— Так если ему морду набить он бы и убежал!
— Плохо ты малыш таких как он знаешь. Начать с того, что он бы написал заявление в полицию и потом — шантажировал Чон Джа тем, что у тебя будут неприятности. Но его главная цель не в том, чтобы тебя притопить, а в том, чтобы Чон Джа вернуть. Он потом с великодушием — заберет свое заявление из полиции, только попросит Чон Джа, чтобы еще раз с ним на свидание сходила, рассчитывая все еще уболтать ее. То есть в результате уже девушка тебя защищать будет. На свидание с ним ходить из-за тебя. Ты этого хочешь?
— Что⁈ Нет! Конечно нет. — восклицает Бон Хва вслух. В дверь ванной стучатся, потом она — открывается и он с досадой вспоминает что замок на двери в ванную сломался. В двери появляется Чон Джа, она с тревогой смотрит на его лицо.
— Как ты тут? — спрашивает она: — не сильно он тебя? Вот скотина, а…
— Да ерунда. — Бон Хва прячет половину лица, поворачиваясь к ней здоровой половиной: — подумаешь.
— Ты же специально подставился, а? — говорит Чон Джа, подходя к нему так близко, что он — начинает чувствовать тепло ее тела. Она одета в белую футболку и короткие шортики, тепло излучаемое ее телом, ее сногсшибательный запах, ее близость к нему… он невольно пытается отодвинуться назад, но там уже стена, шкафчик и зеркало, отступать некуда!
— Да стой ты! — говорит она: — дай взглянуть… ага, губа опухла, небольшой синяк под глазом. Слушай, а чего ты меня остановил? Я бы ему врезала.
— Горячая женщина. — говорит Старший и Бон Хва — с облегчением уступает ему место, уходя назад, наблюдая со стороны.
— Мистер Хайд? Добрый вечер. Ты чего Бон Хва не защитил? — спрашивает Чон Джа, немного отпрянув назад: — ты же мог бы…
— Объяснять долго. — он пробует языком лопнувшую губу и морщится от боли: — так будет лучше. Давай на днях твои вещи заберем со старой квартиры, а там подыщем тебе место.
— Вот как? Все-таки решил меня спровадить? — Чон Джа упирает руки в бока: — признавайся!
— Ты девушка высокого полета и запросы у тебя соответствующие. Деньги у нас есть. — он не стал добавлять «пока», это было и так ясно.
— Что же такого случилось, что ты решил от меня избавиться, даже готов аренду мне на новом месте оплатить? Неужели Су Хена испугался? — прищуривается Чон Джа.
— Да, да. Очень он страшный у тебя. Просто ситуация в глазах общественности неоднозначная, для твоего имиджа и репутации. Да и неудобно тебе опять-таки. Ты девушка взрослая, вдруг захочешь кого привести. Да и ко мне в один из дней могут одноклассники прийти в гости. Я-то не стесняюсь, для школьника такую красотку дома иметь — это плюс тысяча к социальному рейтингу внутри класса, а вот ты…
— Я тебя сейчас стукну. — говорит Чон Джа: — не собираюсь я твои деньги тратить. Хватит с меня уже. Буду жить по средствам. Если мои текущие заработки не позволяют мне нигде жить, кроме как вот тут — вот тут и буду. Если, конечно, не прогонишь.
— Уверена? — наклоняет он голову: — никто тебя отсюда не гонит, если честно, то я к тебе уже привык, да и завтрак ты с утра готовишь, хотя как можно умудриться вот так продукты портить…
— Что⁈ — она тычет его своим кулаком в плечо: — нормально я готовлю! Ты охренел, мистер Хайд? Я только Бон Хва тебя хвалила, говорила, что ты мою готовку ешь и нахваливаешь!
— Ну так я стоик по натуре. Я просто терплю. Сдерживаю свой крик отчаянья и боли, склоняясь перед необходимостью есть твою готовку. Жареная рыба в кляре… вот как? Только ты можешь из свежих продуктов хорошего качества приготовить что-то настолько неудобоваримое.
— Я тебя сейчас пну, мистер Хайд. Ничего тебе не поможет! — потрясет она своим кулаком перед его лицом: — ишь, гурман выискался! Найми себе толстого повара в белой шапке и горничную в таком вот платье, пусть тебе и готовят! Я между прочим в шесть утра встаю, чтобы тебе, засранцу завтрак приготовить!
— И за это тебе спасибо. — серьезно отвечает он: — я же понимаю что ты на самом деле заботишься обо мне.
