Зачем только он связался с велосипедом? Наверное, всему виной весенняя лихорадка, модное веяние и тень насмешки. Особенно тень насмешки. На его беду, девушка ему нравилась, и он ничего не мог с этим поделать. Хотя, откровенно говоря, она не отвечала его запросам и слово «шик» – последнее, что пришло бы в голову любому, кто знает толк в шике; иногда он находил ее – называя вещи своими именами – «простоватой». Изысканные эпиграммы, тонкое остроумие, как правило, вызывали у нее лишь одну реакцию: глаза ее изумленно округлялись и она принималась хохотать – над ним, вне всякого сомнения. И все же стоило этой недалекой жизнерадостной школьнице обронить: «А вы не пробовали выехать за пределы парка, мистер Крэмптон?» – он почувствовал себя уязвленным. Матери он объявил, что задета его честь, ни больше ни меньше.

И вскоре носильщик на платформе в Саттоне[93] с непочтительным любопытством наблюдал, как молодой человек – уже красный от усилий – втаскивает своего железного коня вверх по лестнице (мало какой груз так неудобен для сколько-нибудь элегантного подъема), чтобы дальше верхом ехать в Брайтон – к ней.

Его механический конь, как и он сам, выглядел франтом (не сочтите за критику вообще всех велосипедов): глянцево-шоколадный, с полупрозрачными крыльями и нарядными белыми ручками; кожух над цепью из тончайшего целлулоида с металлической бляхой-медалью. Ездок щеголял в шляпе-треуголке (именно так следовало бы называть этот тип коричневых фетровых шляп, независимо от того, как их называют), дабы отделить себя от велосипедной черни (хотя не только поэтому), предпочел бриджам обычные брюки. Коричневая гамма его костюма вторила цвету его двухколесной машины; красивый белый галстук эффектно довершал картину. И когда горластый кебмен на вокзальной площади в Саттоне крикнул ему вслед: «Гляди-ка, новая женщина!»[94] – мистер Крэмптон сделал вид, что не слышит, оседлал велосипед и невозмутимо переехал через дорогу, взяв курс на Бельмонт. Завороженное блистательным зрелищем дневное светило выхватывало лучами каждую полоску глянцевой эмали, каждую блестящую металлическую деталь, ослепляя всех, кто шел или ехал мимо. «Тут есть где разыграться! – заходясь от восторга, восклицало солнце. – Полюбуйтесь на это чудо! Когда еще увидишь такое?»

Свое путешествие из Лондона в Брайтон мистер Крэмптон решил начать в Саттоне, полагая, что с географической точки зрения это будет справедливо. Его мать (он был единственным сыном) отправилась в Брайтон на поезде, Фентоны прибыли туда еще раньше, и в такой комбинации угадывался некий умысел. Его мать всю себя посвятила сыну. Полагая, что ее мальчик слишком хрупок для жизни в пансионе – об ужасах частных школ миссис Крэмптон была осведомлена почти как мистер Оскар Браунинг[95], – она держала его под своим крылом и с помощью череды покладистых домашних учителей старалась сделать из него безупречного джентльмена – сообразно собственным представлениям. Мэдж Фентон, с ее половинной долей в компании, выпускающей «Универсальный бальзам Фентона», была бы идеальной парой для единоличного владельца фирмы «Мясной экстракт Крэмптона». Женить сына и в то же время оставить его в лоне семьи – вполне понятное материнское желание. Сын, кажется, ничего не имел против, наоборот, а вот со стороны Мэдж чувствовалась какая-то неопределенность. Но постоянное давление старших рано или поздно сделает свое дело. Мэдж не станет противиться воле родителей, она девушка благовоспитанная – по нынешним меркам.

На карте дорога из Саттона до Бэр-Хита[96] выглядит точно так же, как другие. Но, в отличие от большинства известных мистеру Крэмптону дорог, эта упорно шла в гору. Подъем начался прямо от саттонского вокзала и дальше становился только круче, хотя на каждом следующем отрезке казалось, что еще чуть-чуть, и можно будет перевести дух. Потом поворот с видом на фабричную громаду – и очередное последнее усилие. Уф, наконец ровное место и вскоре даже под горку, к станции Бельмонт, после чего – все сначала! Еще добрую милю откровенно вверх до станции Банстед, а дальше не столь откровенно, под сенью деревьев, однако опять-таки вверх, только вверх! Мистер Крэмптон не мог не удивляться, но впереди был еще целый день, а его механик так тщательно отладил и смазал ходовой механизм, что грех было бы жаловаться. В общем, мистер Крэмптон не сдавался: методично жал на педали и правил одной рукой – в другой на отлете держал сигарету… Пока его не нагнал какой-то хам на раздолбанном велосипеде, судя по клацанью за спиной.

