В Серебряном ручье учились дети состоятельных, но обычных семей. Несмотря на деньги, между ними и аристократами пролегала пропасть. Знать очень трепетно относилась к вопросам чести, и ее умаления, и могла выразить недоумение, узнав, каким именно образом проводятся уроки в одном известном интернате. Руководство школы это понимало, Яков Ефимович это понимал, и поэтому был вынужден принять не совсем точный ответ.

— Хорошо, садись, — угрюмо буркнул он, помолчал и неохотно добавил: — Пять.

Класс шумно выдохнул, в глазах многих зажглась зависть. Получить пятерку от старого надоеды Мелковхата считалась настоящей удачей и теперь многие жалели, что не оказались на моем месте.

Сохраняя равнодушное выражение на лице, я вернулся на место, мысленно порадовавшись, что уловка удалась. Это было не совсем честно, но, с другой стороны, Мелкохват сам начал, задавая вопросы из темы еще не пройденного урока.

— Молодец, — прошептал Вадик, когда я проходил мимо, украдкой показав большой палец.

Справа тоже что-то одобрительное пробормотали. Севший в лужу вредный Мелкохват некому не нравился, а потому зависть к полученной пятерке уходила на задний план.

Но глянув на невыразительное морщинистое лицо над учительским столом, я про себя скривился. Теперь старый хрыч в следующий раз так легко не отпустит и обязательно постарается завалить, просто из принципа.

— Итак, приступаем к новому занятия, открываем учебники на странице пятьдесят четыре, тема сегодняшнего урока… — скрипучим голосом начал Яков Ефимович Старохватов. Занятие вернулось в прежнее русло.

Звонок прозвучал ровно в двенадцать пополудни. Не обращая внимания на продолжавшего что-то бубнить старика, все засобирались. Это тоже было своего рода негласное правило школы, учитель не мог задерживать учеников после окончания урока, дополнительные занятия проводились строго по расписанию. Любое свободное время считалось священным, и посягать на него не позволялось даже таким ретроградам, как Мелкохват.

Я выскользнул в коридор вслед за всеми, быстро прикинул сколько народа сейчас набьется в столовую, и решил повременить с обедом. Так многие поступали, предпочитая переждать основный наплыв жаждущих заморить червячка после занятий.

До пятнадцати ноль-ноль было свободное время, затем физкультура и этикет. Этикет формально проходил, как факультатив, не обязательный к посещению, но фактически считался полноценным курсом с оценками в ведомости.

Какой вилкой есть салат, какой разделывать крабов, куда ставить локти во время еды, как пользоваться салфетками, как говорить и что говорить, правильно держать себя, ведя непринужденную светскую беседу.

По мнению некоторых полная ерунда, но учителя считали, что эти знания позволят ученикам вести себя с достоинством в обществе. Несколько раз в месяц проходили практические занятия, разыгрывая сценки по сценарию «фуршет», «деловой обед», «вечерний раут» и другие мероприятия, куда будущих выпускников Серебряного ручья после окончания могло занести. Точнее, где они обязательно рано или поздно окажутся, вступив во взрослую жизнь наследников богатых фамилий.

Ребята это понимали, поэтому послушно ходили на занятия по этикету, стараясь вести себя правильно. Чтобы в будущем не выглядеть неотесанной деревенщиной в окружении других молодых людей из их круга.

Лично я посещал такие уроки без особой охоты, понимая, что обедать в роскошных ресторанах мне вряд ли придется. Сомневаясь, что знание какой вилкой есть салат, и каким вином запивать запеченную рыбу, мне пригодится в дальнейшем, я все же ходил на факультатив, просто чтобы не выделяться из толпы.

Дело в том, что я всегда чувствовал свою непохожесть от остальных учеников и держался наособицу. Инстинктивно они это чувствовали, и платили той же монетой, стараясь соблюдать дистанцию.

Тем удивительней было, что после урока, когда я выбрался в парк, и развалился под деревом в теньке на траве, ожидая когда в столовой поубавиться народу, ко мне подошла одна из девчонок.

