— Уже, — «обрадовала» она меня. — Теперь китаец. Как его зовут?

— Зихао Фэн. Учитель конфуцианства, китайского языка и копилка непонятных, но солидно звучащих цитат.

— Это как? — заинтересовался Миша.

— Я тебе потом расскажу, — пообещал я.

— Этот китаец — шпион, — заявила Дагмара.

— Я знаю, — улыбнулся я.

— Если знаешь, значит все в порядке, — неожиданно кивнула Императрица. — Азиаты, — вздохнула. — То слона подарят, то шпиона.

Посмеялись, и я сработал на опережение:

— Кирил мне нужен, чтобы добывать деньги на развитие моих задумок, не трогая государственной казны.

Например, прямо сейчас Кирил тратит два миллиона на выкуп подешевевших в среднем больше чем на треть российских ценных бумаг. Цинично, но хорошо, что Романовы не спешат сообщать народу подробности случившегося с Александром. Тревожные слухи, как оказалось, неплохо так «шатают» биржу, а значит после официальных объявлений о том, что царь жив и показа его народу можно смело ожидать хорошего повышения стоимости «портфеля».

— Я бы хотела подробнее узнать о твоих задумках, — попросила Императрица.

— В моих апартаментах несколько больших ящиков с ними, — улыбнулся я.

— Но не сегодня, — смалодушничала Дагмара. — Тебе нужно немного отдохнуть, Георгий, — перевела стрелки на меня. — Ты проделал длинный и тяжелый путь.

— Сегодня можно отдохнуть, — согласился я. — Но в ближайшие дни у меня будет много гостей.

— Например? — поинтересовалась Дагмара.

— Первым прибудет Дмитрий Иванович Менделеев, — ограничился я обозначением примерного уровня людей, которым направил приглашения при помощи Ксюши до того, как в недрах дворца смогли отыскать анатомический атлас.

Императрице хватило, и, пока она не докопалась еще до чего-нибудь, я предложил Мише:

— Поехали выберем тебе собаку?

Я же обещал подарить «мужскую».

Ее Императорское Величество тут же перехватила инициативу:

— Нет нужды ехать в Петербург, тамошние дворняги все равно недостойны Миши! Едемте в Егерскую слободу!

Жестом отправив лакея передать приказ готовить выезд, она поднялась из-за стола, попросив маленького князя:

— Миша, я уверена, что тебе хватит такта не выбрать белую лайку.

Андреич рассказывал и об этом — был у Александра любимец, Камчаткой звали. В том самом крушении поезда он погибл.

— Камчатка был один, и другого не будет, — проявил маленький князь понимание. — Я хочу меделяна.

Это еще кто? Борзых — знаю, овчарок да лаек — знаю, меделяна — не знаю. Ладно, посмотрим.

— Братец, только у тебя не будет собаки, — заметила Ксюша.

— Дипломатия! — многозначительно надул я щеки. — Если я заведу собаку, у кайзера Вилли не останется возможности подарить мне немецкую овчарку. Вдруг от отчаяния он подарит мне какую-нибудь ненужную чушь вроде слона или шпиона?

Младшие рассмеялись, Императрица поморщилась и выразила Высочайшую волю:

— Выезд через полтора часа.

Мы разошлись по покоям, я отказался от предложенного гардеробщиком охотничьего наряда, выбрав совершенно штатский костюм. Переодевшись, занялся неразобранным кусочком почты — письма от кайзера и Марго с переходом к занятию анатомией помешали это сделать до обеда.

Так… ерунда… бесполезное… это прочитаю перед сном, это даже открывать не буду — отдам секретарям для составления отписок. А это… Зажмурившись, я потряс головой и снова посмотрел на имя отправителя. Не изменилось: граф Лев Николаевич Толстой! Открываем, быстро, решительно!

Какой невероятный, достойный самого опытного в мире врача, изумительно неразборчивый почерк! Я эту клинопись, при всем уважении к живому и от чистого сердца любимого мною в литературном смысле классику, ни в жизнь не разберу!

— Семен, прочитай искаженные литературной гениальностью строки! — с внутренним трепетом попросил я камердинера.

Камердинер с уважительным поклоном принял письмо, посмотрел в него, покраснел, обильно пропотел и смущенно признался:

— Виноват, Георгий Александрович. Не могу разобрать.

