кажется таким необыкновенным.

— Но в тумане можно сбиться с пути».

Когда он, наконец, оторвал взгляд от книги, дочитав почти до конца, ближайшие скалы освещало послеполуденное солнце. Далеко внизу легко пенились мелкие волны. Должно быть под покровом тумана прошёл короткий прилив. Далеко впереди горизонт всё ещё был невидим, но над окутывающей его пеленой тумана небо было пронзительно голубым и безоблачным. Том понадеялся, что вечер, в сопровождении морского ветерка, будет чудесным.

Пообедав, он выбрался на небольшую прогулку только ближе к вечеру. Захватив с собой вязаный кардиган, он не стал набрасывать его на плечи, а просто перекинул через руку. Одетый в серую футболку и тёмно-синие джинсы, он направился по едва заметно виднеющейся тропинке, ведущей на север. Слабый ветер колыхал орляк, растущий по её краям, тень от появившихся на небе лёгких облаков время от времени падала на гвоздику. Это было самым лучшим временем, чтобы неторопливо прогуливаться по вересковой пустоши. Не думая о работе, не тревожась ни о чём и не торопясь. Благословенное состояние ничегонеделания для постоянно работающего человека.

Спустя какое-то время Хигстон вдруг осознал, что шагает навстречу невероятной красоты заходу солнца. Янтарное сияние золотого и алого он видел множество раз, но здесь и сейчас эти краски пробивались сквозь облака, а за ними следом струилась прозрачная, нежная зелень, перетекавшая в желтизну лимонного оттенка, истоки которой восходили к сумрачному серому небу в вышине.

Завороженный, Том остановился и начал смотреть по сторонам. Маленькое озерцо справа расположенное между крутых берегов, поросших тростником, мхом и тимьяном, отражало небо, словно зеркало. Засмотревшийся на него, он едва уловимо вздрогнул, когда нечто метнулось сбоку, и сверкающая гладь покрылась рябью. По воде, чёрной тенью проскользнула птица. Издалека её можно было бы принять за утку, если бы не слишком большой размер. Скорее всего, это был нырок. Он никогда не видел их, но Джеймс о многом рассказал по дороге. Кем бы ни была нырнувшая птица, хотя Том ждал очень долго, но она так и не появилась на поверхности. Или он просто оказался недостаточно внимателен. Как бы то ни было, пожав широкими плечами, Хигстон надел кардиган, повернулся обратно и пошёл вниз к дому.

Майские ночи здесь не бывают по-настоящему тёплыми. Джеймс рассказывал, как долгими светлыми летними ночами птицы так и не перестают петь и летать. Но до этого было ещё несколько недель.

Перед сном Том ненадолго вышел из дома. Ему захотелось посмотреть на звёзды. В Лондоне, да и вообще повсюду, где ему приходилось бывать, ночное небо уродовали фонари и свет города. Но здесь, звёзды сверкали так близко и их было так много, как маргариток на лугу. В сером, будто олово, воздухе он нашел Большую Медведицу, Орион и Плеяды. И, конечно же, длинный изумительный Млечный Путь. Жаль, что на этом его познания в астрономии ограничивались.

Только в одном он был уверен наверняка — в том, что погода менялась. Поднимался ветер. Вскоре звёзды стали меркнуть от надвигающейся тьмы. Казалось, изменились даже приглушенные крики морских птиц. Тихо бормотало море. В воздухе запахло дождём. Начало холодать.

Том вошёл в дом и лёг спать. Он не слышал, как в ночи разгулялся ветер. Как не слышал и того, что серый рассвет встретила буря с порывистым ливнем.

Мрачное утро встретило проснувшегося Тома ливнем и сильным ветром, которые не собирались стихать. На ходу потягиваясь, он приблизился к окну, распахнул его и выглянул наружу. Тучи целиком затянули небо. Бушевавший ветер пытался вырвать оконную створку из сильной руки, о стекло колотил дождь. Скверное утро. И день будет таким же.

