Дима встал и прошлёпал босиком в ванную. Но ни мыться, ни бриться, ни греть своим задом унитаз он не собирался. Молодой человек зашёл туда, чтобы в большом ростовом зеркале полюбоваться на себя любимого в голом виде. Полюбовался, тут же отметив некие нестыковки с общепринятым идеалом мужчины в его понимании.

Парой команд очистил от растительности подмышки и зону бикини. Волосы на руках, ногах и груди трогать не стал. Вроде и не гамадрил, но и не лысая обезьяна. Редкая растительность в определённых местах придавала образу некую самцовость. Заодно вспомнив, что волосатая рука в современном обществе тоже приветствуется. Хоть и образно.

А вот с головой решил: надо что-то делать. Ну не с самой головой, а с растительностью на ней. Вчера опять лёг с мокрыми волосами, поэтому в зеркале причёска напоминала взрыв на макаронной фабрике. И тут его осенило. Он потребовал от Кона прикинуть на нём модные причёски из каталогов известных парикмахеров. На этом Дима у зеркала завис почти на полчаса. Неожиданное шоу стоило того.

Он хохотал, плевался и матерился. Но только когда понял, что все современные причёски с разноцветной покраской — это прикид гомиков для гей-парадов, решительно отвернулся от модных салонов и повернулся к экономпарикмахерской с гастарбайтерами. Взял и отсимметричил себя под машинку.

Шатен с причёской «ёжик волосатый» от короткой стрижки резко посветлел, став уж совсем откровенно рыжим. Пришлось ещё корректировать цветовую гамму. Слегка затемнил. Затем придал волосам пепельность. Прикольно получилось. Вышел оттенок, которому и названия, наверное, нет. По крайней мере, Дима не знал. Но сам себе понравился. А это главное.

Памятуя об основном половом инстинкте, к визуальному образу добавил пристойный брутальному мужчине аромат. Тут, правда, обошлось без долгих дегустаций. Остановился то ли на четвёртой, то ли на пятой химии. Лёгкий, ненавязчивый, но вместе с тем богато-самцовый. Сам занюхался с удовольствием.

Облачившись на этот раз в купальные шорты по колено, бейсболку и пробковые шлёпки, он вышел в свет. Но как только дверь перед ним растворилась, купальный мачо замер на пороге, уронив нижнюю челюсть. Пляж спёрли!

Центральный зал представлял собой большую поляну посреди векового леса средней полосы России. Притом сказочно дремучего. Прямо непролазные дебри вместо стен. Трава под ногами хоть и не по пояс, но местами доходила до колен. Притом Дима в этом разнотравье прямо перед собой разглядел крапиву. Молодую такую. Злющую.

Он с жалостью посмотрел на свои босые ноги в бамбуковых тапках. На крапиву, которая почему-то росла именно возле его комнаты. Затем оглядел всё вокруг в поисках той мерзавки, кто всё это устроил. Нашёл быстро. Экзотической беседки в центре зала не было, но хрустальный стол с креслами никуда не делся. В одном из них и восседала Вера, зло буравя курортника в одних трусах. Не успел он и слова сказать в своём возмущении, как она громко заявила:

— Не смей! Сегодня моя очередь создавать окружение.

— Ну да, — как-то быстро сдулся Дима под столь резким напором, — всё правильно. Кто первым встал, того и тапки. А где теперь я буду купаться? — наигранно возмутился молодой человек, раскидывая руки в стороны и показывая ей свой купальный наряд.

Вера смутилась. Заозиралась. А потом, увидев беговую дорожку, ткнула в неё рукой.

— Вон там. У своей тренажёрки. Выкопай себе болотце и топись, сколько влезет. Можешь себе даже лягушек завести с пиявками для поправки здоровья.

Пляжный мачо внимательно оглядел предложенный угол. Почесал стриженый затылок, сдвинув кепи на лоб. А затем, резко сменив тему, спросил:

— Вер, а ты всегда была такая…?

Он хотел было сказать «дохлая», но вовремя спохватился и заменил более лояльным: «стройная».

— Всегда, — напряжённо ответила девушка, не понимая, куда он гнёт. — У меня такая конституция.

— Кто бы сомневался, — буркнул наглый самец, ухмыляясь. — Не у одной гадюки подкожный жир не откладывается.

