Но пришло время возвращаться домой и строить наше будущее. И несмотря на все опасения по поводу того, как может сложиться новый договор с Братвой, в нас обоих теплится надежда, которой раньше не было.

На этот раз Джиа сидит рядом со мной в самолете, прижавшись ко мне, пока я листаю документы на своем планшете, а она читает. Когда мы устаем, мы вместе возвращаемся в спальню, и ее медленное поддразнивание, когда она раздевается, быстро превращается в то, что я отмечаю еще один пункт в списке того, что нужно сделать с моей молодой женой, заставляя ее кончить от моего языка на высоте 35 000 футов, прежде чем я трахну ее, пока мы оба не выдохнемся.

Когда мы возвращаемся домой, уже поздно вечером, настолько поздно, что все, на что у нас хватает сил, это вернуться в особняк и лечь спать. На обратном пути Джиа засыпает в машине, и, хотя я должен думать о том, что мне нужно сделать, чтобы завершить сделку с Игорем, мое внимание постоянно переключается на нее.

Она выглядит красивой, милой и невинной во сне, и я борюсь с чувством вины, которое, как мне казалось, я полностью преодолел на Таити. Но теперь, когда мы уже почти вернулись домой, я вспоминаю, что чувствовал до этого, до того, как она проникла в мою душу и убедила меня, что все, в чем я был так уверен, было неправдой. Трудно не скатиться к тому, кем я был раньше. Но я дал ей обещание, и, как и в случае с защитой, я намерен сдержать и это.

Как только мы возвращаемся в особняк, я иду с ней в нашу спальню, где она сонно ложится в постель, натягивая одеяло под подбородок, когда переворачивается. Я хочу присоединиться к ней, но сначала мне нужно кое-что проверить, в частности, узнать у Джозефа о ситуации с Братвой.

Он ждет меня внизу, как я и просил. Он кивает, когда я иду по коридору навстречу ему, отпираю дверь в свой кабинет и жестом приглашаю его следовать за мной внутрь.

— Есть какие-нибудь угрозы? — Спрашиваю я без предисловий, и он качает головой.

— С тех пор как вы с Игорем пришли к соглашению, ничего. Все указывает на то, что они отступили. Никто из моих людей не видел никого, кто бы разведывал окрестности, и мы не получали никаких сообщений и не слышали ничего по прослушиваемым каналам, что позволило бы предположить, что их послали сюда, чтобы попытаться осмотреть территорию или искать пути проникновения.

— Я хочу, чтобы безопасность была усилена. Вернитесь к тому уровню, который был сразу после свадьбы, и постоянно следите за Джией. У нас есть месяц до свадьбы, которая все это закрепит, достаточно времени, чтобы они передумали или у них в голове появились другие идеи. Понятно?

Джозеф кивает.

— Понял, босс. Никто к ней не подойдет, я вам это обещаю.

Я ему верю. Джозеф отлично справляется со своей работой, и нет никого, кто бы лучше меня присматривал за Джией. Но все же я не могу чувствовать себя в полной безопасности, пока не буду точно знать, что сделка завершена. И единственное, что может это подтвердить, — новый договор, который был заключен.

Я сочувствую Белле. Я прекрасно понимаю, что отправляю ее замуж за человека, с которым не позволил бы сочетаться Джии, и не могу не осознавать, что именно отсутствие эмоциональной привязанности к Белле позволяет этому случиться. Но я сделал все возможное, чтобы обеспечить безопасность Беллы в браке, и я не могу изменить весь наш мир в одночасье. Я могу лишь быть уверенным, что смогу сделать его лучше для Джии и нашей семьи.

Выдохнув, я желаю Джозефу спокойной ночи и отправляюсь наверх к Джии. Больше всего на свете мне сейчас нужен крепкий сон.

***

Я не видел Джию до вечера. Мне пришлось уйти рано утром на работу, пока она еще не проснулась, и я вернулся домой только к ужину. Когда я поднимаюсь, чтобы переодеться, ее нет в нашей спальне, и, к своему удивлению, я обнаруживаю, что она уже в столовой, когда я вхожу, стол накрыт для нас, в центре горят свечи и стоит графин с красным вином.