Позавтракав, он взял с полки новую книгу и с усмешкой подумал, что если плохая погода будет каждый день, то он успеет перечитать и все остальные. Сидя с книгой в уютном кресле он надеялся, что стены дома достаточно крепки, чтобы устоять перед натиском бури. Гроза разошлась не на шутку. Под грохот волн ветер со свистом прорывался в щели.

Вечером Хигстону удалось заснуть, даже несмотря на дрожание окон и скрип дверей. Под конец «Триумфальная арка» усыпила его настолько, что шум воспринимался, как отдалившийся фон. Вроде и есть, но на нём уже не заостряешь внимания.

После непогожего дня утро следующего показалось сказочным. Оно было светлым и тихим. Солнечные лучи блестели на волнах и скользили по камням. Море всё ещё штормило. На голубом небе не было ни облачка, но внизу на берег падали волны в фут высотой.

Решив, что пополнить запасы провизии успеет и позже, Том захотел немного прогуляться по берегу. Пока что о купании и речи не шло, но вдоволь побродить по песку в одиночестве ему никто не мешал. Сменив спортивные штаны и майку на светлую рубашку и шерстяные серые слаксы, он вышел из дома. После чего, остановившись на пару минут, смотрел на изящную береговую линию, усыпанную белым песком, на обдёрганный овцами дерн, и на цветущий луг, находящийся на склоне чуть ниже в сторону деревни. Несмотря на не маленькое расстояние, даже оттуда, где стоял Хигстон, можно было разглядеть разноцветную вуаль из жёлтых и белых маргариток и то, как её колыхал морской бриз. Выглядывавшие из зелёной травы цветы радовали глаз.

Неторопливо спускаясь на берег по тропе, показанной Джеймсом, он в нескольких местах всё же поскользнулся на камнях. Но ради представшего взору белого, как молоко, песка, можно было быть готовым и на большее. Никогда ранее в жизни ему не приходилось видеть такой ослепительной белизны, полумесяцем лежащей впереди. Миллиарды перламутровых раковин прибой раздробил, а затем истолок в песок. После вчерашней непогоды на нём были только крестовидные следы, оставленные птицами.

Поддавшись внезапному порыву, Том присел на большой валун, закатил штанины и разулся, а после побрёл вдоль линии прибоя, наслаждаясь ощущением тёплого нежного песка под босыми ногами. Из любопытства он попробовал воду кончиками пальцев. Как и ожидалось, она была очень холодной.

Далеко впереди от берега к воде тянулся причал, а от него вверх по склону к городку поднималась деревянная лестница. Хигстон далеко не сразу заметил хрупкую фигуру у воды. Узнал её он ещё позже, когда разминуться на пустом берегу было невозможно, а попытка сбежать выглядела бы крайне грубо или попросту глупо.

Когда он подошёл ближе, она уже стояла по щиколотку в воде и совершенно не обращала внимания на то, что намочила подол тёмно-зелёной юбки. Закутанная в широкий кашемировый палантин тёмно-синего, почти чёрного цвета, она выглядела такой хрупкой и такой одинокой. Кроме них на пляже не было никого. В этом уединении не заметить его приближение она просто не могла. Том раздумывал, было ли это с её стороны мастерским игнором, или девушка действительно настолько погрузилась в свои мысли.

Между ними было всего десять метров. Он стоял за её правым плечом и смотрел, как ветер развевает золотящиеся на солнце волосы. Наверное, стоило бы уйти. Наверное, было бы лучше не нарушать чужого уединения. Но что-то в ней побудило Хигстона подойти на пару шагов ближе и приветливо улыбнуться.

— Доброе утро, Черри.

Она так спокойно повернулась, будто бы ждала, когда он произнесёт эти слова. Грусть в ярко зелёных глазах постепенно уступала странной нежности и спокойствию. На незнакомцев так обычно не смотрят. Но он уже понял, что эта девушка отличается от других.