Следовал вывод: организовавшие похищение люди хотят влиять на поставки редкого магического реагента, через вынырнувшего из небытия сына, скорее всего, бастарда, брошенного на произвол судьбы.

Последний пункт стал решающим. Кем бы не приходился мне человек, находящийся сейчас при смерти, называть отцом я его точно не буду, не смогут, и относится стану соответствующе.

Из этого вытекал другой вывод: в первую очередь следует блюсти свои интересы, заботиться о себе, а уж потом, по обстоятельствам, о неожиданно возникшем «папаше».

— Вижу ты просчитал ситуацию, — неспешно проронила женщина, внимательно изучая мое лицо, а точнее застывшую отстраненную маску, что проявилась в момент транса. Она вдруг повернулась к одному из амбалов и задумчиво произнесла: — Кровь все-таки дает о себе знать. Похоже мы не ошиблись.

Телохранитель кивнул, хотя вряд ли хозяйка ждала его одобрения.

— А вот еще один пример совмещения магии и технологии, — в руках у женщины из ниоткуда возник тонкий шприц. Прозрачный, почему-то стеклянный, хотя давно уже все перешли на одноразовый пластик, он был заполнен ядовито-зеленой жидкостью, навевающей мысли о кислоте.

Я дернулся, но наручники крепко держали. Плюс на плечо легла огромная лапа стоящего сзади амбала, весящая как бы не тонну. Меня придавило словно муравья, не позволяя пошевелиться. Пришлось замереть.

— Правильно, будешь дергаться, игла попадет не туда и все закончится плохо, — похвалила женщина.

— Что это? — нервно спросил я, жадно облизав пересохшие губы.

— Поводок, — женщина улыбнулась, и пояснила: — Для тебя.

Будто я сам уже не догадался.

— Внутри органический фермент в форме сложного белкового соединения в замкнутом контуре. При активации он разгоняет химические реакции организма воздействуя на клеточную структуру, разрушая и сжигая тело изнутри, — она помедлила, и словно о чем-то вспомнив, поморщилась: — Довольно неприятное зрелище со стороны. Кожа человека чернеет, обугливается и начинает трескаться. Видел когда-нибудь сгорающую изнутри деревяшку? Это что-то похожее, только вместо деревяшки будет твой организм.

Она наклонилась, я машинально дернулся, бесполезно. Железная хватка ублюдка позади удерживала в неподвижном состоянии не хуже стотонной плиты. От транса не осталось и следа, в голове мелькали какие-то суматошные мысли о вызове полиции и скорой, поездке в ближайшую городскую больницу. Елизоветоград большой, есть же у них больницы?

Игла приближалась. Небрежно задрав рукав ветровки выше локтя, сука в брючном костюме, пощелкала по коже, заставляя вену проявиться, примерилась и хладнокровно сделала укол, введя шприц со сноровкой опытной медсестры.

Чертовы ублюдки! По вене побежал жидкий огонь, казалось внутрь и правда ввели дозу кислоты.

— Арг-гх, — я подавился криком, согнулся пополам, насколько позволяли наручники. К этому моменту бугай уже не держал, дав возможность хоть как-то среагировать на побежавший по жилам огонь.

— Это скоро пройдет, первичная адаптация соединения под чужой организм, процесс занимает несколько секунд и только в первые мгновения вызывает острый приступ боли. Потом она проходит. Видишь, все уже закончилось. Дайте ему воды.

Кто-то подсунул к губам горлышко с прохладной воды. Сделав жадный глоток, я закашлялся, затем прислушался к организму. Боль и правда прошла, по крайней мере ее острая часть, отголосок прокатившейся по телу подобно жару. И вдруг пришло понимание, что это сделано не просто так. Это напоминание, что чертова жижа все еще путешествует по крови, и что в любой момент она вновь может превратиться в пожар, сжигающий организм изнутри.

Перед глазами встала картинка обугленного тела, найденного в грязной подворотне, и раззявы полицейские удивленно чешущие затылки. Убийц не найдут, если вообще будут искать.

Стало невероятно обидно. А затем накатила злость, перерастающая в ненависть.

— Яд имеет многокомпонентную структуру и не выявляется никаким способом. Антидот только у меня, каждые семь дней ты будешь получать одну дозу. Будешь хорошо себя вести и делать то, что говорю, проживешь еще. Нет — пеняй на себя.

