Она же даже не притворяется — реально считает, что «признание» сотни-другой важных иностранцев решит проблему. Да они же первые, если будет нужно — а им «нужно» в какой-то момент станет очень! — начнут меня «мочить» через СМИ, агентуру и роспуск слухов. Царь-то не легитимный, на обычной француженке женился! А ну-ка все на штурм Зимнего!

— Ты влюблен, мой мальчик, и любовь заставляет тебя цепляться за древний закон, — заявила Дагмара.

— Я понимаю, что цесаревич, как и царь, не принадлежит сам себе, — отзеркалил я мамину улыбку. — И понимаю, что брак с Еленою продиктован политическими соображениями. Однако эти соображения — иллюзия. Бурбоны, Бонапарты и прочие могут сколько угодно заявлять свои претензии на престол, но, кроме шума в газетах, это ни к чему не приводит и не приведет. Сейчас французам выгоден союз с Россией, но там ведь правят торгаши, банкиры, заводчики и прочая шушера. Пока им это выгодно — они будут носить Елену на руках и расписываться в верноподданических чувствах. Как только выгода исчезнет — исчезнет и хорошее отношение. Кроме того, отец Елены — ревностный католик. Если он расстроил ее помолвку с английским принцем из-за нежелания видеть дочь англиканкой, почему вы уверены, что он позволит ей принять православие?

— Не сравнивай это ужасное англиканство с нашей верой, — поморщилась Императрица. — Англия и Франция опутаны коконом многовековых противоречий и обид. Граф всего лишь нашел возможность щелкнуть по носу англичан.

— После чего англичане спокойно продолжили вести дела с Францией, — откинулся я на стуле. — Потому что «щелчок» от гражданского лица Луи-Филиппа Альбера Орлеанского ничем, кроме пустого шума, не отличается от «щелчка» от условного крестьянина Жака.

Поскучнев, Дагмара расстроенным тоном заметила:

— Георгий, приравнивать славного потомка рода Бурбонов к простолюдину — совершенно неприлично. Любовь к Маргарите ослепила тебя, и, покуда ты не зашел еще дальше, преподав своим младшим сестрам и брату урок плохих манер, я прошу тебя оставить эту тему.

Манипуляторша хренова! Мне-то нормально, но реакцию настоящего Георгия можно отследить по поведению младших Романовых — все трое, включая Олю, которая просто радовалась пироженке и никого не трогала, неуютно поежились и сделали виноватые мордашки. Воспитанный ребенок — да почти любой ребенок! — очень не любит расстраивать маму. Подыгрывать нельзя — будет так делать и дальше, убегая от нормальных, конструктивных разговоров, большим поклонником которых я являюсь.

— Вы правы, мама — эта тема слишком сложна, чтобы портить ею обед, — улыбнулся я. — Я бы хотел произвести Андрея Андреевича в обер-гофмейстеры.

Ксюша, Миша и даже Оля почему-то удивленно уставились на меня.

— Очень хорошо, что ты сам заговорил об этом, Георгий, — сменив гнев на милость, одобрила Дагмара. — Андрей Андреевич — образец преданности, усердия и благонравия. С тех пор, как я поручила ему заботу о тебе шестнадцать лет назад, у меня не было ни малейшего повода об этом пожалеть. Однако я просто обязана напомнить тебе, что каким бы замечательным во всех отношениях человеком не был твой камердинер, службы в Министерстве двора он не нес, и не обладает необходимым для чина обер-гофмейстера опытом. Мы могли бы поговорить с Илларионом Ивановичем, нашим министром двора, о синекуре для обер-гофмейстера Андреича, — усмехнулась, радуясь возможности поучить меня уму-разуму и перешла на шутливый тон. — Но, будучи разумною и, смею надеяться, исправною супругою русского Императора, я не стану так поступать. Занимаемые обер-гофмейстерами должности крайне важны для Империи. С твоего позволения, я подумаю о том, как нам наградить Андрея наилучшим образом.

Табель о рангах слишком сложный! Я учил только гражданские и военные чины, а придворные окинул взглядом и решил, что мне хватит! Краснеющее лицо в этой ситуации — стыдно, что так нелепо подставился — в принципе идет на пользу, потому что Императрица выглядит очень довольной.