И с этими словами, старательно обходя крапиву, Дима направился к дежурному на сегодня Демиургу. Вера опешила и от намёка на оскорбление, и от напористого приближения, в котором ей почему-то показалась агрессия. Она растерялась на несколько секунд, открывая и закрывая рот, не зная, как бы поумней ответить хаму. Но тот уже на подходе вновь сбил ей мыслительный процесс, продолжая издеваться.

— Что? Прострация посетила?

Девушка резко отвернулась, сообразив, что ни физически отлупить этого гада, ни словесно его закопать у неё не получится. Поэтому она просто глубоко вздохнула и обнулила эмоции, уходя в глухую оборону. И когда распоясывавшийся самец подошёл вплотную, брюнетка была «кремень бездушный». Она не нашлась с умным ответом, поэтому ответила по-детски:

— Умный такой? У целой Суккубы начальную школу окончил? Ну ещё бы. Одна проституция на уме.

— Не проституция, Вера, а прострация, — дурашливо поправил её начально-образованный, — это такое состояние психики… Ну, как бы тебе попроще объяснить, — он сделал вид, что задумался, — представь, что ты замужем. Вот возвращаешься с работы уставшая и в своей кровати застаёшь любовницу мужа с абсолютно чужим мужиком.

Девушка несколько долгих секунд соображала, похоже, визуализируя для себя сказанное, а затем разразилась красивым заливистым смехом. Да таким, что схватилась за живот, и слёзы брызнули. Видимо, от радости, что воочию поняла, что же такое состояние прострации.

Отсмеявшись, красавица шустро привела своё личико с помощью Кона в идеальное состояние. И, пожалуй, впервые посмотрела на Диму не с отвращением, как обычно, а неким оценивающим взглядом. Тем, что представительницы женского пола смотрят на противоположный, как бы мысленно задаваясь оценкой: «А он меня потянет с моими-то запросами?»

— Может, ты всё же оденешься по погоде? — наконец спросила она у молодого человека, стоявшего перед ней в одних трусах.

— Зачем? — продолжил дурачиться тот, задирая голову к синему небу с редкими белыми облачками. — На твоей поляне вроде тоже лето. С моим райским островом, конечно, не сравнить, но тоже ничё. К тому же я изначально настроился купаться и не вижу оснований менять свои планы.

— Ну, тогда иди рой себе лужу, — с лёгкостью отправила она его на каторжные работы.

— Лопаты нет, — парировал Дима, обречённо разведя руками и всматриваясь в выделенный ему уголок, добавил: — Но я придумал нечто более интересное.

Он сделал жест, напоминающий отдачу воинской чести, только не приложив руку к голове, а, наоборот, наотмашь отдёрнув, и зашагал, куда послали.

Уже через минуту возле беговой дорожки стояла шикарная золотая ванна, в которой отмокал на полном расслабоне чёткий пацан, так и не снявший ни трусы, ни бейсболку, ни пробковые сланцы. При этом вода парила, намекая, что он буквально варится в кипятке. Ну, по крайней мере, такое впечатление складывалось со стороны.

Примерно минут через пятнадцать постоянного подъёма температуры воды он понял, что достаточно уварился, и размякшие мозги решились на новую авантюру.

— Кон, — попросил он лениво, — будь добр, поставь рядом такую же ванну, но только с холодной водой.

Пожелание было исполнено мгновенно. Вот только, завидев результат запроса, Дима резко передумал туда нырять для получения кайфа от контраста. Вода в соседней посудине была покрыта коркой льда.

— Кон, — возмутился купальщик, — но не до такой же степени. Я имел в виду холодную: градусов четырнадцать-шестнадцать.

Лёд исчез. Дима сунул туда руку. Показалось терпимо.

Прицельно запустив кепку на беговую дорожку, собравшись с духом, с радостным воплем «А-а-а», всем телом перевалился в соседнюю посудину. Волна, подобно цунами, разом ополовинила сантехническое устройство, залив траву на пару метров. Раздался ещё более эмоциональный вопль. Только на этот раз у кричавшего горло перехватило или голос пропал, как при ларингите. Он резко вскочил на ноги, скукожился, обхватывая себя руками, и ничего не придумал лучшего, чем обратно перешагнуть в горячую ванну.