— Что это? — Не меняя выражение лица спросил он, глядя на конверт.

— Асума недавно покупал тут книгу по садоводству и расплатился крупной купюрой. Тем утром у меня совсем не было сдачи, и я обещала вернуть ему деньги позже, но он так и не зашёл. Можешь, пожалуйста, передать ему деньги?

— Боюсь, что не смогу этого сделать… — Ответил Шикамару даже не протянув руку к конверту. — Асума-сэнсэй… Погиб на задании. — Округлив глаза от удивления, старушка дрогнула и выронила конверт на землю, а её рука обвисла плетью.

— Господи… Так тот, кого сегодня хоронили… — Произнесла она и прикрыла рот руками.

— Да… — Кивнул Шикамару и наклонился, чтобы подобрать конверт с пола и вручить его старушке.

— Мои соболезнования, Шикамару-кун, я знаю, он был тебе очень близок.

— Спасибо. — Машинально ответил он, отдавая конверт.

— Как себя чувствует Куренай-чан? — Осторожно поинтересовалась старушка.

— Всё плохо… — Ответил Шикамару. — Она очень опечалена.

— Ясно… — Опустив голову ответила старушка. — Передай ей также мои соболезнования. Не смею тебя больше задерживать…

— Хорошо, передам. — Кивнул Шикамару и развернувшись, направился дальше.

Выходя с рыночного квартала, он смотрел на небо и обратил внимание на ближайшую крышу, где какие-то дети на самом карнизе опасно играли в ниндзя.

Увидев, что один из шиноби в траурной одежде обратил на них внимание, одна из мамочек тут же выкрикнула им, чтоб немедленно прекращали и спускались, извинившись перед Шикамару за их недостойное поведение и поклонившись. Тот ничего не ответил, мельком глянув на женщину и направился дальше, слушая чириканье птиц и слегка прикрываясь от светящего солнца.

Вернувшись домой, он забрался на крышу и периодически щёлкал зажигалкой Асумы лёжа на карнизе и глядя на проплывающие облака. Он лежал так, периодически доставая зажигалку и сигарету намереваясь закурить. После удержания сигареты во рту в течение нескольких минут, так и не решился её поджечь, как и не решился сделать этого на кладбище и вынимая её изо рта, вновь щёлкал зажигалкой, а потом снова смотрел на облака. Этот цикл повторялся до самого заката.

— Шикамару! — Раздался строгий и властный голос из дома, принадлежавший его отцу. До этого, мать и прислуга, несколько раз звали его на обед и ужин, но он отвечал, что поест позже. — Спускайся!

— Хех… — Выдохнул он и поднявшись спрыгнул с крыши во внутренний двор. Увидев отца, стоящего в дверном проёме, он глянул на него, а тот кивнул ему на подготовленную доску для игры в сёги. Поняв к чему всё идёт, Шикамару послушно сел за игровой столик напротив отца и чуть размяв шею начал игру.

— Как себя чувствует Куренай? Ей стало лучше после церемонии? — Спросил отец, не глядя сыну в глаза.

— Вроде того… — Ответил Шикамару также не отводя взгляд от доски.

— Что с твоей подругой?

— Подругой? — Переспросил Шикамару.

— Дочка Иноичи…

— Аааа… Чоджи должен был провести её до дома.

— Почему не ты? Насколько я видел, она ревела на твоём плече, а не на плече Чоджи.

— Я вызвался проводить Куренай-сэнсэй, Асума взял с меня слово позаботиться кое о чём, связанным с Куренай.

— Хех… Можешь не пытаться скрывать, что-либо… Как и сейчас на доске, я читаю тебя как открытую книгу. — Произнёс Шикаку ставя сыну мат.

— Тц… Чёрт… Пропустил, признаю.

— Куренай беременна, так? — Произнёс отец и Шикамару удивлённо посмотрел на отца. — Ты сразу должен был мне об этом сказать. Я председатель совета кланов. Пусть она обратиться ко мне, как будет готова…

— В смысле? — Уточнил Шикамару.

— В коромысле… Нужно будет зарегистрировать их с Асумой брак задним числом. Для этого придётся неплохо подмаслить старейшин Сарутоби. Ещё следует записать с твоих слов последнюю волю Асумы. Ребёнок должен быть законным членом клана Сарутоби.

— Тут ты прав, я как-то ещё не задумался об этом…

— Хех… Похоже на Асуму, большую часть рутины он скидывал на других. Вот и сейчас…

— Тц… — Цокнул языком Шикамару делая очередной ход.