— Спасибо за урок и помощь, мама, — вполне честно поблагодарил я. — Миша, поможешь мне повторить придворные чины из Табели о рангах?

— Помогу, — тут же согласился младший брат.

— Я тоже помогу, — влезла Ксюша.

— Я тоже помогу! Я знаю Табель о рангах и выучила всех наших фрейлин по именам! — не выдержала Оля.

— Какая блестящая память! — похвалил ее я. — Боюсь, мне их не запомнить никогда.

— Я не закончила, — одернула нас Дагмара.

Дисциплина восстановилась.

— Георгий, ты платишь слугам слишком большое жалование, — выкатила мама претензию.

— Уже нет, — улыбнулся я. — Вчера перед сном я поговорил с Андреичем и велел ему снизить жалования до общепринятого для слуг цесаревича уровня. Будем считать, что это было надбавкою за долгую разлуку с родными и друзьями.

Ну погорячился с окладом, а сразу же пересматривать — это потеря лица. Пусть будет типа «командировочные», мужики неплохие кубышки накопить успели. Не рады, конечно, но понимают, что разница в жаловании моих и остальных слуг вызовет недовольство и зависть.

— Правильно, — благожелательно кивнула Императрица. — Я понимаю, что ты хочешь показать этим людям свое расположение, но, если бы слухи об их жалованиях разошлись, многие заслуженные, не один десяток лет доказывавшие свою преданность Империи и вверенному их рукам делу люди попросту подали бы в отставку. Петя, считаешь ли ты справедливым свое нынешнее жалование? — обратилась она к стоящему у стены с салфеткой на руке лакею.

— Каждый день бога за долю мне уготованную благодарю, Ваше Императорское Величество! — поклонился он.

— А ежели бы тебе в месяц две с половиною тысячи жалование положили?

Вызвав у меня подозрения в оговоренности такой реакции, Петя упал на колени, протянув руки к Императрице:

— Матушка-государыня, не губите! Да меня господа Их Высокопревосходительства за такие деньжищи не простят!

— Встань, Петя, — велела ему Дагмара. — Это был всего лишь вопрос.

— Виноват! — подскочив, поклонился Петр и снова «слился» со стеной.

Время идет, психика адаптируется — вокруг меня все время столько народу, что не только вышколенные быть незаметными слуги, но и люди с вот-такенными бакенбардами да погонами воспринимаются как элемент декора. Что ж, даже если сценка срежиссирована мамой, суть ясна, тем более что уровень зарплат я понял уже давно, и держался только ради гребаного «лица».

Ну не может правящая или готовящаяся таковой стать персона себе позволить быстро менять решения. Нужно создавать впечатление обдумывающего все на сто шагов вперед, взвесившего все «за» и «против», крайне продуманного и уверенного в себе человека.

— Теперь нам нужно обсудить трех других твоих приближенных, — продолжила Дагмара отрабатывать свою мысленную «повестку». — Остап Пилинога! — хихикнула, дети рассмеялись. — Уверена, мы не раз будем иметь удовольствие наблюдать, как забавно с фамилией твоего секретаря будут пытаться совладать иностранцы.

Посмеялся со всеми и я — вправду забавно, Зихао Фэн, например, не справляется. Императрица с довольной улыбкой продолжила:

— На прошлой неделе я нанесла визит в Смольный, где имела удовольствие познакомиться с Татьяной Федоровной и Надей — матушкой и сестрой Остапа. Они произвели на меня хорошее впечатление. Оля, как зовут ту простоватую девчушку с веснушками, которая заведует моим набором для вышивки? — проверила знания дочери на прочность.

— Еленою, мама, — отозвалась Оля.

— Спасибо, — наградила ее улыбкой Дагмара и вернулась к делу. — Елена в скором времени выйдет замуж и покинет Двор. Полагаю, Надя станет достойной заменой.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Раз! — и Остап уже не мой, а общий. Я в дополнение немного попадаю в мамины моральные должники — невелика милость, конечно, но все равно Дагмаре полезно.

— Остапа нужно учить, Георгий, — продолжила она.

Не мытьём, так катаньем кого надо подсунет.

— Нужно, — согласился я. — Поможете подобрать ему наставников?