Паноптикум.

Но все вокруг готовились с поразительным энтузиазмом. Репетировали какие-то песни и пляски, Ванька Демигнисов собрал пацанов поспособнее к огню, они прятались в дальнем огнеупорном павильоне и готовили какое-то огненное шоу, Илюха хитро улыбался и обещал, что не хуже выступит и поразит всех, мало не покажется.

Ко мне девчонки тоже подступались, мол — может быть, я покажу какой-нибудь фокус с моим разумным мечом или хотя бы героический стих прочитаю. Я вежливо ответил, что ни скоморошеству, ни стихосложению не обучен, но могу сложить им зайчика из бумаги. Девчонки надулись. Тогда я обещал предоставить на торжество своих музыкантов с командой глиняных акробатов, и от меня отстали.

И ПЕСНЬ ЗАВОДИТ, И СКАЗКИ ГОВОРИТ

Матвей уверял, что на это дурацкое посвящение прибудет Ярена — мол, ни одного праздника за последние двести лет она не пропустила. По-моему, поначалу он очень боялся, что бывшая хозяйка начнёт его сманивать к себе или, хуже того, силой принуждать, и даже слегка похудел от волнений. Но, понаблюдав с месяц за моими упражнениями, он успокоился и, кажется, уверился, что даже Ярена не сможет его выдрать из полюбившегося ему дома.

Домашние решительно все души в нём не чаяли. Вообще не знаю, приходилось ли Матвею хоть когда-нибудь купаться в атмосфере подобного всеобщего обожания. Его почему-то совсем не боялись. Полагаю, ни Пахом со Стешкой, ни Ирина с Фёдором и их ребятишки, ни слуги не представляли, какой боевой машиной на самом деле является Матвей. Да и не было у него ни разу пока что повода свои адамантиевые когти выпускать.

Каждый вечер Матвей проводил сеанс лечебного пения, на который собирался весь дом. Ирина говорит, он по утрам и в больничке поёт. Возможно именно пение Матвея отвлекало внимание общества от нашего с Кузей участия в медицинских процессах. Ну, в доктора играет странный князь Пожарский, ходит, пульс проверяет — да и пусть его. То ли дело волшебный кот! На него одного и списывали поразительную скорость исцелений, благодаря которой очередь в больничку не иссякала.

Время от времени Матвей проведывал кухню, где для него был организован специальный, практически королевский стол — эту часть соглашения я соблюдал свято.

А как только дети приходили со своей учёбы, у них с котом немедленно затевались разнообразные игры. Набегавшись до отвала, все четверо разваливались на каком-нибудь диване, и Матвей принимался рассказывать — сказки, истории, а то и были. Приукрашивал для детей, конечно.

Вот, к примеру, иду я вчера и слышу:

— Матюшенька, а почему у князей Пожарских фамилия такая? Неужто они когда-то пожар устроили?

— Как ты могла такое подумать, Степанида⁈ — укоризненно протянул Матвей.

— А что же думать? — рассудительно высказался Фимка. — Пожарский — это же потому что пожар?

Кот хмыкнул.

— Н-ну-у-м-р-р-р, слушайте, детки, — я замер посередине лестницы и тоже прислушался. — В давние-стародавние времена случилось так, что князь Московский Гостомысл не уследил за своим старшим сыном, и вырос тот шкодником и паскудником. У одной уважаемой царицы зеркальце волшебное украл, а возвращать не захотел.

— И случился пожар? — испуганным голосом спросил младший Фёдоров сын, Котька.

— Не сразу. Сперва Гостомысл рогом упёрся. Сына за кражу наказывать не захотел и волшебное зеркальце возвращать хозяйке — тоже.

— Ишь, завредничал! — осудил Гостомысла Фимка. — Чужое — взять не моги!

Стешка и Котька горячо его поддержали.

— Были бы вы на его месте, всё бы миром порешали, — согласился кот. — А так вышла война. И докатилась война до са́мого Московского кремля.

— Стреляли? — затаил дыхание Котька.

— У, брат! Тогда пострашнее, чем сейчас воевали. Земля дрожит, ледяные копья тучами летят! А уж сколько шаров огненных!!! От них-то кремль и загорелся. Полыхают палаты кремлёвские, дым до небес поднимается, от жара камни плавятся. А в высоком терему краса-девица одна-одинёшенька — и ни выйти ей, ни выскочить! Вот тогда Дмитрий Михайлович-то который первый Пожарский, маханул своим мечом-кладенцом — и от самого двора до царевниного окна мост волшебный выстроился! Взбежал он по тому мосту и царевну из пожара вынес.

