— Она не в моём вкусе. Ты это знаешь.

— Не уверен, какой у тебя типаж. Тебе все нравятся.

— Очень смешно, — проворчал он. — Просто я не нашёл подходящую женщину, с которой можно остепениться.

— Помоги нам всем Бог, когда это произойдёт. Ты проверял прогноз погоды?

— Ага. Чуть позже начнётся шторм. Тело унесёт дальше в море.

— Отлично. Обычно я бы хотел потратить на это больше времени, но у меня ланч с папой и Франсуа. Мы дорабатываем некоторые детали проекта в Техасе.

Когда мы приблизились к причалу, где была пришвартована яхта, я обнаружил, что все мои мышцы напряглись. Сетования на прошлое не принесут мне никакой пользы. Изменить его было невозможно, месть — единственный способ добиться мира, но прошло слишком много времени. Слишком много испытующих взглядов. Может, мне стоит последовать совету Эдми и Мэддокса и, чёрт возьми, жить дальше.

Я снова отправился туда, сокрушаясь о прошлом и будущем, которого не мог себе позволить.

— Прекрасное утро для прогулки на яхте, — сказал он мне, когда солнечные лучи заискрились на воде. Я был почти рад, что хорошая погода продлится недолго. Я был не в настроении для солнечного света и радуги.

Как будто я когда-либо был в таком настроении.

Мы направились на яхту, и я решил подавить все оставшиеся у меня гневные эмоции. С Лэндри на борту мне не нужно беспокоиться о том, попытается ли Грейсон сбежать. Помимо прочего, будучи квалифицированным капитаном судна, Лэндри обладал навыками работы со взрывчаткой и шибари, формой игр с верёвками, которая не раз пригождалась.

То, что он бездельничал с чашкой кофе и совершал биржевые сделки, также не было неожиданностью. Мужчина превратил свой заработок в небольшое состояние, учитывая его второе хобби.

Расчленёнка — первое.

— Сколько заработал за завтрак? — я спросил, входя.

Он ухмыльнулся, но кивнул мне в знак уважения, Мэддоксу тоже. Бывший морской пехотинец оказался отличным солдатом, подобранным Мэддоксом. Парня ничего не волновало.

— На сегодня двадцать косарей, но посмотрим, как закроется рынок, — сказал Лэндри и закрыл ноутбук. — Пойду на мостик.

— Ты получил координаты, которые я отправлял? — спросил Мэддокс.

— Конечно. У нас ведь тут курорт с полным спектром услуг, — поддразнил Лэндри, поднимаясь на ноги.

— Какие-нибудь проблемы? — спросил я, уже зная ответ.

— Не. Парнишка был паинькой. Думаю, он измотан.

Это была одна из причин, по которой я оставил его в болезненном ожидании того, что с ним может случиться. Обычно это помогало на допросах. Даже самые подготовленные сотрудники, те, кому были предоставлены месяцы суровых условий для подготовки к длительной секретной операции, ломались по прошествии нескольких дней.

Кивнув, я направился в вероятное место, где Лэндри мог держать его, единственное окно в маленькой каюте обеспечивало ограниченный доступ и отсутствие посторонних глаз. Оно также было звуконепроницаемым, что уже прилагалось к комплектации лодки, когда я ее покупал. В то время мне не пришло в голову спросить продавца, зачем.

Я потёр челюсть, когда вошёл. Грейсон немедленно поднял голову. Его губы стали тонкими из-за недостатка воды, которой выдавалось ровно столько, чтобы уберечь его от полного обезвоживания.

— Арман, — выдавил он, хотя его голос надломился. Затем он кашлянул, и звук получился хриплым.

Мэддокс следовал за мной по пятам, и я понял, что он направился к запертому шкафу, вставил в замок один из двух существующих ключей и достал специальный ящик с инструментами. Хотя в основном он использовался для мелкого ремонта в различных каютах, некоторые инструменты могли пригодиться, например, тиски и отвёртки. Обычно это единственные необходимые инструменты.

В конце концов, я был мастером допроса, методам которого научился у своего отца и деда.

— Грейсон, — сказал я, придвигая один из стульев поближе к тому, к которому он оставался привязанным. — Это вообще твоё настоящее имя?

