Да, это косяк. Рядовые бойцы в клановых отрядов, понятное дело, были довольно слабыми магами — и тем не менее, удары магостатикой били по ним не менее болезненно, чем по магистрам.

— Господин Тихон Михайлович попытался открыть портал в Академию, и первые несколько попыток не принесли результата. Вероятно, продолжалась магостатическая атака. Тогда он предложил решение: оставить половину моих бойцов и также половину волков здесь на случай повторной атаки, а остальным двигаться к Академии и прорываться к вам. Для него воздействие магостатического поля критично, поэтому он собирался продолжить попытки пробиться к вам порталом.

И в конце концов преуспел. А ребята Чао Вэя и Хаарта положили всех атакующих Академию, кто не успел сбежать.

— Что ж, я считаю, вы поступили верно и сработали отлично. Вечером я обязательно скажу бойцам слова благодарности, а сейчас нужно послушать Матвея и заняться пленными.

ШЛЯХТА, КУРВА!

В большом приёмном зале собрались все присутствующие в доме, включая терракотовых бойцов и бронзовых волков (я решил, что им Матвеево пение будет уж точно не вредно, так что пусть). Кое-кто из гостей удивлённо косился на прислугу, но мне нужно было, чтобы каждый человек без исключения находился сейчас в наилучшем состоянии, а просить Матвея петь отдельно для тех — для этих… Жирно будет.

— А теперь внимание. Особняк в городе слишком уязвим, и мы его покидаем. Спокойно, мы возьмём всё, что необходимо и в случае нужны можем сюда наведаться. Собирайтесь без паники, у вас есть минимум два часа, — зал стремительно опустел, остались только гости. — Момоко и Сатоми, вы сообщили в посольство, где вы? Вас должны искать.

— У меня после магостатической атаки не работает магофон, — пожаловалась Момоко. Сатоми только кивнула.

— Воспользуйтесь обычным телефоном. Илья тоже, Чао Вэй, отправь бойца, пусть проводит их. Аристина Ярославовна, я выделяю вам машину, чтобы вы могли съездить к себе и собраться. С вами пойдут люди Чаэ Вэя, они и помогут, и защитят. Берите самое важное. Девушек пока проводят в гостиную, — у Анны ничего пока спрашивать не стал. Что тут спросишь, на глазах отца убили. Вернулся Илья. — Дозвонился?

— Да, через полчаса будут.

— Вот и славно. Успеем татей поспрошать. Со мной Кузьма, Змей, Матвей, Илюха и Чао Вэй, само собой. Охране на въезд передайте: приедут Муромские, пусть машины во двор пропустят, а двоих старших к нам в подвал проводят.

Подвалы особняка Пожарских были нестрашные.

«Недоработочка, — сказал я Кузьме. — Уютно у нас слишком, да света многовато. Мрачное подземелье само по себе на откровенность настраивает, а тут что? Как будто библиотечное хранилище. Поди, и крыс всех повывели».

«Крыс — это я, — покаялся Кузя. — Бегали тут поначалу. А излишек мёртвой энергии куда девать? Так я их приноровился щёлкать. Недели две назад последнюю мумифицировал».

«Нет, порядок — тоже хорошо. Но подозреваю, что господа бандиты находятся в борзом расположении духа».

И я угадал.

Несмотря на потрёпанный вид, связанные руки и то, что сидели все трое в углу на соломе, держались тати надменно и разговаривали через губу.

— Вы не понимаете, на кого вы посмели руку поднять! — горделиво откинув с подбитого глаза подкрашенную зелёным чёлку, заявил старший из троих — самый гонористый.

— Вот сейчас и узнаем, — я кивнул парням Чао-Вэя, которые внесли за нами простые лавки со склада и расставили их напротив вражин, и махнул рукой своим спутникам: — Присаживайтесь, дру́ги.

Чао Вэй, находясь при исполнении, усаживаться не стал, а занял место чуть сбоку, между нами и пленниками.

Илья опустился на лавку рядом с Матвеем. Видно, что чувствовал он себя немного не в своей тарелке. Что-то я не спросил его — может, ему никогда на допросах и бывать не приходилось? Теперь поздно уж на попятную идти.

Горыныч сел рядом со мной. А Кузьма вовсе лавку проигнорировал, а присел на корточки рядом с чужим борзым магом и одернул у него с плеча край оторванного рукава. Оценил качество адамантиевой обработки:

— М-гм… Моть, тебе, получается, проникающее надо совершить?

