За время, проведенное в качестве исполнителя воли Тео, я многое успел сделать. Я сталкивалась с врагами и засадами, пытал людей, чтобы получить информацию, и убивал, чтобы защитить его, себя и саму организацию. Я всегда сохранял спокойствие. Но здесь…

Все, что я вижу, это висящая Аша и человек, ответственный за то, что с ней сделали. Кровь стучит в ушах, сердце колотится так, что я его слышу, а зубы стиснуты так сильно, что кажется, будто они могут треснуть. Я хочу, чтобы он умер. Я хочу, чтобы он умирал медленно, и в то же время я хочу пустить ему пулю в голову прежде, чем он увидит ее, чтобы насладиться моментом шока, прежде чем он упадет на пол. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким жестоким, таким жаждущим чужой крови.

— Ты ничто по сравнению с теми, на кого ты хочешь быть похожим, — шиплю я, снова ударяя его по лицу своим пистолетом. Когда он пошатывается, я бью его по ногам, выбивая их из-под ног и повалив его на пол. Он хватает меня за лодыжку, и я топаю по его запястью, слыша, как хрустят кости под моей ногой, когда Матвей вскрикивает. Его правое запястье на случай, если у него возникнут мысли о том, чтобы достать собственный пистолет. — Ты дешевая имитация. Тебя оставили в живых только потому, что человек, на которого я работаю, должен знать, чем ты занимался. Но это последняя ночь, когда ты можешь добраться до Аши. А когда мы получим то, что нам нужно, я буду первым в очереди, чтобы разрезать твой член на ленточки и сделать так, чтобы ты никогда больше им не пользовался, если, конечно, ты проживешь достаточно долго, чтобы иметь такую возможность.

Я хочу сделать с ним еще хуже. Я хочу причинить ему боль, медленно. Но я должен вытащить Ашу до прихода охраны Матвея, я не уверен, что она достаточно в сознании, чтобы идти.

Когда я подхожу к ней, держа пистолет под рукой, чтобы расстегнуть наручники, она издает слабый стон. Она падает вперед в мои объятия, когда я освобождаю ее, не совсем под весом человека без сознания, но близко, я понимаю, что ей вставили кляп. В рот ей засунули твердый шарик, губы раздвинуты и опухли вокруг него, застегнутого на затылке. Я выдергиваю его, быстрее, чем мне хотелось бы, и отбрасываю в сторону, морщась от слизи крови и слюны на пальцах. На моих руках бывало и похуже, но… чтобы это была она…

Ощущение того, как она обмякает в моих руках, прижимаясь всем весом к моей груди, ломает что-то внутри меня. Аша — самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал, яростно независимая и полная огня, как никто другой, кого я когда-либо знал, и видеть ее такой…

Я хочу подхватить ее на руки и прижать к себе, а заодно уничтожить всех, кто виноват в том, что она дошла до такого состояния и не может о себе позаботиться. Я хочу защитить ее, а также сделать так, чтобы никто и никогда не сделал так, чтобы мне это понадобилось.

— Ты можешь ходить? — Я спрашиваю ее низким, торопливым голосом, и она выдает еще один невнятный ответ, который я не могу разобрать, слова проскальзывают между ее израненными губами. — Хорошо. Обопрись на меня, нам нужно идти. Быстро. — У нас не так много времени, чтобы выбраться из дома, и как бы мне ни хотелось не причинить ей еще больше боли, наполовину вытаскивая ее отсюда, я не могу взять на себя всю охрану Матвея в одиночку. Только его высокомерие позволило мне обойтись без этого, чтобы попасть в комнату.

Я слышу звуки охраны Матвея еще до того, как мы доходим до конца коридора. Они доносятся с другого конца дома, и я ускоряю шаг, насколько могу, держа Ашу рядом с собой и обнимая ее за плечи, пока мы ковыляем к входной двери. Идти приходится медленнее, чем хотелось бы, и я держу палец так близко к курку пистолета, как только осмеливаюсь, пульс быстро и сильно бьется в горле. Если мы сможем выбраться наружу, мой мотоцикл будет недалеко. Мы сможем…

Внезапно раздается резкий треск, пуля пролетает мимо моего уха, впиваясь в дерево входной двери, и от нее разлетаются осколки, а я отшатываюсь в сторону, крепко обнимая Ашу. Я слышу шаги все ближе, крики и поворачиваюсь, стреляя вслепую в ту сторону, откуда они доносились, и иду быстрее, почти таща за собой Ашу.