— Но при этом он был настоящим мужиком. Он ничего не боялся и был силён.

— Это да… — Произнёс Шикамару не отрываясь от доски.

— Однако ужасно играл в сёги... — Шикамару промолчал.

— Что думаешь делать?

— Делать?

— Ты понял о чём я…

— А что я могу сделать там, где Асума не справился?

— Не знаю, но я знаю тебя. Ты не оставишь это просто так, я прав? — Шикамару промолчал, делая ход. — А ещё, я знаю, что ты не настолько туп, чтобы просто пойти и сдохнуть.

— Ты меня переоцениваешь… Я просто бесполезный трус, который не может никого защитить.

— Защитить? Это тебя волнует? Сейчас ты должен был понять, что это Асума сделал всё, чтобы защитить тебя, в кого он верил, а эти твои слова… Унижая себя, ты макаешь его жертву в грязь. — Строго произнёс отец уже подняв взгляд и попытавшись посмотреть сыну в глаза. Шикамару в ответ лишь ещё ниже опустил голову и сжал кулак.

— Это только у тебя всегда есть другой путь. Сейчас уже ничего не исправить…

— Ты прав. Есть вещи, которые исправить нельзя. — Произнёс отец. — Но на этом ничего не заканчивается. Подобные события не должны разбивать нас в дребезги, и я уверен, что он бы пристыдил тебя сейчас, за подобное поведение. — Делая ход, произносил Шикаку. — Но он уже не сможет этого сделать ведь… — Шикамару, прикрывшись рукой и опустив голову на колено, лениво передвину фигуру стиснул зубы. — Асума мёртв. — На этом сын не выдержал и резко подорвавшись на ноги опрокинул столик взмахом руки. Фигурки разлетелись по всему залу, а столик отбросило в другой конец комнаты. Он смотрел на отца с перекошенным от гнева лицом и схватив его за халат, уже замахнулся для удара.

— Да что ты, чёрт подери, такое несёшь, а?!

— Выпусти это… — Спокойно, но уверенно произнёс отец и Шикамару остановил удар кулаком в лицо, вздрогнув. — Выпусти всю боль, всё, что накопилось… Всё, что мешает тебе и давит. Очисти разум… Тогда и только тогда ты всё поймёшь… — Шикамару отпустил его халат и Шикаку спокойно развернулся, чтобы покинуть комнату, а из глаз сына, застывшего на месте, пошли слёзы. — Я сам всё соберу… — Произнёс он, закрывая дверь. — Шикамару упал на колени, громко заревев…

***

Открыв глаза, я увидел серый потолок мрачной мед. части деревни звука. Я узнал её сразу по вырезанным узорам на стенах и потолке. Слух постепенно возвращался, и я услышал писк подключённого ко мне оборудования. Также мне поставили капельницу, шевелиться было не больно, но тяжеловато, да и конечности были слегка ватными, а в глаза будто насыпали песка. На комоде рядом стоял стеклянный стакан с водой и графин. Благо стакан уже был заполнен. Приняв сидячее положение, я взял стакан в руки и залпом выпил всю воду. Второй решил не наливать. Попытавшись поставить стакан обратно не глядя, я промахнулся и он, ударившись о бетонный пол, разлетелся на осколки. На это, моментально среагировала дежурившая у палаты прислуга, которая поспешила вызвать сюда Кабуто. Он явился через десять минут в деловой белой рубашке и серых полевых брюках, заправленных в берцы.

— Так-так… — Произнёс он, поправляя очки и сверяя показатели подключённых ко мне приборов с тем, что было написано в карточке. — Очнулся наконец… — Подойдя, ко мне, он отсоединил капельницу и вынул катетер из моей вены. — Учитывая твою скорость восстановления, то тебе эта штука не понадобиться. В обед уже сможешь полноценно поесть.

— Сколько я был в отключке?

— Чуть меньше суток… Сейчас десять утра следующего дня после твоего возвращения со всей четвёркой.

— Со всей четвёркой? Они вернулись? — На этих вопросах меня пронзил приступ головной боли, и я вспомнил битву с Хаку.

— Таааак… — Протянул Кабуто и посветил мне в глаза фонариком проверив белки и реакцию глаз на свет. — Что последнее ты помнишь?

— Помню, как восстанавливал силы и лечил повреждённую кожу прикусив руку Карин ещё в замке, потом провал… — Признался я.