Хохотнув, я велел ему найти того, кто сможет разобрать бесценные строки — письмо же непременно будет отдано биографам великого классика, как только таковые в нашем государстве заведутся. А чтобы что-то «завелось», у этого чего-то должна быть кормовая база.

Вооружившись пером и листом гербовой бумаги, я набросал заказ на биографические книги типа серии «Жизнь замечательных людей». Набросанного на скорую руку списка имен на первое время хватит. Романовых упоминать не стал специально — про нас уж как-нибудь сами напишут, за такое ведь можно и чин отхватить, но я гонорары и тиражи оплачивать не стану. Почесав в затылке, ухмыльнулся и добавил «бомбу» — издадим в серии «Житие протопопа Аввакума», добавив комментарии (чисто исторические, без ухода в богословие) и биографию легендарного попа.

Ермак, Дежнёв, Дубенский — покорителей Сибири в свете моей поездки по ней обделять нельзя, получат по книжке. Емелька Пугачев, даром что враг государства Российского, тоже удостоится звания «замечательного человека» — в книге о нем следует напирать на последствия Пугачевщины для простых людей — пришла шобла, отобрала еду, убила да изнасиловала кого захотела и пошла дальше. Оно вам надо, мужики? Социалисты именно такого будущего нашей стране и хотят!

Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Лесков, Салтыков-Щедрин, Достоевский, Мусоргский, Гоголь, Карамзин — последний своей «историей» место заслужил в полной мере. В отдельный том «сложим» авторов одного, зато сразу же ставшего культовым, произведения: Грибоедов, Фонвизин, Ершов и его «Конек-Горбунок».

За науку будут отдуваться конечно же Ломоносов с Менделеевым. Кулибина я бы добавил, но очень много там будет гениальных изобретений и находок, которые не были претворены в жизнь. Частично — по совершенно объективным причинам. Частично — из самодурства высоких покровителей, которые хотели от Кулибина фейерверк, а не протезы ноги. В общем — пока не стоит, потому что у читателя сложится впечатление, будто царская власть гнобит науку. И вообще книга о нем уже есть — у какого-то из губернаторов видел, «Жизнь русского механика Кулибина и его изобретения».

Менделеев заодно выступит «бомбой» — удостоившись книги при жизни, он подаст пример другим живым в эти и будущие времена ученым: старайтесь, господа, и попадете в «ЖЗЛ» на радость благодарным потомкам.

Ну и конечно же нельзя в пронизанной снизу доверху военным духом стране обойтись без книжек про армию и флот! Александр Невский, Дмитрий Донской, Суворов, Ушаков, Багратион, отдельная книжка про Минина, Пожарского и Смуту, и восстанавливающий историческую справедливость «двуединый» том с названием: «Как Барклай де Толли и Кутузов француза били». Забыли благодарные потомки Барклая — он же автор той самой стратегии, которую реализовал Кутузов, по итогу слупив всю историческую славу. Так, нужен кто-то по менее заметному, но крайне важному, Кавказскому направлению. Ну конечно же Ермолов!

Велика и необъятна родная история! «Замечательным» ее акторам несть числа! В кабинете что-то грохнуло, лакей Ваня побежал посмотреть и быстро вернулся:

— Книга плохо стояла, Ваше Высочество, сквозняком-с с полки сдуло.

Хе, а не ЗНАК ли это?

— Какая?

— Виноват, не помню имени. Паевской А. Н., «Виктор Гюго: его жизнь и литературная деятельность».

Та-а-к…

— Неси.

Глянув на книжку, я мысленно перекрестился, ибо она была как раз из серии «Жизнь замечательных людей», датирована прошлым годом, тираж — 8100 экземпляров. Почти подставился! Спасибо, Господи, за знаки такие, что даже такой темный и духовно слепой человек как я их без труда разглядит! Полистав, нашел «куратора» серии — Флорентия Федоровича Павленкова и тут же написал ему приглашение на ужин в следующий понедельник — быстрее не получится, всё занято. Внесем коррективы в дальнейшие планы, отодвинув иностранцев в угоду соотечественникам. Тиражи меня тоже не устраивают, подниму тысяч до двадцати хотя бы — чтобы в каждой библиотеке по экземпляру было, да еще и охочим людям на продажу останется. А я-то думал «ЖЗЛ» уже советское детище! На ходу хитрые хроноаборигены подметки режут!