Впрочем, не моё дело. Легко подвинув было дёрнувшегося громилу в сторону, отправляюсь дальше, ибо настроения спорить как-то не было, а вот желание закурить вновь появлялось, так что я лишь недовольно цыкнул. Рома почему-то прижал уши, и это было забавно, так что я улыбнулся, но сейчас это, увы, больше походило на злобный оскал. Секунда — и шустрый цыган испарился, а ведь у меня и коней даже не было для такой скорости.

И чего сегодня все такие нервные? Думал, лишь я такой агрессивный, и то лишь в час «нужды», а нет... Либо это всё призма моего восприятия, и теперь мир лишь через табачный дым, что тоже не есть хорошо. Боковым зрением отмечаю, как где-то рядом мелькнула знакомая блондинистая грива, рядом с которой была товарка с косой насыщенно-алого. Но я их просто проигнорировал. И двинулся дальше, идя сам не зная куда. Видимо, слова Малика «произвели» настолько сильное впечатление, и я всё ещё пышил энергией и желанием сделать хоть что-то полезное. Только вот что? Вот и скитаюсь, как призрак, по всей академии. Зато будет время изучить, что и как здесь, но пока академия казалась слишком уж огромной и непроходимой с первого захода, уж точно.

- Первогодка... Чувствую, как в спину направлена чудовищная жажда «убивать». Стой! Мурашки вновь замаршировали по спине в сторону пяток, готовясь к немедленной капитуляции, но я быстро перехватил панические настроения и, вернув контроль, игриво улыбаюсь в ответ.

- Любительница фонтанов? Так рядом их вроде бы нет? — интересуюсь с максимально непонимающим видом.

- Теперь я тебя точно убью, студентик... — клятвенно пообещали мне с арктическим спокойствием в голосе.

- Не могу сказать, что я вас люблю. - отвечаю в тон «нимфы».

- Скоро на тебя наденут деревянный макинтош, и в твоей комнате будет играть грустная музыка, но ты её не услышишь! - шар зелёного пламени размером со спелый арбуз лихо проносится в сантиметре от моей головы.

Голубые глаза так сияли от инфернально-зелёного пламени, и на какую-то секунду я даже залюбовался сей красотой. Впрочем, запах палёного тут же привёл меня в чувства. Везёт мне на безумно красивых дев. И почему-то одно без другого, увы, не гуляет. Или безумие — вторая грань красоты? Что ж... Это стоит обдумать за чашечкой чая. Интересно, а она любит чай?

- Может чаю? — неожиданно для себя решаюсь спросить всё так же со скучающим видом.

А ведь если подумать, то огненный шар вместо «привет» давно стал для меня чем-то обыденным. Уж такое создание этот ваш человек. Ко всему привыкает. Хорошее со временем не ценит и принимает как должное, а к плохому может и привыкнуть. И ведь если задуматься, то не так уж и плохо всё. Ты жив, возможно, здоров, имеешь какие-то перспективы, и многим живётся сильно хуже, чем тебе. Так что нет повода для грусти, а вся твоя печаль — надуманная хрень, ибо пока ты всё ещё дышишь, то «финал» лишь где-то там далеко. От подобной мысли я невольно улыбнулся, чем и вызвал новую волну ярости от прелестной мисс Сиреневласки.

— Ты ещё и издеваться вздумал? — с каким-то укоризненным тоном произнесла «нимфа».

— Отнюдь... — улыбка стала только шире, и уже как-то на автомате уклонился от шустрой очереди из огненных шаров.

— Тогда пришло время немного иной магии. — Елейным тоном заговорила она, и теперь её взгляд слегка изменился, и меня тут же затянуло в эти чародейские омуты глаз.

А вот это уже чуточку интересней, но, слегка увлёкшись её глазами, на долю секунды я тут же угодил в иллюзорный плен.

Я открываю глаза и вижу, как первые солнечные лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Прохладный утренний воздух освежает мое лицо, и я глубоко вдыхаю аромат влажной земли и опавших листьев. Вокруг меня оживает лес. Птицы начинают свою утреннюю трель, перелетая с ветки на ветку. Легкий ветерок колышет листву, создавая мерный, успокаивающий шелест. Я замечаю, как среди травы мелькают юркие зверьки, спешащие по своим делам.

