В этом месте Евгений сконцентрировал всё, что ему было дорого. Он любил человеческую изобретательность и художественность, но не стремился повторять её в градостроении, предпочитая абсолютную практичность. Тем не менее, эта практичность не была скучной, она гармонировала с вычурной человеческой архитектурой.

Мне этого не говорили, но я знал, что Евгений ждёт меня в Форуме. Свету я оставил неподалёку от нашего поместья, пустующего уж который год. Этот город она посетила впервые в жизни, но до неё здесь была её вторая сущность – Света-драконица.

Я помню первую встречу с Евгением в действительности, а не во сне. Тогда тоже светило солнце, освещая просторную площадку и все места, занимаемые членами семьи. Но тогда я первый пришёл сюда. Теперь уже Евгений ждал меня.

– Сразу хочу спросить, – сказал я вместо приветствия, подходя к нему, – моя смерть в поединке и правда была запланирована?

– Да, – ответил Евгений. – Но я знал, что даже смерть тебе будет нипочём. Ты с честью прошёл все испытания и переродился, отринув то, что помешало бы тебе учиться. Ты явил свету новое высшее существо – русского дракона-карателя, нашу общую надежду на наилучшее для России будущее.

– «Нашу»? Разве ж это не значит, что между русскими драконами и драконами-карателями не было никакой вражды, о которой ты мне говорил? – я поднял бровь. – Неужто вы все мне врали?

Евгений словно бы готов был услышать этот вопрос. Он улыбнулся.

– Нет, я не врал. Мы действительно расходимся во многих вопросах, нередко не способны понять стремления друг друга. Однако есть вещи, в которых мы можем пересекаться. Я хочу сделать Россию неуязвимой к внутренним потрясениям, лишить её причины постоянных распадов и поражений прошлого. И это весьма амбициозная задача. Анугиры же хотят изничтожить порок. Это задача не менее амбициозная. Цели у нас разные, но путь достижения один – лишение врага возможности воздействовать на вас с помощью низменных, порочных чувств. В конце концов, анугиры не живут одной лишь смертью и карой. Они перестанут терзать вас, если терзать будет некого.

– И всё же они были бы ценными союзниками. Их чуткость и целеустремлённость могли бы нам очень пригодиться в последующем бесконечном развитии.

– Они станут союзниками. Тебе. И формирующейся русской суперцивилизации. Если наш с тобой общий народ оправдает надежды, разумеется. Иначе его будет ждать лишь забвение, как и многие цивилизации до этого.

– Тогда у меня не будет смысла жить. Я предпочту сгинуть, пытаясь его спасти.

– Достойная преданность. Но нельзя торопиться. Тебе предстоит набраться знаний, научиться анализировать миллион вещей ежесекундно, понимать переплетающиеся нити общества, знать, как поступать в любой ситуации. На тебя будет возложена величайшая ответственность – просвещение огромного народа и управление им.

– Это так. И я намерен пойти тем путём, о котором мне рассказывал Анугиразус – сначала окружу Родину любовью, затем научу её всему, что знаю сам, и, наконец, отпущу в свободное плавание, даровав возможность сделать самостоятельный выбор.

– Это хороший путь. Это путь, по которому я провёл тебя сам. Но даже он потребует от тебя самоотверженности, дисциплины, знания дела и величайшего терпения. И способности приспосабливаться к изменяющимся условиям. Ты ведь сам говорил – логика намерений слабее логики обстоятельств. И не мы, русские драконы, будем тебе величайшим союзником, и не анугиры будут всегда поддерживать тебя. Гибкий ум – вот твой величайший союзник, вот тот, кто всегда будет поддерживать тебя.

– Ты интригуешь меня, Евгений. Твои слова вселяют в мою душу задор и уверенность. Когда же я смогу приступить к длительному обучению?

– Совсем скоро. Полагаю, понадобится неделя, чтобы всё окончательно привести в порядок. До тех пор ты можешь подготовить себя морально и физически.

– Спасибо, Евгений. У меня остался ещё один вопрос – могу ли я взять с собой в мир вечной учёбы Свету? Я хочу, чтобы мы учились вместе.

