Я так давно не кончала. Я прижимаюсь к нему, кричу и содрогаюсь, прижимаюсь ртом к его плечу, шее, а затем к его рту, когда чувствую, как он снова входит в меня, как его губы повторяют мое имя, как он набухает и твердеет внутри меня, и, наконец, горячий поток его спермы, когда он сильно кончает, прижимая меня к кровати, когда он произносит мое имя и держит меня под собой.

Ощущение того, как он входит в меня, горячий и твердый, доводит меня до очередного прилива наслаждения, и я откидываю голову назад, чувствуя его губы на своей шее, и выкрикиваю его имя в тишину комнаты, забыв о том, кто может нас услышать, забыв обо всем, кроме него и того, как прекрасно все в этот момент.

Он надолго задерживается внутри меня, его губы касаются горла, его пальцы все еще переплетаются с моими.

— Фелисити…, — он снова вдыхает мое имя мне в ухо, мягко и благоговейно, его бедра все еще двигаются по отношению ко мне, его член наполовину твердый внутри меня. — Мне нравится твое имя. Мне нравится, как оно звучит. Мне нравится его произносить.

Люблю, люблю, люблю. Он не говорит, что любит меня, не совсем, но я не могу не напрячься под ним, страх пронзает меня при мысли о любви, о том, что я снова буду так близко к кому-то, что я так много могу потерять. Думаю, Финн чувствует это, потому что он выскальзывает из меня, перекатывается на спину, притягивая меня к себе и обнимая.

— Не думай об этом, милая, — тихо прошептал он. — Давай пока оставим все как есть, хорошо?

Я киваю, сглатывая страх, желание встать и убежать, чтобы оставить между нами пространство, которое сделает нас безопаснее, несмотря на всю боль, которую оно причинит. Я лежу, прижавшись к его груди, его сильная и надежная рука обхватывает меня, и я позволяю себе быть счастливой. Я позволяю себе чувствовать себя в безопасности.

Я даю себе то, чего не давала так давно, и, несмотря на себя… я обнаруживаю, что хочу сохранить это. Сохранить его.

ФИНН

Когда я просыпаюсь ранним утром, я не совсем понимаю, что было сном, а что реальностью. Поначалу все казалось кошмаром, ужасающий момент, когда я услышал взрыв и понял, что происходит, горячая боль от огня, охватившего одну сторону моего тела, удар о бетон, осознание того, что я ничего не слышу вокруг. Я смутно помню Тео, склонившегося надо мной, руки, поднимающие меня, момент, когда они внесли меня в комнату. Помню, как Аша-Фелисити то появлялась, то исчезала, склонялась надо мной, нежно прикасалась, ухаживала за мной, и я решил, что все это сон. Как она могла остаться, если последние слова между нами были такими резкими?

Она снилась мне много раз, пока я был без сознания, сны были эротичными и нежными, сны о том, как она обнаженная и бездыханная лежит подо мной, как она стонет мое имя, как я держу ее в своих объятиях и просыпаюсь от того, что она рядом со мной. Когда я проснулся и обнаружил, что она сидит напротив меня, я подумал, что, должно быть, мне все еще снится. И все, что случилось потом…

Я просыпаюсь от того, что мне снова снится она, ее мягкая кожа под моими руками, ее дыхание у моего уха, звук моего имени на ее губах. Я просыпаюсь от того, что мне тяжело и больно по ней, и когда я просыпаюсь, чтобы обнаружить, что она свернулась калачиком рядом со мной, мягко прижавшись к полумесяцу, который образуют наши тела, трудно поверить, что я действительно проснулся.

Что она действительно здесь, со мной, вот так.

Я стараюсь не поддаваться желанию прикоснуться к ней. Даже если мне не приснилось то, что произошло прошлой ночью, даже если все это было на самом деле, я должен дать ей поспать. Она прошла через такой же ад, как и я, и я не должен… Но, Господи, это невозможно. Она рядом со мной, мягкая, теплая и такая же совершенная, какой я ее помнил во всех этих неспокойных снах, обнаженная в моих объятиях, и я больше не могу думать о том, что это был сон, только не сейчас, когда она вот так рядом со мной.

