— Я и занимаюсь математикой по-настоящему, — не согласился молодой человек с явными замашками превосходства, вновь, как и в детстве, выдвигая челюсть вперёд и задирая голову, в очередной раз напомнив Диме Муссолини, — любая наука имеет смысл, лишь применяясь к практике. Только такая наука является живой и настоящей.

— Ну вот в этом месте, молодой человек, позвольте с Вами не согласиться, — резко изменился в поведении директор Карно́, вскакивая с кресла и превращаясь, как и все математики-теоретики, в чокнутых маньяков-психопатов, одержимых никому, кроме них, непонятной мутью.

Наполеон взаимно встрепенулся, переходя в тот же, видимо, заразный режим неадекватности, переквалифицируясь из боевого генерала в коллегу по цеху долбанутой на всю голову абстрактности.

Дима от резкого вскакивания Карно́ вздрогнул, не ожидая подобной прыткости от степенного государственного мужа, а увидев ответную реакцию главного героя и понимая, что сейчас придётся слушать полный бред под названием «научная дискуссия», в сердцах запустил в них пустую кофейную чашку. Посудина пролетела сквозь шустро вышагивающего к Наполеону директора и беззвучно скрылась в текстуре книжного шкафа.

Но выслушивать полемику двух математиков ему не пришлось. Картинка расфокусировалась, указывая, что очередной отрезок информации закончен и начинается следующий. Вот только вместо следующего вся нарезка началась заново.

Дима покинул локацию с талантом Наполеона и, выйдя в холл, огляделся. В большом зале было пусто. Заметил, что дверь в апартаменты Танечки отсутствует. Подойдя ближе, разглядел в проёме скорбную картину.

Получившая производственную травму женщина по всем признакам однозначно отходила в мир иной. Вернее, оставшийся от неё скелет в лифчике и трусиках. Она, как и положено умирающей, возлегала на смертном одре, а Вера обмывала предусопшую, готовя в последний путь. Смотав мокрое полотенце в жгут, она с чрезвычайной осторожностью прикладывала компресс к опухшей конечности, напоминавшей колотушку.

Дима замер с ехидной улыбкой в проёме, опёршись о косяк плечом. Но в импровизированном лазарете не обратили на него никакого внимания. Судя по сосредоточенному лицу медсестры, Вера со знанием дела, но полным неведением в области анатомии и физиологии, как и большинство врачей, оказывала первую медицинскую помощь, как могла. Судя по страдающему в муках лицу умирающей, Танечка была уверена, что эта помощь не первая, а последняя в её жизни.

Дима, экспериментируя с Коном при просмотре клипов, сделал для себя определённые выводы о его возможностях и прекрасно понимал, что ему ничего не стоит вылечить страдалицу практически мгновенно. И вот теперь молодой человек размышлял: стоит ли открывать этот секрет парочке патологически закостенелых медработников или нет. С одной стороны, они в скором времени и сами об этом узнают, но с другой — есть небольшой промежуток времени для приколов. Естественно, выбрал второе.

Заглянул в их эмоциональный фон. Одна страдала от физической боли, вторая — больше за компанию. Повеселившись над парочкой, Дима направился к себе, по ходу оглядывая практически пустое помещение общего зала и прикидывая в голове его переустройство. Не дойдя до опочивальни, остановился и задумался, пялясь в сторону кухни. На лице медленно растягивалась улыбка, которая могла означать только одно — очередная пакость придумана.

Через минуту, довольный собой, молодой человек вышел из апартаментов в фирменных сланцах. Но вместо всего остального на нём красовались только узкие купальные плавки, больше напоминавшие женские стринги. Кусок синтетической тряпочки бесстыже врезался в задницу, при этом создавая увесистый мешок спереди. В общем, разнагишался до пляжного прикида, граничащего где-то между цивильным и нудистским лежбищем.

Вызывающе громко прошлёпав мимо лазарета и миновав апартаменты Веры, он раскинул руки в стороны, принимая эпичную позу голливудского бога, творящего очередной шедевр на широких экранах кинотеатров, и громко повелел:

— Кон. Песчаный пляж экваториального острова с кромкой океана у моих ног.