Лена Егорова, первая красавица всего интерната, эффектная брюнетка, в свободное время, предпочитающая стильную одежду, с отцом владельцем крупного банка и матерю то ли дизайнером модной одежды, то ли редактором глянцевого журнала о моде.

— Привет, будешь? — Лена протянула прозрачный треугольный пластиковый контейнер с сэндвичем внутри. — С сыром, салатом и ветчиной.

В другой руке она держала небольшую баночку с морсом, и судя по движению, тоже предлагала ее взять вместе с сэндвичем.

Бросив настороженный взгляд за спину девчонки, и убедившись, что она одна, я неуверенно взял нежданное угощение.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил я, но оставался настороже.

Когда что-то не понимаешь, лучше не делать резких движений, замереть и постараться прояснить ситуацию. Что происходит, и чего от тебя хотят? В бескорыстие не верилось, как и во внезапно проснувшуюся симпатию.

— Я присяду? — Лена кивнула на траву.

Я неопределенно дернул плечом, как бы говоря, парк общий, все могут сидеть, где хотят.

Девушка присела, не побоявшись испачкать юбку от ученической формы. За исключением личного времени, все ученики ходили в одинаковых пиджаках темного-синего цвета с бордовым вкраплениями и обязательным символом школы на левой груди — серебристой змейкой, схематично изображавшей ручей в форме герба.

— Идешь на физру? Говорят сегодня будем сдавать норматив на бег, — как-то не слишком уверенно начала Лена.

Я поморщился, то, что у нее ко мне какое-то дело понятно. Затягивать вступление значило бесполезно тянуть время.

— Чего тебе надо? Только давай покороче, у меня еще дела в столовой, — грубо буркнул я, кусая подаренный сэндвич. Раз уж взятка дана, то глупо отказываться.

Девушка стрельнула по сторонам быстрым взглядом, проверяя нет ли поблизости лишних ушей (что еще больше заставило насторожиться), и чуть наклонившись быстро проговорила:

— Мне вечером надо съездить в город, я хочу, чтобы ты поехал со мной.

Я едва не подавился сэндвичем. Сказать, что удивился, это ничего не сказать. До этого меня ни разу не звали в город, куда периодически выезжали ученики старших классов, получивших разрешение у руководства интерната. Ездили в основном навестить родных и по магазинам. Но для этого было необходимо соблюсти несколько условий в виде высокой успеваемости, хорошего поведения и разрешения от родителей.

Теоретически я подходил под указанные требования, за исключением последнего, и даже успел скататься в Елизаветоград два раза, в окрестностях которого находился интернат. Но в действительности одному там скучно и делать особо нечего.

— Почему я? Позови кого-нибудь из своих воздыхателей, — предложил я, не слишком понимая, как реагировать на неожиданное предложение.

По лицу Лены скользнула быстрая тень. Она колебалась секунду, затем наклонилась еще ближе, так что тонкий аромат дорогих духов обволок меня, мешая здраво рассуждать.

— Не могу, дело в том, что мне надо… — принялась объяснять она.

Я слушал и кивал, одурманенный невероятным запахом духов, ничего толком не понимая, но уже зная, что соглашусь. Злился на себя за это, не мог перестать думать об огромных девичьих глазах, буквально заглядывающих в душу.

— Хорошо, я поеду, — под конец путанного и непонятного объяснения сказал я. И мысленно про себя добавил: идиот, наверняка я еще об этом пожалею. Так в общем-то и случилось.

3.

Мощный мотор под капотом мягко урчал, напоминая пробуждающегося дракона. Шелест шин по асфальту напоминал звук разлетающиеся листвы. Мимо мелькали вековые деревья, из-за дикой скорости превращаясь в сплошную стену — приземистый красный спорткар несся по пустынной дороге подобно болиду.

— Хорошая машина, — сказал я, покосившись на уверенные движения девушки за рулем.

— Спасибо. Отец подарил на шестнадцатилетние, — Лена бросила на меня быстрый взгляд, но от вождения не отвлеклась. И слава богу, на такой скорости малейшая ошибка сделает из красивой машины перемешанный клубок смятого металла.