Я наклоняюсь, проводя губами по ее горлу, и слышу ее тихий стон во сне. Мой член подергивается, пульсируя в животе, но, когда я прижимаюсь к ней, а моя рука скользит вниз, чтобы сжать ее грудь, я понимаю, как мало сил у меня осталось. Я все еще восстанавливаюсь, и если прошлой ночью мне это удалось, то сейчас мое тело кричит мне, что во мне осталось совсем немного.

— Черт, — бормочу я себе под нос, чувствуя волну разочарования, когда Фелисити двигается мне навстречу, ее полная, мягкая попка толкается о мой член так, что мне хочется ворваться в нее сильно и глубоко и оставаться там, пока мы оба не кончим.

От этой мысли я одновременно возбуждаюсь сильнее, чем когда-либо в своей жизни, и изнемогаю сильнее, чем когда-либо за долгие годы. Я издаю низкий стон, каждая частичка моего тела болит не на шутку, и переворачиваюсь на спину, глядя на свой член, из которого сочится сперма на мой пресс, а вена настойчиво пульсирует.

Кажется несправедливым, что Фелисити наконец-то в моей постели, а я не могу ничего с этим поделать, не будучи уверенным, что потеряю сознание прямо на ней.

Она двигается рядом со мной, поворачиваясь ко мне, когда солнечный свет, проникающий через окно, отражается от ее блестящих темных волос, рассыпаясь по моей руке, когда она прижимается ближе. Ее рука, все еще полусонная, лениво гладит меня по животу и натыкается на мой напряженный, капающий член.

Глаза Фелисити распахиваются, а ее рот кривится в улыбке, когда она смотрит на меня сверху вниз. Ее пальцы испачканы моей спермой в том месте, где она подтолкнула кончик, и с лукавым блеском в глазах она медленно подносит их к своим губам.

— Мм… Мне нравится твой вкус, — шепчет она, задыхаясь, и проводит языком по кончикам пальцев, слизывая их. Я громко стону, мой член становится еще тверже, пока я наблюдаю за ней.

— Ты будешь моей смертью. — Моя голова падает обратно в подушки. — Господи, я хочу трахнуть тебя больше, чем дышать… Думаю, я могу умереть, если сделаю это. Я еще не пришел в себя.

— А что, если ты просто будешь лежать здесь? — Она улыбается мне, эта злая ухмылка расползается по ее губам и прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, она перекладывает свои ноги мне на ноги, ее руки скользят вниз, чтобы погладить мои бедра, когда она наклоняется над моим членом. — А что, если…

Ее язык высунулся и провел горячую, влажную линию по всей длине моего члена, щелкая по напряженной плоти, пока она слизывала сперму на кончике. Я издаю звук, наполовину состоящий из удовольствия, наполовину из боли, когда ее губы касаются набухшей головки.

— Я думаю, я могу справиться с этим… — шепчу я, мой голос задыхается от потребности, когда она проводит еще одну линию вверх, ее язык следует за узором пульсирующих вен, а пальцы обхватывают основание. — Боже, ты собираешься и дальше так меня дразнить?

— Конечно. — Ее губы подрагивают, и она прижимается к ним чуть ниже головки моего члена в крепком, влажном поцелуе. — Ты же знаешь, мне это нравится. Не может же все быть сладко-сладко, как прошлой ночью, правда?

— Может, и нет. Черт, Фелисити… — задыхаюсь я, когда она на мгновение обхватывает головку губами, посасывая ее так, что по позвоночнику словно пробегает электрический ток, а затем проводит по ней языком, прижимаясь к нижней части, и снова начинает дразнить, облизывая меня, словно сейчас лето и я — ее любимое мороженое.

Это изысканно и мучительно одновременно, ощущения посылают колючие мурашки по каждому сантиметру моей кожи, повышая мое возбуждение, этого недостаточно, чтобы даже начать приближаться ко мне. Она тоже знает об этом, проводя пальцами по моим бедрам, облизывая их, царапая кончиками ногтей мои яйца, дразня и наращивая удовольствие по крупицам, пока мои бедра не задрожат.

— Ты планируешь убить меня тем или иным способом, не так ли? — Спрашиваю я, выгибая бедра, когда она снова присасывается к головке моего члена на мгновение, прежде чем отпустить меня. — Так вот какой теперь будет жизнь?