Окружающая реальность мгновенно преобразилась в сказочную нереальность. Где-то высоко над головой вспыхнуло солнце, превращая купол потолка в бескрайнее голубое небо без единого облачка. Пол покрылся ослепительно белым песком — песчинка к песчинке. Пространство от сланцев до кухни заполнилось кристально чистой водой. Вот только лагуна оказалась мелковатой, и Дима тут же этот косяк поправил.

— Кон. Глубина под откос. Максимальная у кухни — два метра. Самой кухне придать вид бунгало на сваях с навесом из широких тропических листьев. Дно в районе бунгало украсить разноцветными водорослями. Запустить разномастных коралловых рыбок. Только чтоб ни одной ядовитой и хищной.

Указания выполнялись по мере озвучивания, мгновенно. Самопальный демиург, оценив творение, мысленно себя похвалил за шедевральный дизайн. Понравилось. Оглянулся. На заднем плане бесконечный пляж, чем-то вдалеке напоминающий пустынные барханы Сахары.

«Ничего себе я пляж отгрохал. Не порядок», — подумал он и, тыкая пальцем, принялся дополнять виртуальную реальность.

— Кон. Стены — тропический лес. Центральный стол — бамбуковая беседка с крышей из листьев.

Выполнено. Молодой человек, стоящий у кромки воды, по сути, в одних сланцах, довольно улыбнулся. Красота неписаная.

— Кон. Включить соответствующую месту озвучку и запахи.

Райский пляж буквально взорвался ором невиданных и вместе с тем невидимых птиц, зверей и ароматами как минимум далеко недешёвого отпуска для жителя среднего достатка не менее средней полосы России.

«Лепота», — похлопал себя по пузу творец, скидывая сланцы и с разгона устремляясь в созданную лагуну.

Вдоволь нанырявшись, наплескавшись и нанежившись в пересолёной воде с температурой парного молока, Дима в позе крокодила выполз на мелководье и там застыл под палящими лучами солнца.

Обе его соратницы, одетые в домашние халатики, несмотря на ожидаемые в скором времени похороны одной из них, стояли как вкопанные у раскрытых дверей спальни Танечки, морально и физически поддерживая друг друга обеими руками. Рты раскрыты. Глаза распахнуты. В пустых головах сквозняк. В эмоциональном плане — запор.

Дима, насладившись их реакцией, не спеша поднялся и продолжил добивать бедных медиков, разрывая на половые тряпки все их канонические шаблоны. Указав рукой перед собой, скомандовал: «Кон. Массажный стол».

Он медленно, довольно покряхтывая, улёгся на появившееся ниоткуда медицинское оборудование и, сунув лицо в предназначенную для этого дырку, растёкся амёбой. При этом лениво продолжил раздавать команды: «Кон. Тайскую массажистку. И дай мне её на прямой контакт».

Как появилась голая девушка с экзотической внешностью, Дима не видел, но услышал. За спиной или, скорее, над ней зажурчал нежный фальцет на непонятном языке. Экспериментатор тут же поправил свой командный ляп: «Кон. Пусть массажистка говорит по-русски. Ломы́ напрягаться с даром».

— Могу ли я приступать к массажу, господин? — раздалось сверху.

— Валяй, — разрешил господин, расплываясь в счастливой улыбке.

С минуту виртуальная массажистка, но вполне реальными, сильными, между прочим, руками, основательно втирала ему в спину что-то скользкое. Остановившись на пояснице, застенчивым голоском, тем не менее, потребовала, потянув плавки за резинку:

— Это надо снять.

— Снимай, — промурлыкал себе под нос размякший пациент с интонацией обожравшегося сметаной кота, лениво поднимая попу.

Девушка ловко стянула единственный клочок одеяния, со смачным чпоком выдернув полоску материи, застрявшую меж накаченных «булок». И с энтузиазмом принялась мазать остальную часть тела. Притом выпуклую задницу вымазала аж на два слоя. То ли эта часть требовала более обильной смазки, то ли девушка проявила здоровый интерес к упругим выпуклостям и просто увлеклась.