Она встает, когда я вхожу в комнату, и мое сердце замирает в груди. Она выглядит совершенно великолепно в вишнево-красной юбке с рифленым подолом и шелковой блузке кремового цвета без рукавов, ее длинные темные волосы густо и шелковисто ниспадают на плечи. Она улыбается, когда я вхожу, и мое сердце снова ударяется о ребра, когда я понимаю, что впервые в жизни вхожу в эту комнату и она смотрит на меня так.

Мне хочется усадить ее на край стола и вместо ужина сначала съесть десерт.

— Что все это значит? — Я слегка поддразниваю ее, пока она идет ко мне, упираясь руками в мою грудь и наклоняясь, чтобы поцеловать меня. — И что ты сделала с моей упрямой, своенравной женой?

Джиа морщит нос.

— Я хотела сделать для тебя что-то приятное. Но я всегда могу взять свои слова обратно, если ты будешь продолжать в том же духе.

— Я и не мечтал об этом. — Я снова целую ее, прежде чем сесть. — Что ты сделала?

— Я планировала ужин для тебя. Фрэнсис пыталась рассказать мне, какие продукты тебе нравятся и каковы твои предпочтения в еженедельном меню, когда я только переехала. И, конечно, я сказала ей, что мне все равно, — смущенно признается Джиа. — Я хотела загладить свою вину перед тобой.

— Я ничего об этом не знал. — Мне никто не сказал, вероятно, потому что никто из персонала не хотел вмешиваться в мои супружеские проблемы, и это понятно. Но мне любопытно посмотреть, что придумала Джиа.

— Я знаю. Но я все равно хотела это сделать. — Джиа показывает на графин с вином, садясь за стол. — Фрэнсис предложила твои любимые вина и то, с чем их можно сочетать, и я выбрала одно. Я никогда не обращала внимания на все это, но я хочу научиться, чтобы справляться с этими зваными ужинами и прочим, о чем ты говорил.

Она бросает на меня нерешительный взгляд, и я ободряюще улыбаюсь ей. Я знаю, что она думает о тех случаях, когда я говорил ей, что ее образование как жены мафиози оставляет желать лучшего, и теперь, зная ее лучше, я чувствую себя неловко из-за этого. Но ее готовность приложить усилия все равно трогает меня, и я протягиваю руку, слегка сжимая ее ладонь.

— Боюсь, что быть мужем, это не то, в чем у меня есть опыт. Но мы разберемся с этим вместе.

Я чувствую, как Джиа расслабляется под моим прикосновением, и тянусь за вином, наливая каждому по бокалу.

— Чем еще ты занималась сегодня?

Джиа нерешительно улыбается и смотрит, как один из сотрудников приносит первое блюдо — салат "Цезарь" с домашней заправкой Фрэнсис.

— Ты сказал, что я могу переделать интерьер, если захочу. Для начала я начала присматривать варианты для неформальной гостиной и нашей спальни. Что-то, что сделает их немного светлее и воздушнее. В гостиной, например, такие высокие потолки и большие окна, но из-за цветов она кажется темной и маленькой.

Я слушаю ее как могу, но то, как непринужденно она говорит о нашей спальне, задевает меня, и мне трудно сосредоточиться на чем-то еще. Неделю назад, я знаю, она не сказала бы этого так легко. Скорее всего, она бы вообще этого не сказала. Но то, что я чувствую, услышав это… как будто на сердце становится легче, а будущее кажется открытым и полным возможностей, что заставляет меня сделать все необходимое, чтобы Джиа оставалась счастливой.

Чтобы она была счастлива со мной.

— Ты можешь делать все, что захочешь, — заверяю я ее. — Трать все, что хочешь, на украшения, переделывай особняк по своему усмотрению. Я заплатил декоратору за все это в первый раз, и у меня нет никакой привязанности к комнатам за пределами моего кабинета. В остальном ты можешь делать все, что пожелаешь.

— Есть небольшая комната напротив нашей. — Джиа прикусила губу. — Я знаю, что пока нет веских причин, но я хочу превратить ее в детскую.

Мое сердце снова заколотилось в груди, смесь нежности и желания захлестнула меня, когда я почувствовал ее готовность подготовиться к семье, которая будет у нас вместе, семье, которую я теперь предвкушаю, а не боюсь.

— Мне нравится, как это звучит, сокровище, — пробормотал я, взяв вилку. — И я с нетерпением жду, что ты с этим сделаешь.