— Второе.

— А. — По крайней мере, в это я верил.

Поставив ящик на стол и открыв его для меня, Мэддокс принялся развязывать Грейсону руки. Процедура была такой же, как мы и привыкли, что-то такое, что казалось до боли знакомым, как пара теннисных туфель, которые со временем износились.

Грейсон изучал меня практически без интереса. Он стал свидетелем определённой доли допросов, хотя, к счастью, никогда не участвовал в разделке и захоронении тел. Это было поручено одному из других моих солдат, человеку, который мог легко исчезнуть, и никто бы не задавал вопросов. У меня были свои методы ведения бизнеса, которые не позволяли мне попасть внутрь тюремной камеры.

Это был факт, который я планировал сохранить и дальше.

Я выбрал молоток, который окажет помощь, если она мне понадобится. Он наблюдал за моими действиями, прерывисто дыша, но не от страха. Мне, конечно, не нужно было говорить ему, что должно произойти.

Единственное, что я знал о работе под прикрытием лучше, чем кто-либо другой, так это то, что люди, долгое время работающие под прикрытием, привыкали к такому образу жизни, и им было трудно вернуться в общество, где нужно играть по правилам здравого смысла и логики. Некоторые возвращались к преступной жизни по собственной воле, разрушая при этом все отношения.

Если они у них остаются после их возвращения. Грейсон был игроком, наслаждавшимся преимуществами своего положения, как Мэддокс и Лэндри. Ему нравилось пробовать женщин на вкус, веселиться так же усердно, как и работать.

— Любопытно. У тебя есть вторая половинка, там, где бы ни был твой дом?

Он фыркнул, затем снова закашлялся.

— Ты издеваешься надо мной? С такой-то жизнью? Ни единого шанса.

— Понятно. В браке тяжело, постоянная опасность и беспокойство. Рад это слышать. Реально ненавижу создавать вдов. Это мерзко.

В его глазах мелькнула искра, как будто он принимал тот факт, что он умрёт в этот день. Так вот, обычно я бы не стал отнимать долю надежды у врага. Это было их стимулом. Что я, возможно, позволю им жить. Грейсон же знал наверняка. Так зачем беспокоиться? Единственным рычагом воздействия, который у меня был, был тот факт, что он полностью осознавал, что я сделаю часы, предшествующие его смерти, максимально болезненными, если он проигнорирует мои вопросы. Это была авантюра, но на неё стоило пойти. На этом этапе работы под прикрытием у игроков иногда практически не оставалось лояльности к правоохранительным органам, на которые они изначально работали.

Это то, на что я надеялся, чем смогу воспользоваться сегодня. Я был добр к этому человеку на протяжении восемнадцати месяцев работы в тесном контакте. Он бывал у меня дома, на семейных мероприятиях. Один этот факт выводил меня из себя. У него был доступ к моей дочери. Моей грёбаной дочери. Я даже не думал об этом. Блядь, по крайней мере, я просил его охранять её всего один раз. Эта мысль обожгла меня.

— Ты знаешь правила, Грейсон. Говоришь — испытываешь меньше боли. Это всё, что я могу тебе предложить.

— Ты же понимаешь, что в какой-то момент тебе начнут задавать вопросы о моём исчезновении. — Его голос стал твёрже, чем раньше.

— Кто именно? — я хотел более точной информации.

Он уставился на меня остекленевшими глазами, на его лице отразилось облегчение, когда Мэддокс, наконец, развязал его. Пока он потирал руки от очевидной боли из-за того, что верёвки так долго находились в нужном положении, я внимательно наблюдал за ним, пытаясь найти минутку терпения. Чем больше информации я соберу, тем лучше, даже если мой гнев нарастает до невыносимого уровня.

— УБН (прим. — Управление по борьбе с наркотиками), — тихо сказал он.

Я наклонил голову в сторону Мэддокса. Дни, когда мы имели дело с оружием, почти закончились, наркотики остались в нашей древней истории. Эта информация не была бы достаточной для тюремного заключения, если бы они не нашли последнюю партию оружия, которую я намеревался продать за границу. И Грейсон знал это.