Евгений призадумался и дал ответ отнюдь не сразу.

– Устройство, внутри которого находится мир вечной учёбы, легко выдержит двоих, но создано оно было для существа, подобного тебе, смешанного из русского дракона и анугира. Светлана не подходит к этому требованию, в ней есть часть человеческого разума и нет разума анугира.

– Но ведь это возможно изменить. Возможно подвести её под требования.

– Возможно, это так. Но ты и сам знаешь, насколько это больно. В конце концов, это ты легко пережил потерю человеческого, ибо живёшь гораздо меньше Светланы. Ей будет тяжелее.

– Я всё равно должен у неё спросить. И пусть она сама решит, является ли для неё эта ноша подъёмной.

– Мудрый поступок. Что ж, до свидания, Виталий. Да взойдёт над нашей с тобой общей страной новое, вечное солнце.

По пути домой я сформировал из энергии и материи устройство для забора крови. Взяв образец, я сделал концентрат крови дракона-карателя. Введение её передаёт мудрость, изменяет и формирует разум. Это особенность высших существ.

На душе становилось тяжко, когда я размышлял о том, какие страдания мне придётся причинить своей любимой жене. Она выдержала испытания Анугиразы, но это испытание может оказаться ей не по силам. А если она потеряет себя? Но, с другой стороны, её другая сущность всё помнит и знает. А если не выдержит? А если я не выдержу сам, остановившись на полпути?

В этот миг мой разум сам обратился внутрь себя. И через мгновение осознал, что нет, мне не грозит остановка. Если уж я решу это сделать, то закончу до конца. Из меня просто-напросто испарилось ощущение того безволия, что образуется при виде страданий ближнего.

– Вить? – послышался вдруг голос Светы. – С тобой всё хорошо?

Я и не заметил, как уже стоял посреди гостиной нашего большого дома. Когда-то он полагался только существам размером с человека, но сейчас в него легко помещался и дракон.

Я смотрел на Свету пристально и задумчиво, подбирая слова. Она сощурилась и спросила:

– Ты узнал что-то, что касается меня?

Её сообразительность здорово облегчила мои измышления.

– Да. Если ты действительно хочешь отправиться со мной в мир вечной учёбы, то тебе придётся принять это.

Я показал ей на летающий рядом со мной сосуд с концентрированной кровью.

– Чья она? – спросила Света. – Евгения?

– Моя. Это анугирский концентрат. Я введу его тебе, а затем выжгу человеческую сущность. У меня получилось запомнить, как это делается. Но предупреждаю, это очень и очень болезненный процесс.

– Но ты ведь понимаешь, что у женщин больше болевой порог и меньше чувствительность к боли? – спросила Света с присущей ей уверенностью.

– Это совершенно другая боль. Её не сравнить с головной болью, болью от ранения, болью во время родов. Вообще с любой физической болью это не сравнить. Это боль твоего разума, боль абсолютно каждой клеточки твоего тела.

Света отвела взгляд на секунду, словно бы в чём-то усомнилась, но вскоре вернула его обратно на мои глаза.

– Как ты сказал? Выжечь человеческую сущность? Разве она может помешать в учёбе и в жизни?

– Может, ещё как. Человек – бунтарь по сути своей. Его стремления… отличаются от стремлений высших существ. Его взгляд на мир отличается не меньше. Он не поймёт того, что нам предстоит узнать. У него есть свой предел.

Света подошла ко мне ближе. Её взгляд стал ещё увереннее обычного.

– Если эта жертва является единственным препятствием для нас, то я готова её принять. Помнишь, что я говорила тебе когда-то? «Пообещай мне, что когда мы с тобой исполним долг, то хотя бы на десять лет уйдём от всех этих глобальных забот, посвятим себя друг другу и своим детям». Помнишь?

– Помню.

– Ты сказал тогда, что не можешь этого обещать. Видите ли, логика намерений слабее логики обстоятельств. Но… – Света улыбнулась. – Не знаю, нарочно ли ты так или это случайность, но ты подарил нам с тобой даже не десять лет спокойствия. Ты подарил нам миллионы лет.