Мой взгляд скользит по высоким стволам деревьев, которые тянутся к небу, словно стремясь поймать первые солнечные лучи. Свет постепенно заполняет все вокруг, окрашивая листву в яркие, сочные оттенки. Лес преображается на моих глазах, наполняясь жизнью. Я делаю еще один глубокий вдох, словно стараясь запечатлеть в памяти эту прекрасную картину рассвета в деревенском лесу. Ощущение умиротворения и гармонии наполняет меня, и я понимаю, что это лучший способ начать новый день.

Вдали скрипнула ветка, и я тут на голых рефлексах отправляю молнию на звук.

Следом вижу перед собой молодую деревенскую девушку с румяными щеками и задорным взглядом. На ней длинное и донельзя простое платье из грубой ткани с длинными рукавами и скромным вырезом. Цвет платья неяркий, возможно, серый или слегка голубоватый — типичный для такой местности. Поверх платья накинута и умело завязана на талии клетчатая шаль, которая согревает в сумрачные часы. На ногах крепкие кожаные сапоги. Длинные волосы девушки убраны под платок, оставляя лишь пару русых локонов, обрамляющих ее лицо. Руки загорелые, но ухоженные — видно, что она много работает в поле, но находит время и на себя. Глядя на нее, я чувствую какую-то простоту и естественность, присущую сельскому укладу жизни. Ее наряд практичен и скромен, но в то же время в нем есть своя особая красота и женственность.

Продолжая рассматривать лицо изучавшей меня в ответ девушки, я замечаю, как тонкие, чуть розоватые линии ее бровей плавно изгибаются, придавая взгляду одновременно задумчивость и лёгкую живость. Глаза — большие и крайне выразительные, с мягкими ресницами, что будто заглядывают прямо в мою душу. В их глубине я вижу искорки любопытства и неиспорченной наивности. Так и хочется улыбнуться в ответ и сказать: «Святая простота». Переходя к ее носу, я отмечаю, что он аккуратен и прям, придаёт лицу некую строгость, что, однако, смягчается аппетитными губками девушки. Они слегка приоткрыты, словно приглашая к теплой, открытой улыбке, которая, я уверен, часто появляется на этом лице. Особенно меня притягивают ее румяные, чуть-чуть округлые щеки, покрытые легкими веснушками. Но почему она выглядит так знакомо?

— Не надоело всё смотреть и смотреть, Каримушка? — девушка улыбнулась, поправляя шаль. — Жениться тебе пора. — игриво продолжила незнакомка, стоп.

— Акилина... — срывается с моих губ, и её образ тут же начинает таять, а лес превращается в окрестности ненавистного Измаила.

Издалека видны массивные неприступные стены, сложенные из грубого серого камня, создающие ощущение неприступности и мощи. Могучие бастионы с зубчатыми башнями венчают периметр крепости. Оборонительные сооружения выглядят словно замершие в вечной готовности отражать любой натиск, подавляющие своим внушительным видом. Сама крепость, расположенная на высоком холме, что дарует ей господство над окружающей местностью.

Я ненавижу это место всей своей тёмной душой. Поднявшаяся ярость на секунду даже сломала клятую иллюзию, и мне попалась на глаза озадаченная моська одной сиреневласки. Отмечая её местоположение, делаю усилие над собой и отравляю в «Нимфу» бодрящую молнию.

Иллюзия вновь возвращается на исходную, и теперь молния разит Акилину. Вот ведь... Ненавижу магов иллюзий! Тихо рычу, пытаясь вернуть контроль.

Ещё одна секунда, и я всё так же стою и смотрю, как образ Акилины постепенно растворяется в облаке летящих одуванчиков. Ее фигура кажется расплывчатой и будто окутанной мягким воздушным покрывалом. Сначала ее платье теряет четкость очертаний, переходя в размытое пятно. Край платья, едва касаясь земли, постепенно скрывается под белым потоком одуванчиков. Затем они начинают обволакивать ее силуэт, источая легкий свет. Очертания фигуры растворяются, уступая место плавным неясным линиям. Кажется, будто она постепенно тает, растворяясь в окружающем ее пространстве.

Рефлекторно тянусь рукой, но морок, естественно, никак не реагирует.

Ее лицо исчезает за плавным вихрем одуванчиков, оставляя лишь смутные намеки на некогда прекрасные черты такого родного и знакомого лица. В последний момент я ловлю мимолетный взгляд ее глаз, полный спокойствия и размеренности. Затем и он растворяется, превращаясь в размытое марево.