Мистеру Крэмптону была нестерпима мысль, что его обгонит представитель низших слоев. Полагаясь на явное превосходство своей машины, он отбросил сигарету и поехал быстрее. Сзади звякнул звонок – резкий, противный, ну да чего еще ждать от дешевки! – и дребезжание железа стало назойливее и ближе: мистеру Крэмптону, так сказать, сели на хвост. После короткого спурта[97] он решил не связываться, и велосипедный хам поравнялся с ним. Что ж, типичный представитель этой породы: крыло над передним колесом закреплено кое-как, звонок в оспинах ржавчины, замызганный серый костюм члена Клуба велопутешественников[98] и потная красная физиономия с прилипшей ко лбу прядкой волос. И у него хватило наглости заговорить с мистером Крэмптоном!

– Красивая коняшка, – фамильярно заметил краснорожий парень.

От неожиданности мистер Крэмптон покачнулся и чуть не врезался в нахала.

– Прошу прощения! – протестующе произнес он.

– Я говорю, шикарный велик у вас.

Мистер Крэмптон потерял дар речи. Но надо было достойно отвадить паршивца.

– Боюсь, не могу сказать того же о вашем, – наконец изрек он.

– Да уж, – весело согласился парень. – Далеко едете? Может, нам…

Впереди показались две девушки (возможно, приличные девушки), ехавшие им навстречу. Чего доброго, подумают, что он и этот тип путешествуют вместе.

– Куда я еду, вас не касается, – отчеканил мистер Крэмптон и после пробурчал что-то насчет «неслыханной наглости».

– Вот те на! – удивился назойливый попутчик. – Ладно, без обид…

Еще с минуту он молча переваривал нежданный афронт. Потом вполоборота бросил что-то мистеру Крэмптону (тот не расслышал), вобрал голову в плечи и с диким лязгом помчался вперед: плечи, вторя движениям стоп, заходили ходуном. Отвратительная, плебейская манера!

Мистер Крэмптон сидел, выпрямив спину и непринужденно держа руль одной рукой, дабы всем было ясно, что он не намерен участвовать в гонках. Когда девушки проехали мимо и удалились на порядочное расстояние, он слез с велосипеда. Бесконечный подъем утомил его, и он не собирался догонять нахала. Перейдя на шаг, видишь намного больше: проблески молодой зелени на живых изгородях, и смолистые капли на почках каштана, и усыпанную цветами прошлогоднюю крапиву, которая еще недавно казалась мертвой. Хорошо после седла пройтись пешком – если ты не какой-нибудь очумелый велогонщик!

Так он добрел до Бэр-Хита и, поскольку дорога пролегала через деревенский центр, снова сел на велосипед. Впереди он заметил скромную кондитерскую и возле нее – драндулет молодого нахала. А вот и хозяин: переминается на крыльце, заложив руки в карманы и дожевывая последний кусок. Парень повернул голову в сторону мистера Крэмптона – и тут же отвернулся, пытаясь сохранить мнимое достоинство.

Потом на спуске мистера Крэмптона обогнал тандем, но на подъеме ездоки спешились, и теперь уже мистер Крэмптон нагнал и обогнал их – мужчину и девушку, по всей видимости отца и дочь. Отец – рыжебородый крепыш с толстенными ногами, а дочка прехорошенькая, с рыжими кудряшками, в зеленовато-сером дорожном костюме. Мистер Крэмптон поздравил себя с тем, что вовремя избавился от неприглядного попутчика. Подъем был крутоват, мистеру Крэмптону пришлось стиснуть зубы, но, разумеется, он не мог прилюдно сдаться. Потом короткий отдых на спуске и новое испытание в виде длинного пологого склона, по которому дорога плавно взбиралась наверх. Представьте, чего ему стоило удержаться в седле, чтобы не ударить в грязь лицом перед хорошенькой рыжеволосой девушкой, ехавшей позади на тандеме. Едва дождавшись, когда в поле зрения появится Райгейт-хилл, а с ним и повод сделать остановку, мистер Крэмптон устроил свою великолепную машину на травянистой обочине (позаботившись о наиболее выигрышном ракурсе), достал серебряный портсигар и устремил взор на скопление каменных домов внизу и голубые дали Уилда[99]; весь его вид говорил о готовности к новым свершениям. Тандемная пара пешком проследовала мимо. Покуда мистер Крэмптон был вполне доволен путешествием.