— Какой заменитель? — вклинилась Танечка.

— Такой. Я, как только понял, чем занимается этот увалень, на память пришли мемуары одного разведчика, не помню, как его звали. Так вот, в них он рассказывает о способе обучения фотографической памяти. И способ тот один в один похож на то, чем занимается этот мальчуган. Он не просто наблюдает, а тупо тренирует память. Притом делает это неосознанно. В принципе, любого человека в этом отношении можно сделать особенным. Методики по развитию феноменальной памяти наверняка существуют.

— Да, — с энтузиазмом поддержала его Вера, похоже, впервые заглянув в будущее с надеждой. — Я лично знакома, по крайней мере, с двумя.

— Но этому надо учить ребёнка с детства, — осторожно высказалась бывший педагог.

— Не обязательно, — не согласилась с ней Вера. — Тренировка памяти в любом возрасте не повредит.

Дима тем временем, находясь в странной задумчивости, с подозрением уставился на экскурсовода.

— Кон, — обратился он к нему, — это что же получается? Взгляд, ни на чём не зацикленный, даёт свободу, а концентрированный на мелочах — память? Они что, антагонисты?

— Да, — неожиданно расцвёл Саша-лицеист в улыбке от уха до уха. — Пятый закон Мироздания гласит: всё есть баланс. Но баланс — это не постоянное нахождение в точке равновесия, а пребывание или в одной, или в другой крайности в разные моменты времени, суммарно их нивелируя. Только наличие больших амплитуд противоположностей создают напряжение в обыденности, а с ними и неповторимый вкус жизни.

— Прикольно, — подытожил его заумное выступление Дима, уходя в глухую задумчивость. — Выходит, чтобы достичь совершенства в отыскании мелочей и формировании феноменальной памяти, необходимо в совершенстве освоить свободу, напрочь не замечая ничего конкретного, кроме всего общего?

— Не обязательно, но желательно, — резко перестав улыбаться, ответил Господство. — Достигнув совершенства в крайностях, получишь совершенство баланса.

— Да в пень, — отмахнулся Дима, заканчивая этот мудрёный диалог. — Мозги уже закипают.

Дальше по клипам не пошли. Вернулись на базу: Танечка греметь кастрюлями, Вера клацать по клавиатуре, а Дима, вместо беговой дорожки, походив в размышлениях по травке вокруг стола, опять залез в горячую ванну, поставив рядом остужающую.

Дима буквально плющился в кипятке, распарившись до цвета синьора-помидора из мультика о налоговом кодексе сказочной Овощной Базы. Причём на этот раз выпаривался абсолютно голый, дав свободу телу во всех местах. Закрыв в блаженстве глаза и расслабившись, он чуть не уснул. По крайней мере, задремал. В результате не заметил, как к его золотому лежбищу подкралась Вера.

Она некоторое время стыдливо рассматривала голого самца с красивым, искусно рифлёным телом, стойко борясь с незнакомыми для неё чувствами. Трудно сказать, были ли они положительными или отрицательными, но однозначно это зрелище выводило её из равновесия. Поэтому чернявая ведьмочка решила от них избавиться, но не совсем обычным для себя образом.

Она решила проблему нервно щекочущего раздражения неординарно: взяла и экранировала мужскую эротику ширмой, поставив забор в китайском стиле квадратом и запечатав в нём стриптизёра и обе его ванны. Причём огородила наглухо. Высокой, сплошной и неразборной конструкцией.

Дима, находясь в дрёме, вздрогнул при засыпании. Распарившийся увалень лениво приоткрыл один глаз. Да так и замер. Он тупо уставился открытым глазом в красно-золотого дракона на цветастом полотне с рекой в облаках и несколько долгих секунд никак не мог въехать не только в сюжет картины, но и где находится и что тут делает.

Только открыв второй глаз и пытаясь принять сидячее положение, рука окунулась в соседнюю ванну с прохладной водой, подарив ощущение контраста и дав возможность осознать: над ним только что коварно прикололись. Молодой человек, недолго думая, перевалил свою распаренную тушку в прохладную воду. Попускал на дне с полминуты пузыри и встал, возвращая нормальное восприятие действительности в полной мере.