— Прости… — бормочу я, надеясь, что она достаточно вменяема, чтобы услышать меня, и снова стреляю, пригибаясь, когда летит еще одна пуля. — Мы должны выбраться отсюда, сейчас же!

Я чувствую, как она пытается встать на ноги, пытаясь двигаться быстрее. Пуля едва не задевает мою руку, когда я открываю дверь, и я слышу резкий, трещащий звук выстрела, когда мы выходим на ступеньки. Я чувствую жгучую боль, когда одна из пуль задевает мою ногу, и спотыкаюсь, едва не падая от веса Аши, которая прислоняется ко мне, а я продолжаю идти, и расстояние между нами и местом, где я припарковал свой мотоцикл, сокращается с каждой секундой.

Она почти падает, когда я прекращаю движение, и в этот момент я понимаю, что она ни за что на свете не сможет удерживаться за меня на мотоцикле, и если что-то случится…

Я чувствую, как она дрожит, прижимаясь ко мне еще сильнее, чем раньше, как от холода, так и от боли, и, когда мир вокруг снова обретает фокус, понимаю, что она все еще обнажена. Это почти шок: ее прохладная кожа касается моих рук, пока я судорожно пытаюсь найти решение. Времени на то, чтобы взять ее одежду, не было, и даже если я накину на нее свою куртку, если мотоцикл упадет — ее разорвет на части.

Я не могу вызвать машину, у нас нет времени, да и вопросов будет слишком много. Все это проносится у меня в голове, когда я оглядываюсь по сторонам в поисках другого варианта и вижу черный внедорожник, припаркованный с другой стороны дома.

Блядь. Я хватаю Ашу на руки и, морщась от ее стонов боли, бегу к внедорожнику. Крики все ближе, и я слышу еще один выстрел, когда заворачиваю за угол и отчаянно хватаюсь за ручку машины.

Она не заперта. Я распахиваю дверь и как можно быстрее затаскиваю Ашу внутрь, как раз вовремя, чтобы увидеть, как кто-то на водительском сиденье поворачивается.

— Какого х…

Я нажимаю на курок, не задумываясь. Он даже не успевает закончить фразу, как я всаживаю пулю ему в череп. Он падает вперед, а я снимаю с себя куртку и накрываю ею Ашу, которая свернулась калачиком на заднем сиденье, с ее губ срываются тихие хрипы боли.

Трое мужчин выходят из-за угла, и я делаю еще один выстрел, сбивая одного из них со следа, а затем закрываю дверь, открываю водительское сиденье и выбрасываю тело на землю. Ключи в замке зажигания, и я завожу машину, нажимаю на газ и направляюсь прямо к двум мужчинам, целящимся в лобовое стекло.

— Держись, Аша! — Кричу я ей сквозь шум, стискивая зубы, когда внедорожник врезается в двух мужчин, и я с разгона проношусь над ними. Из дома на залитую светом подъездную дорожку высыпает еще больше людей, и я слышу звуки выстрелов, когда нажимаю на газ и выезжаю на улицу, а Аша кричит сзади. — Черт! Прости, просто держись…

— Не домой. — Ее голос такой низкий и придушенный, что я сначала едва ее слышу.

— Что? — Я поворачиваюсь, смотрю на нее в течение одного короткого мгновения, прежде чем свернуть на боковую улицу. — Аша?

— Не ко мне. Куда-нибудь… еще. Не хочу, чтобы последовали за нами. — Ее голос снова срывается, густой и болезненный, и я киваю, хотя не уверен, что она это видит.

— Я не отвезу тебя туда. — Мне приходит в голову мысль, откуда она знает, что я знаю, где находится ее квартира, может, она видела, как я шел за ней домой той ночью. Если да, то меня удивляет, что она не сказала мне сразу же после этого, чтобы я отвалил. Это заставляет меня задуматься, действительно ли она испытывает ко мне больше чувств, чем позволяет себе, если она пустила это на самотек.

Но сейчас все, что имеет значение, это доставить ее в безопасное место.

Я отвожу ее в свою квартиру.

— Не так я хотел привезти тебя домой, — бормочу я, паркуя внедорожник на задней аллее, осторожно доставая ее и прижимая к груди, пытаясь привнести немного юмора в ситуацию, когда это кажется почти невозможным.