Я поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Однажды я найду тебя и убью, выпотрошу, как сдохшую рыбу. Ты будешь умирать медленно, в муках. Затем я займусь твоей семьей. Твои дети, дети твоих детей, их родственники — все сдохнут в страшных мучениях, — говорил я тихо, почти без эмоций, но полыхающий огонь ярости в глазах заставил женщину вздрогнуть.

На секунду она поверила, что все так и будет. Что ее ждет мучительная смерть, и что все ее родные отправятся следом. Го потом незнакомка взяла себя в руки, надменно вскинув подбородок:

— Не забывайся, щенок, ты теперь в моих руках и будешь делать все что я захочу, иначе сдохнешь в страшных мучениях, — несмотря на произнесенные слова в них все же скользнула тень неуверенности. Женщина вдруг подумала, что не проще ли убить строптивого сопляка сейчас, чем подвергать себя опасности в будущем.

Почувствовав беспокойство хозяйки, телохранители шевельнулись, готовые разорвать говорливого мальчишку, но повинуясь небрежному взмаху вновь превратились в безмолвные статуи.

— Тебя отвезут обратно в школу. Скоро с тобой свяжутся от клана Бельских, будешь слушаться их и делать все, что велят. О нашей встрече советую не рассказывать. Узнав о магическом коктейле в крови, тебя сразу убьют. Не думай, что твои внезапно объявившиеся родственники станут тебя спасать, для них ты всего лишь средство достижения цели.

Больше не сказав ни слова, она молча развернулась и вышла из комнаты. Цокот каблуков еще долго доносился из коридора, пока меня отвязывали и тащили следом. На улице окончательно наступил вечер, затхлый воздух подвала сменился приятной прохладой.

— Не дергайся и будешь дома через тридцать минут, — предупредил стоящий справа амбал. Второй, держался слева, крепкие пальцы стальной хваткой удерживали плечо.

Кавалькада машин уехала, остался лишь темный внедорожник с тонированными стеклами. Именно в него меня втолкнули, усадив на заднее сиденье. Слева и справа вновь пристроились бугаи, мощными плечами зажав с двух сторон.

Больше они ничего не говорили, как и водитель, включивший негромкую музыку и промолчавший до поворота на территорию в интернат.

— Дальше дойдешь сам.

Последовал тычок в спину, меня бесцеремонно выпихнули на асфальт с приметной желтой разметкой. В сгущающихся сумерках специальная краска была хороша видна и проблем найти путь до ворот школы не возникло.

Проблемы возникли с охранником в будке, упертый служака начал допытываться почему приехал так поздно и не пьян ли я. Видимо подозрение вызвал слегка обалделый вид, пошатывающаяся походка и общая бледность лица.

К счастью, угроза вызова заместителя директрисы по воспитательной работе осталась лишь угрозой. Охранник сам не хотел тратить время на разборки, занятый экраном планшета, где шла трансляция футбольного матча.

Выслушав короткую нотацию о правилах поведения учащихся за пределами пансионата, я послушно кивнул, не запомнил ни слова и устало направился в сторону кампуса. Как добрался и заснул не помню. Последнее осознанное воспоминание — бледный свет луны на выложенной гранитом дорожке, дальше пустота.

— Ты бухал что ли вчера? — раздался над ухом слегка удивленный голос.

Едва проснувшийся ум послушно перебрал варианты и остановился на последнем, узнав обладателя.

— Костик, ты бы не мог заткнуться? — попросил я, устало переворачиваясь на бок. — У меня была трудная ночь.

— Да я вижу, даже раздеться не смог, упал на кровать, и ботинки не снял, — продолжал упрямый засранец, не желавший оставить в покое.

Костя Зырьялов, сосед по комнате и самый занудный человек, которого когда я либо знал. Он мог часами говорить о какой-нибудь хрени на абсолютно серьезных щах, и только потом ты понимал, что это вовсе не издевка, он действительно верил во что говорил. Иногда хотелось придушить его, настолько сильным он становился душнилой, на каждое замечание отвечая чуть ли не лекцией. В конце концов наше общение свелось к стандартным «привет-пока», «как дела», причем последний вопрос я всегда задавал с опаской, ожидая развернутого ответа с пояснениями.