— И потом они поженились? — с надеждой спросила Стеша.

— Конечно! Честным пирком да за свадебку! Прилетел из Киева великий князь Рюрик на летучих кораблях, в Москве сразу мир и порядок наступил. А князю Дмитрию за спасение царевны фамилию новую определили: Пожарский.

— Круто! — оценил старший Фёдорович. — А побежали в зимний сад?

Компания, весело топоча, умчалась, а я пошёл дальше, усмехаясь: вот и попал ты, Дмитрий Михалыч, в сказку. В какую-то смесь «Царевича и Серого Волка» и «Сивки-Бурки», только с войной и пожаром. А ведь на самом деле всё случилось не столь романтично.

БЫЛЬ БЫЛИННАЯ

Да, это было продолжением той истории про зеркало Марварид.

Когда персидская царица-лич облагодетельствовала меня неизвестным порталом, распахнув его оригинальным способом прямо у меня под ногами, я, естественно, полетел — а какой у меня оставался выбор? Бодро, с матюками. Ну, от избытка чувств не то ещё выкрикнешь.

Плиты пола ударили в колени. Встал, огляделся. Опа! Тронный зал Гостомысла! И он, собственной персоной, на троне. С ранениями, несовместимыми с жизнью. Нет, могут быть варианты… если ты, например, Кош. Но Гостомысл Кощеем не был. Да и вообще магом был прямолинейным, без фантазии, и когда его проткнуло огромным куском жёлтой кости, сделать ничего не успел. Висит, пригвождённый, и снять-то его некому — стража вон вокруг валяется.

И дымом тянет.

— Зашибись ситуация! — вслух восхитился я изобретательностью Марварид.

— А ведь, с её точки зрения, она тебе прям подарок сейчас сделала, — Кузьма в моей руке слегка подрагивал.

— Угадать бы ещё, в чём моя удача состоит. И куда теперь?

За узорчатым окном мелькнула огромная тень, раздался рёв и в коридор выплеснуло поток пламени.

— Ядрёна-Матрёна! Это что — Змей? Да что тут происходит⁈

— Чёт непонятно, — сомневался Кузьма, пока я тронный зал пересекал и в коридор выглядывал. — Не могли же твои друзья под прикрытием войны переворот устроить?

— Да ну не-е-ет… — «Или да?» — мелькнула в голове сомневающаяся мысль. — Быть того не может! Не дурные же они! Нашли тоже время развлекаться!

— М-гм, — многозначительно протянул Кузьма. — Дело ясное, что дело тёмное.

— Ладно. Пошли! Двинем туда, где жгут.

— Логично. По крайней мере, найдём источник хаоса.

Я вышел из разгромленных палат. Кремль пылал.

— Нет, вы гляньте! Мало вам войны на юге Руси, так ещё прямо в столице устроили! И это твой подарок, Марварид⁈

Я невольно перешел на небыстрый бег.

В разрушенном кремле не попадалось живых вообще.

— И где все? Стража, дворня? Кто-нибудь?

Только выбежав во внутренний двор, я увидел толпу испуганных людей, сгрудившихся в центре. В небе нареза́л круги Змей, на полуразрушенной колокольне сидела Яга, немедленно завопившая:

— А ты что тут делаешь⁈ Я же тебе передала Зеркало, ты совсем дурак? Неужели всё зря⁈

— Ты бы рот закрыла, женщина. Зеркало у хозяйки. А вы тут чего устроили? Покняжить захотелось Ярена?

Она элегантно спрыгнула с колокольни.

— Много ты понимаешь! Мы войну прекращали.

— Ага, а Гостомысл…

— А Гостомысл не желал расставаться с артефактом.

Я неспешно огляделся. Разрушенный кремль, трупы, испуганная толпа.

— И вы решили всё кардинально? Да?

— Да! — рявкнул подошедший Кош. — Сколько на юге воев полегло! Я устал хоронить, зашивать животы и отнимать ноги и руки. А эта тварь тут… Знаешь, что мне князь сказал, когда мы пришли просить Зеркало? — он с ненавистью оскалился: — «Вы обязаны воевать! И ничего, никому я не отдам!» Псина смердящая!

Мда. И тем не менее…

— Вы понимаете, что станете изгоями?

— Мы? Изгоями? Архимаги? — приземлившийся в боевой форме Змей обдал всех смрадным дымом. — А пыль глотать не замучаются? Зеркало отдал? — внезапно спросила крайняя голова. — А то что — всё зря?