— Кон, — устало скомандовал Дима, — убери эту порнографию.

Но ширма как стояла, так и осталась стоять.

— Не понял, — неподдельно изумился человек, считавший себя в этом раю уже круче самого Бога. — Кон, ну-ка покажись.

Из-за спины неспешно вышел лицеист-подросток и, шаркая по траве, обошёл стоящего в ванной Диму, остановившись непосредственно перед ним.

— И что это значит? — потребовал объяснений голый красавчик, указывая на цветастую преграду.

— Это значит, что сегодня не твой день для созидания реальности. Ты сам подтвердил её очередь.

— Но ванны же ты создал по моей команде?

— Она дала тебе разрешение в этом углу соорудить купальню, не оговаривая конкретики. Ты мог выкопать себе болото, как она предлагала, но установил ванны. Всё в пределах дозволенного.

— Пипец, — тяжело выдохнул Дима и тут же поинтересовался: — Но высохнуть-то мне можно? Или для этого эту ведьму надо звать с полотенцем?

— Всё, что касается тебя, кроме тебя, никому неподвластно.

— А это что, меня не касается? — вызывающе ткнул он пальцем в китайскую роспись по стенам.

— Как? — искусственный Разум изобразил крайне недоумённую мордашку.

— Ка́ком. Это ограничивает мою свободу!

— Неправда, — невозмутимо парировал Кон. — Никто тебя не ограничивает. Ты волен передвигаться в установленных рамках этого мира без ограничений.

С этими словами лицеист махнул рукой в жесте сеятеля, как бы показывая: а не пошёл бы ты прямо сейчас куда подальше. Дима, не высушившись и не одевшись, с психом выскочил из ванны и шагнул к импровизированному забору в два его роста. Попытался раздвинуть секции. Ничего не получилось. Конструкция оказалась монолитной и буквально вкопанной в землю, а то и забетонированной в основании под слоем дёрна.

Он хотел было проткнуть и порвать полотно, лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего. Но в итоге, ничего не найдя, отказался от этой идеи, полагая, что вряд ли сможет навредить фундаментальному забору райского изготовления. Поэтому, подумав, даже не попробовав творение Веры на прочность, решил урегулировать иллюзию заключения дипломатическим путём.

— Вера Батьковна, — повысил он голос в направлении компьютерного уголка, почему-то решив, что дежурная созидательница их сегодняшней реальности находится там.

— Что случилось? — раздалось явно издевательское из-за ширмы прямо напротив, где он стоял.

Дима аж вздрогнул от неожиданности, не подозревая, что объект запроса окажется так близко. Но быстро пришёл в себя.

— Будьте так любезны, — приторно-льстивым тоном обратился он к ней, — уберите эту китайскую стену, пожалуйста. Иначе я её порву, как Тузик грелку.

— А ты трусы одел? — тоном строгой мамочки поинтересовалась Вера.

Дима глянул на своё хозяйство с видом: а что тут прятать? Одна красота во всей красе. И, явно переигрывая с недопониманием, ответил вопросом на вопрос:

— А чем вам не нравится, извините, живое воплощение Аполлона?

Из-за ширмы звонкими колокольчиками разлился переливистый смех девушки. Дима хищно улыбнулся. У дипломированного соблазнителя на автомате в один миг сложился генеральный план охмурения этой фифы, больной на голову от одного вида мужиков. Она, как настоящая женщина, любит ушами. А значит, её можно запросто влюбить в себя, либо завязав глаза, либо, как сейчас, навешивая лапшу на уши через непрозрачную преграду. Одно плохо: он не видел объект соблазнения, а значит, не мог влезть в её эмоции.

— Вы слишком высокого о себе мнения, — вдоволь навеселившись, Вера кокетливо пролонгировала игру в словесный теннис, явно рассчитывая на интересное продолжение.

Ну, Суккубский пошляк, и продолжил:

— Верочка, девочка. Ты ещё и не видела моего возвышенного мнения. А как я в этом состоянии красив? Боже мой, просто бесподобен. Убери ширму, и ты воочию будешь иметь возможность лицезреть мою высокую стать, если присоединишься к её помывке.