— Вот ты где! — к генералу подошёл король, хоть и надевший положенную всем маску, но не особо старавшийся сохранить инкогнито, а потому перед монаршей особой танцующие расступались, словно отхлынувшая волна.

Как раз в этот момент оркестр объявил паузу, музыканты уже утомились и им потребовался перерыв. Отпустивший руку “птички” Арвендус успел лишь увидеть, как за деревьями мелькнул и пропал алый блик. Он с досадой обернулся к другу, собираясь высказаться по поводу несвоевременного появления, но наткнулся на серьезные глаза Эрленда.

— Напоминаю, ты скоро женишься! — король не посчитал нужным читать нотации, но выразился вполне определенно. — И ни к чему короткие интрижки. Тут все горазды сплетни распускать.

— Да уж, — припомнил свою недавнюю засаду Венд. — Болтунов тут достаточно.

В сердце что-то тоскливо сжалось, будто пытаясь выпихнуть зародившуюся где-то в глубине его мечту, а та, глупенькая, цеплялась острыми краями. Вряд ли это была любовь с первого взгляда, в такое генерал не верил, он же не восторженная барышня, льющая слёзы над выдуманными историями в ярких обложках… Но что-то странное сегодня творилось с Арвендусом, начавшим подозревать, что его всё-таки умудрились напоить каким-нибудь зельем. Хотя, когда бы это? Он сам брал напитки у слуг, наблюдая, как те наполняют бокалы. Да и было это ещё до того, как пришла мысль укрыться в кустах. А девушка появилась намного позже…

Подавив последние сомнения, Венд двинулся в ту сторону, где мелькнул знакомый хрупкий алый силуэт. К его неудовольствию, Эрленд не отставал, а немногим позже и вовсе ухватил друга за локоть, продолжая вполголоса бубнить что-то про долг, про важные, но пока тайные обстоятельства… В общем, с таким грузом на буксире преследовать “улетевшую птичку” было сложно.

Но гораздо сложнее сейчас было королеве. Она в последнее время совсем извелась, получая всё новые доказательства особого отношения своего супруга к юной Лантиль. И опять подняло голову чувство собственной неполноценности, взращенной за первые семь бездетных лет её брака. После появления долгожданного сына женщине стало немного легче, но пришла беда, откуда не ждали.

Ах, конечно, обычно супруга намного моложе, свежее и потому приятнее мужскому взгляду. Но даже в таких браках мужья заводят интрижки, стоит лишь жене потерять хрупкое очарование юности. А они с Эрлендом и вовсе почти ровесники. Что такое три-четыре года разницы? И если, достигнув всего пару лет назад тридцатилетия, король стал лишь мужественнее и интереснее, то сама Авиталь с содроганием ожидала наступления “круглой” даты.

От разных переживаний — по поводу своего ли возраста или за здоровье маленького сына, или же в попытках уловить изменения во взглядах любимого супруга, направленных на неё — женщина похудела и чуть осунулась. А это лишь добавило новых переживаний: окончательно исчезла очаровательная припухлость щёчек, присущая лишь молоденьким девицам. И сомнения множились, множились, множились…

— Ах, дорогая моя! — шептала на ухо первая фрейлина. — Тебе будет больно это слышать, но…

— Что же ты замолчала? — королева сильно сжала руку Фадриль. — Что?

— Ты же знаешь, тут, в саду, множество уединенных беседок, слишком удобных…

— И что с того? — Авиталь уже начала догадываться, к чему клонит её фрейлина, но надеялась, что неприятные ожидания не сбудутся, никогда не сбудутся.

— Его Величество сегодня в пурпурном плаще? — Фадриль с тревогой заглянула в лицо королевы.

— Да, — севшим внезапно голосом односложно подтвердила королева.

— Мне неприятно тебе об этом говорить, — фрейлина всем своим видом выражала печаль, — но я буквально только что видела, как в сторону одной из беседок, расположенной совсем в стороне от подсвеченных дорожек, удалялась пара.

Фадриль замолкла ненадолго, ожидая хоть какой-то реакции на свои слова, но лицо Авиталь будто заледенело.

— Мужчина был в пурпурном плаще, а невысокая девушка уж очень напоминала хрупкостью фигуры небезызвестную вам особу, — наконец продолжила свой рассказ женщина.