— Серьезно?
— Конечно. Твоя готовка — это сочетание всех необходимых белков, жиров и углеводов, витаминов и минералов, всего, что необходимо организму, приготовленного совершенно идеально.
— Ты чего мне врешь? Только что говорил, что невкусно!
— Невкусно, да. Но еда и не должна быть вкусной. Еда должна содержать все необходимое, понимаешь? Это — топливо. А если она будет нравится — то я начну много есть, получая от этого удовольствие. Потолстею, ожирею, стану весить триста килограмм и умру от сердечного приступа. То есть если еда — полезная, но невкусная, то это хорошо. В этом и проявляется твой гений, Чон Джа!
— Чего-то я не понимаю, ты меня хвалишь или ругаешь? Вот двойственные у меня сейчас ощущения…
— И этот твой талант, твой гений, Чон Джа — он во всем! Понимаешь? Стоицизм в том, чтобы, сталкиваясь с трудностями и препятствиями — становится сильнее. Еда не должна приносить удовольствия! Девушки рядом — тоже не должны приносить удовольствия, а только боль. Разочарование. И снова твой гений, Чон Джа! Ты идеально соответствуешь этому идеалу! Приносящая боль и разочарование Чон Джа! Ехидная Чон Джа! Вредная Чон Джа! Или вот, например некоторые думают, что хорошо, когда девушка красивая и умная, но это было бы слишком хорошо. А вот ты, Что Джа не стесняешься своих четырнадцати ай кью и смело бросаешься навстречу жизни со своим первым размером груди! Нет ни ума, ни груди, вредная и ехидная, ты такая же как и твоя готовка — наверное полезная, но очень невкусная и…
— Убью! — Чон Джа замахивается, но он делает шаг вперед и перехватывает ее руку. Смотрит ей в глаза.
— Еще и драться не умеешь. — говорит он каким-то другим голосом. Уже не ехидным, а тихим, и отчего-то низким. Чон Джа пытается вырваться, пыхтит, пробует ударить коленом, он легко блокирует такую возможность, встав еще ближе. Ее лицо краснеет.
— Ах ты сволочь… — говорит она: — вот сволочь, а? Хуже, чем этот!
— И ругаться не умеешь.
— Да ты!
— Правда красивая. Вот чего не отнять. Вредная и красивая. Если сравнивать тебя с едой, то ты очень соблазнительная. Вот как жареная свиная котлетка… знаешь, что вредно, а при одном взгляде на тебя слюнки текут…
— Почему комплименты у тебя такие странные⁈ Кто же девушку с котлетой сравнивает⁈ Еще с тортиком может быть, с десертом каким… — Чон Джа пытается вырвать руку, но у нее не получается и она опускает плечи, сдаваясь.
— Я сладкое не люблю, а вот жареную котлетку из сочной свининки бы сейчас съел. — Бон Хва, находясь в роли наблюдателя — замечает, что их лица совсем рядом. И что Чон Джа — совсем красная.
— Пусти. — говорит она и отводит взгляд в сторону: — пожарю я с утра тебе котлетки. Пусти, говорю… просто рыбка дешевле, вот и все. Я и сама не то, чтобы хотела десять дней подряд рыбу с рисом есть. Просто у тебя мама в больнице и тебе деньги нужны, вот и экономлю как могу… я же не зарабатываю. У тебя на шее вишу. Эти деньги… они маме твоей нужны, а я скоро устроюсь на работу и съеду. Пусти уже.
— Чон Джа. Ты вредная и готовить не умеешь. Но ты на самом деле добрая и справедливая девушка. Ты можешь оставаться в доме семьи Намгун столько, сколько захочешь, по крайней мере до тех пор, пока я тут глава семьи. Временно исполняющий обязанности. Но когда у меня будет мой дом — ты всегда будешь там желанной гостьей… а то и постоянным резидентом, если выразишь такое желание. Если тебя не стесняет житье в однокомнатной квартирке с озабоченным школьником — так озабоченный школьник будет только рад. Кстати, на двери ванной специально защелка сломана. Чтобы случайно заходить, когда ты ванную принимаешь.
— Вот ты специально, да? — Чон Джа отстраняется от него: — только я настроюсь, как ты все портишь! Когда там ты говоришь твои одноклассники в гости придут? Я им устрою! Все про тебя расскажу! И, кстати! У меня третий размер, а не первый!
— А у меня бицепс в объеме пятьдесят пять сантиметров и мужское достоинство полтора метра!