— М-м-м-н-д-а-а, — растянуто согласился Матвей, — чтоб контакт с кровью хороший был. Надёжнее.

Муромец покосился на кота и как будто слегка отодвинулся. На плече у татя запёкшейся кровью чернели ямки-следы от вонзившихся в плоть когтей.

Маг задёргался и едва пеной не зашёлся, исходя злостью, заорал, заплевался, только и слышно было: «курва», «курва», да «я пердоле»… Кузя смотрел на него, как на неведомую зверюшку, слегка улыбаясь, пока тот не дёрнулся в его сторону слишком резко. Ответное движение увидел разве что кот с его нечеловеческой реакцией. Горыныч только крякнул.

В подвале стазу стало тихо — только слышно, как сапоги навзничь опрокинутого поляка по полу елозят. И оскалы двух оставшихся бывших командиров как-то увяли. В руке у Кузи появился нож — на самом деле продолжение его собственной руки. Он посмотрел на меня:

— Приступать?

— Ты, Кузьма, погоди так сразу их мордовать. Право быстрой смерти ещё заслужить надо.

— Вы пожалеете! — выкрикнул один из оставшихся.

— Вот с тебя и начнём, — сказал я. — Итак. У меня есть ряд вопросов…

Дальше было грязно и некрасиво. Наёмники (то, что все они наёмники, мы выяснили довольно быстро) сперва пыжились, козыряли высокими покровителями, пытались даже нас запугивать — пока не поняли, что уже начали умирать. Сгнивать заживо, медленно и неотвратимо. Илюху дважды рвало, и выглядел он бледно, но уходить отказался. Потом явились его клановые: начальник безопасности и его старший помощник. Итоги дознаний мы выслушали все вместе: все четыре отряда были наёмниками (преимущественно польскими, из обедневших, но способных к магии родов), нанял их неизвестный тип, причём нанял довольно давно, и до этого они уже выполняли несколько менее масштабных и не столь явных поручений — в частности, участвовали в организации несчастного случая на царской охоте в начале сентября. Деньги получали через Европейский банк, представительство которого имелось в Москве, через счёт на предъявителя, по кодовому слову, каждый раз новому. В этот раз перед ними была поставлена предельно простая цель: зайти на территорию и убить всех, кого встретят.

Я смотрел на три полуживых тела и понимал, что в банковскую систему мне, даже с помощью Горыныча и Кузьмы, соваться вообще несподручно. А иначе концов не найти…

— Вот что, ребятки, — Муромские, и без того впечатлённые показом, уставились на меня выжидающе, — я отдам вам этих трёх уродов. И даже подлечу настолько, чтоб за неделю не успели сдохнуть, а вы уж дальше вдумчиво выжимайте из них вам интересное. В обмен я хочу информацию. Вы, как с банком-то разберётесь, не сочтите за труд, в Засечин позвоните мне, чтоб я знал, кого за сегодняшнее беспокойство благодарить.

Муромский безопасник прищурился на неприглядные тела.

— А говорить они точно смогут?

Мы с Кузьмой переглянулись.

«Смерть забери у них».

«Сделаю».

— Смогут.

— Тогда по рукам.

ВСКРЫТИЕ ПОКАЖЕТ

Мы вышли во двор и проследили, как Муромские закидывают в глухую будку грузового фургона трёх потрёпанных поляков.

— В течение шести-восьми часов надо адамантиевые ошейники им нацепить, — любезно напомнил Горыныч, — иначе магичить начнут.

— Сделаем, — хмуро кивнул безопасник.

Фургон чуть отъехал, и его место на дорожке занял глухо тонированный лимузин. Из дома вышла Анна, бледная и отрешённая, как привидение. Нас с Кузьмой она, тем не менее, узнала, Горыныча — нет, но обратилась ко всем сразу:

— Благодарю вас за помощь и участие, господа.

— Всегда рады выручить, — на правах старшего ответил Горыныч, и Муромские укатили.

— Чё там, с площади повязанных хоть кого-то удалось прихватить? — негромко спросил я.

— Двоих, — ответил Кузя. — Акробаты шустрые, выскочили с ними. Остальных Государева служба присмотра за общественной безопасностью загребла. Говорят, в Разбойный приказ повезли.