Глаза Фелисити поднимаются и встречаются с моими, широкими и испуганными, и я понимаю, что только что сказал. Я не знаю, как прояснить ситуацию, не испортив момент, если она перестанет трогать мой член, я уверен, что умру, и в то же время я не уверен, что есть что прояснять.

Я не хочу снова разлучаться с ней. Я не хочу, чтобы между нами снова что-то встало. Мне нужна она и только она, и я до глубины души знаю, что это не изменится. Я хочу узнать, что такое жизнь с ней.

И сейчас я также очень сильно хочу кончить.

Она наконец-то сжалилась надо мной, совсем чуть-чуть, скользнула ртом по кончику и слизнула еще больше моей спермы, а затем взяла меня дюйм за дюймом между своими губами, пока я не застонал от горячей, влажной, сосущей тесноты ее рта, пальцы схватили одеяло подо мной, когда она хмыкнула и взяла меня в свое горло. Она никогда так не сосала мой член, и у меня почти кружится голова от удовольствия, потребность кончить почти нестерпима.

— Блядь! — Я вскрикиваю, когда она берет меня до самого основания, ее нос касается моей кожи, когда я проскальзываю в ее горло, ее губы растягиваются вокруг меня, ее глаза блестят от усилий. Мне никогда в жизни так никто не сосал, и в этот момент я понимаю, что потерян навсегда. Я никогда не смогу позволить другой женщине взять меня в рот, не думая об этом, и я не хочу этого.

Все, чего я хочу, это Фелисити, навсегда.

Ее руки прижимаются к моим бедрам, а она проводит по ним языком и скользит губами, подталкивая меня все ближе и ближе к краю пропасти, пока я беспомощно лежу под ней, а мои яйца сжимаются от приближающегося оргазма.

— Я сейчас кончу, — простонал я, задыхаясь от удовольствия. — О, блядь, Фелисити, я собираюсь кончить тебе в рот, пожалуйста, позволь мне кончить тебе в рот, бля…

Я чувствую, как она улыбается вокруг моего члена, когда слышит мою мольбу, и это все, что ей нужно, чтобы снова ввести меня в горло, ее мышцы напрягаются вокруг меня, когда она сильно сосет, и я разрываюсь по швам.

Я чувствую, как пульсирую на ее языке, выплескивая горячую сперму в ее горло, заполняя ее рот. Это первобытное удовольствие, которое заставляет меня чувствовать, будто я каким-то образом отметил ее как свою собственность, даже больше, чем когда я кончил на ее кожу. Я чувствую, как ее рот сжимается и всасывается, когда она глотает струю за струей спермы, ее руки упираются в мои бедра, когда она принимает все это. Все, что я мог ей дать, она проглатывает. Когда, наконец, мне больше нечего выливать ей в рот, она проводит по мне языком, пока я не задыхаюсь, и медленно отрывает рот от моего члена, улыбаясь мне, когда она откидывается на спинку кресла.

— Это было хорошо? — Мурлычет она, и я смотрю на нее, широко раскрыв глаза и с трудом переводя дыхание.

— Это был лучший минет за всю мою чертову жизнь, — честно говорю я ей, и она разражается хохотом, падая на кровать рядом со мной, бесстыдно раздвигая ноги и просовывая между ними руку.

— Эй, сейчас. — Я протягиваю руку, отталкивая ее в сторону. — Я не настолько слаб, чтобы не позаботиться о тебе вот так.

— О? — Фелисити поворачивает голову, ее глаза широкие, темные и полные возбуждения. — Ты собираешься снять с меня напряжение, Финн?

— О, можешь быть уверена в этом, девочка. — Я переворачиваюсь на бок, просовываю пальцы между ее складочек и обнаруживаю, что она вся в воде. — Тебя возбудило сосание моего члена?

— Глотание твоей спермы — да. — Она произносит эти слова низким и хриплым дыханием, и я чувствую, как дергается мой член, когда я просовываю в нее свои пальцы, а подушечка большого пальца прижимается к ее клитору. — Мне нравится твой вкус. Мне нравится чувствовать, как ты заполняешь мой рот, горячий и густой… — Фелисити издала стон, ее бедра выгнулись дугой, когда я загибал пальцы в ее руке. — Я думала о том, чтобы заставить себя кончить, пока я делаю это, но я хотела, чтобы ты видел, как я кончаю. Я собиралась сделать это сама, но…

Она вздрагивает, когда я ввожу в нее третий палец и провожу большим пальцем по ее клитору, нащупывая ритм, который, как я знаю, ей нравится.