— Так легко спутать в этой толпе масок… — будто пыталась убедить себя королева.

— А потому не лучше ли убедиться? — Фадриль первой двинулась в известную ей сторону. — Своими глазами.

Авиталь и сама не знала, станет ли лучше. Ведь пока ещё жива надежда, а если все сомнения развеются, что ей делать? Смотреть сквозь пальцы на небольшие шалости, позволенные монархам? Ведь в исторических летописях частенько мелькают упоминания о фаворитках. Устроить скандал? Конечно, за закрытыми дверями, но разве от слуг такое утаишь? И что будет хуже: прослыть склочной особой с дурным характером, которая сама вынудила мужа искать утешения на стороне, или наивной и слабой, позволяющей супругу безнаказанно нарушать брачные клятвы?

Так и не придя ни к какому выводу, королева догнала свою первую фрейлину, почти скрывшуюся из виду.

— Тшшш… — резко остановилась та. — Осторожно, мы уже почти пришли.

Из беседки, спрятавшейся за цветущим буйным цветом кустарником, что позволял сейчас скрыться двум дамам, доносился тихий смех, мужской и женский. Два силуэта склонялись друг к другу, подсвеченные лишь одним тусклым светильником, который пара захватила вместе с небольшим подносом. На нём блестели гранями два бокала, наполненные золотистым напитком.

Но даже этого неверного освещения хватило, чтобы разглядеть и пурпурный плащ мужчины, и тонкую фигурку девушки. Сердце Авиталь, пустившееся вскачь после быстрого шага, сжалось и будто приостановилось на секунду. Среди жаркой летней ночи ей вдруг стало холодно… и одиноко.

— Ах, Ваше Величество, — догнала возвращавшуюся к дворцу королеву Фадриль. — Теперь вы хотя бы точно знаете…

Но договорить заготовленную утешительную фразу фрейлина не успела. Навстречу шёл Эрленд, втолковывавший что-то своему давнему другу:

— В конце концов, это непорядочно по отношению к девушке! К обеим девушкам!

Авиталь улыбалась, к заледеневшим рукам приливала кровь, подкравшаяся к сердцу зима уступала отвоёвывавшему своё законное место лету.

— Дорогая моя, вот ты где! — отпустил наконец руку Арвендуса король. — Скажи хоть ты этому оболтусу… — обернулся к другу Эрленд, но лишь вздохнул, увидев, как тот скрывается за поворотом: — Вот же…

Мужчина не договорил, успев удержать рвущееся ругательство. При дамах приходилось тщательнее подбирать слова, а их у него не так много и осталось, учитывая складывавшуюся ситуацию. Он так старался, такой подарок другу приготовил, а тот…

А тот практически бежал по едва подсвеченным садовым дорожкам, пытаясь уловить хоть краем взгляда знакомый алый наряд. Венд почти отчаялся найти девушку, почти убедился в правоте своего друга, называвшего внезапный порыв блажью, что может испортить прекрасную судьбу, предусмотрительно расписанную королём на много ходов вперёд.

Он вышел к шатрам, рядом с которыми и встретил впервые свою птичку, уже ни на что не надеясь… Но та как раз отходила от группы пожилых лордов и лойров, махнув рукой одному из них на прощание и направляясь в сторону дворца, чтобы снова присоединиться к танцующим.

— Попалась! — напугал девушку Арвендус, тут же пожалевший о собственной дурости — птичка сдавленно вскрикнула и схватилась за сердце. — Простите, милая леди, не пожелавшая открыть мне своего имени… Да даже говорить со мной пока не пожелавшая… Хотя бы танцевать со мной вы желаете?

Девушка улыбнулась и кивнула головой, даже позволила взять себя за руку, казавшуюся почти детской в большой ладони генерала. Тот лишь удивился, как схожие черты могут вызывать такие разные ощущения. Ведь его невеста тоже невысокая и изящная, но его лишь пугает её хрупкость, ему непонятно, как обращаться с изнеженной барышней… А маленькую птичку хочется прижать к себе и не отпускать, защищая от любых невзгод.

— Так вы откроете мне своё имя? — через несколько танцев решился возобновить свои попытки Венд.

— В конце маскарада все снимают маски, — прошептала девушка, впервые заговорившая с генералом. — Хотя я вас узнала и так.