Примеры разной концептуализации психической реальности обсуждает и М. Г. Ярошевский (1985, с. 227–228), рассматривая представления В. Вундта и Ф. Брентано. Оба считали предметом психологии сознание и интерпретировали его с позиций интроспекционизма. Но В. Вундт рассчитывал выяснить состав сознания, его сенсорную в своей основе «фактуру». Ф. Брентано же полагал, что задача психологии состоит в тщательном описании не содержания сознания, а связанных с ним актов, действий или внутренних операций. Исходным для Ф. Брентано являлось понятие не об элементе сознания, а об акте сознания, благодаря которому эти элементы становятся объектами осознания.
Надо сказать, что вообще история науки представляет собой собрание ярких примеров разной концептуализации одних и тех же аспектов реальности. Это хорошо иллюстрируют работы Т. Куна, изучавшего революции в науке.
В качестве примера разной концептуализации физического мира можно привести системы Аристотеля и современной физики. Как пишет Т. Кун (2014, с. 23–29), материя для Аристотеля – некий несущественный нейтральный субстрат, присутствующий повсеместно, а не только там, где находится тело. Следовательно, пустота, вакуум невозможны. В некоторых местах материя, подобно губке, впитывает в себя определенные качества – теплоту, влажность, цвет и т. д., превращаясь в конкретные тела. Одна и та же материя теряет одни качества и приобретает другие, то есть изменения связаны с появлением и исчезновением качеств, а не с изменениями материи. Одним из таких качеств оказывается положение объекта, которое, подобно влажности или сухости, может изменяться, когда объект движется или его двигают. Локальное движение для Аристотеля тоже является изменением качества или состояния, а не состоянием самим по себе, как у И. Ньютона. И именно рассмотрение движения как изменения качества позволяет Аристотелю объединить его с остальными видами изменения – например, с превращением желудя в дуб или болезни в здоровье.
Система Аристотеля – это стройная совокупность взаимосвязанных концептов и построенных из них теорий мироустройства, которые были впоследствии разрушены и заменены новой системой концептов и теорий в физике Г. Галилея и И. Ньютона. Т. Кун обращает внимание на принципиально важное обстоятельство: «В случае с Аристотелевой физикой нельзя было просто открыть, что вакуум возможен или что движение есть состояние, а не изменение состояния… Должна была одновременно измениться целостная картина различных сторон природы» (с. 41).
Другими словами, необходимо было прежде по-другому представить себе реальность и сформировать в ней иные сущности. Из приведенных Т. Куном данных следует, что для того, чтобы построить новую научную теорию, нельзя просто посмотреть на окружающий мир «внимательнее», чем смотрели до тебя, и открыть, то есть обнаружить там, что-то новое. Тем более если эта область плохо доступна восприятию или недоступна ему вовсе. Необходимо прежде иначе концептуализировать ту же область реальности, то есть сформировать новые концепты, репрезентирующие в ней новые сущности, которые меняют репрезентированную реальность, и уже из них строить новую теорию, что и сделал, например, И. Ньютон в физике.
Термин «открытие» в научной литературе имеет сегодня несколько основных значений. «Совершить открытие» означает: 1) сделать явным элементы «реальности в себе», доступные восприятию, но еще неизвестные людям (географические и астрономические открытия и т. д.); 2) представить в виде законов, фактов, знаний области «реальности в себе», недоступные восприятию в принципе (открытие закона всемирного тяготения, сверхпроводимости, микрочастиц и т. д.); 3) создать новые сущности – то, чего еще не было вообще (изобретение письменности, пороха, парового двигателя и т. д.).
Доминирующие в науке объективистские представления, однако, игнорируют то очевидное обстоятельство, что теперь открытие в науке – это в большинстве случаев не выявление в форме законов, фактов, знаний чего-то уже существующего в природе. Это формирование исследователем на основе косвенных данных восприятия и собственного воображения новых сущностей и последующее помещение их в окружающий мир.
Т. Кун (2014, с. 41) указывает, что при нормальном протекании изменений в науке (например, открытие закона Бойля) в теории что-то исправляют или добавляют какое-то обобщение, а остальное сохраняется прежним. При революционном изменении (например, открытие законов И. Ньютона) сразу исправляется значительное число взаимосвязанных обобщений. Революционные перемены в науке, по его (с. 21) словам, связаны с открытиями, которые нельзя совместить с ранее используемыми понятиями. Чтобы сделать такое открытие, человек должен изменить сам способ мышления и описания реальности.
Согласно Т. Куну (с. 45), важнейшей характеристикой научных революций является изменение включенного в язык знания о природе. Этим изменениям должны предшествовать описания и обобщения. Например, чтобы сделать частью науки пустоту или бесконечное прямолинейное движение, требуются не только наблюдения, но и отчеты, которые можно сформулировать лишь после изменения языка описания. Искажение или ломка старого научного языка являются важнейшим показателем научной революции. Т. Кун (с. 167) пишет, что революции прямо замещают некоторые старые фундаментальные понятия данной области другими понятиями.
То, что Т. Кун называет заменой фундаментальных понятий, и есть иная концептуализация реальности. А. Эйнштейн, например, отказался от многих концептов И. Ньютона, хотя и сохранил их прежние названия.
В качестве примера эффективности разной концептуализации физической реальности можно привести сообщение П. Фолькмана (2010, с. 25) о М. Фарадее. М. Фарадей – самоучка без школьного образования, слушал лекции Х. Дэви. В результате он по-своему понял и трактовал произведенные на лекциях опыты. М. Фарадей создал собственные научные концепты (и понятия), при помощи которых начал делать одно открытие за другим. При обсуждении электрических явлений он решил вопрос действия на расстоянии при помощи образного представления некоторого электротонического состояния промежуточной среды, через которую эти действия передаются.
Другими словами, М. Фарадей предложил свой оригинальный вариант концептуализации реальности, который оказался более удачным и дал блестящие результаты.
Итак, иная концептуализация реальности в науке обычно сопровождается сменой научных теорий.
Неразрешимая научная проблема может исчезнуть, как только порождающая ее неадекватная концептуализация данной части реальности будет пересмотрена и будут созданы новые сущности. Дж. Келли (2000, с. 50–51) пишет, например, о том, что конструкт «энергия» (читай – концепт и понятие энергия) вызвал большие трудности, когда был перенесен в психологию из физики, где играл важную роль. Психологи не могли решить, что же именно приводилось в движение энергией: представления или люди – и что служило носителями энергии, подстрекавшей эти инертные объекты к действию. Можно было приписать энергетические свойства элементам окружения человека, назвав их стимулами. Или приписать энергетические свойства различным сторонам самого человека, которые были названы потребностями.
По словам Дж. Келли (с. 53), проблема была решена только после того, как исследователи сменили конструкт, моделирующий ситуацию в целом. Вместо того чтобы обсуждать инертный объект, следовало в качестве отправной точки формулирования психологической теории постулировать процесс и активный организм. В результате полемика по поводу того, что побуждает инертный организм к действию, потеряла смысл.
Концептуализация тесно связана с вербализацией. Вербализировать, то есть описать словами, один и тот же элемент окружающего мира по-разному могут не только ученые. Все мы постоянно делаем это на протяжении своей жизни. Думаю, каждый легко может вспомнить моменты, когда, например, одни и те же события реальности вы описывали и трактовали так, а другие люди – совершенно иначе, что приводило к взаимному непониманию и, возможно, даже к конфликтам.