— Мне больше нравится, когда ты меня трогаешь, — шепчет она, откидывая голову на подушку. Я чувствую, как она обхватывает мои пальцы, как нарастает ее оргазм, когда я прижимаю к ней руку так, как хотел бы, чтобы она наполнилась моим членом прямо сейчас.

— Я никогда не хочу прекращать заставлять тебя кончать, — бормочу я ей на ухо, моя вторая рука скользит вверх, чтобы подразнить и побаловать один из ее сосков, пока она извивается подо мной, учащенно дыша.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — стонет она. — Пожалуйста, не останавливайся…

— Не остановлюсь. В следующий раз мой язык заставит тебя кончить вот так. — Я впиваюсь зубами в мочку ее уха, засасывая ее между губами. — Тебе бы это понравилось, Фелисити? Я буду сосать твой клитор, пока буду трахать тебя пальцами… как… вот так…

При каждом последнем слове я сильно напрягаюсь, мой большой палец быстро и сильно перекатывается по ее клитору. Я чувствую, как она отталкивается от моей руки, ее рот открывается в крике удовольствия, когда ее возбуждение выплескивается на мои пальцы, ее киска сжимается вокруг меня, когда она кончает на мою руку с долгим, бездыханным стоном, который оставляет ее дрожащей, когда она выгибается и извивается от моих прикосновений.

— Я начинаю бояться, что мне придется покинуть это место, — пробормотал я, слегка целуя ее шею, когда освободил свои пальцы от ее пальцев. Она прижимается ко мне, ее рот находит мой, ее рука прижимается к моей груди, и она целует меня сладко и медленно.

— Мы пробудем здесь какое-то время, я думаю, — тихо говорит она. — В последний раз, когда я разговаривала с Николаем и Тео, они все еще ждали подходящего момента, чтобы сделать шаг. Думаю, у нас есть время.

Время для чего? Хочу спросить я, но не спрашиваю, поскольку снова целую ее. Ответ может быть любым — время насладиться друг другом, прежде чем нам придется разойтись, время насытиться друг другом, время вспомнить причины, по которым мы не должны были делать этого с самого начала… Я не хочу ничего из этого. Чего я хочу, так это больше времени с ней, времени даже после того, как мы уедем отсюда, времени, чтобы мы жили вместе, узнавали друг друга и выясняли, как сделать так, чтобы это работало так, чтобы мы оба были счастливы. Я боюсь, что она не чувствует того же самого… Я не хочу этого знать. Не сейчас.

Не сейчас, когда она в моих объятиях, ее рука скользит вниз, чтобы снова обхватить меня, ее тело прижато к моему. Не сейчас, когда впереди столько удовольствия, столько близости, все то, чего я так долго жаждал с ней и наконец получил.

Это не должно закончиться. И все, что я могу сделать, пока она целует меня, а я таю в ней, это надеяться, что есть хоть малейшая возможность, что это не должно закончиться вообще.

АША

Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. На три дня мы с Финном потерялись друг в друге. Мы стараемся не сдаваться каждый раз, когда нам этого хочется, оба мы, как я вижу, все еще чувствуем, что должны сдерживаться, что мы должны продолжать пытаться сохранить ту дистанцию, за которую я боролась вначале. Но это всегда проигрышная битва. Мы открылись друг другу, и ничто не может помешать нам наслаждаться этим в полной мере.

В те моменты, когда Финн пытается затронуть тему будущего, я заставляю его замолчать поцелуями, и это делает невозможным не пойти дальше. Я не хочу говорить о будущем, о возможности того, что будет дальше, когда мы уедем, о том, уеду ли я из Чикаго и, если уеду, поедет ли он со мной. Я не хочу думать ни о чем из этого, потому что это поднимает слишком много вопросов, на которые я не готова ответить.

Особенно с учетом того, как он заставляет меня чувствовать себя.

Сон в одной постели делает невозможным сопротивление друг другу. Долгое время я думала, что не хочу никого видеть в своей постели, старалась никого не приводить домой, наслаждалась пространством, которое принадлежит мне и только мне. Но теперь, с Финном, я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова быть счастливой, засыпая в одиночестве. Каждую ночь с той первой ночи, когда мы поддались нашему желанию, я засыпала в его объятиях, прижавшись к изгибу его тела, или положив голову на его широкую грудь, а он обхватывал меня руками, в безопасности и защищенности.