Я не знаю, хочу ли я удовольствия, боли или какой-то смеси этих двух чувств, но я знаю, что мне нужно больше. Мне нужно гораздо больше, чем он дает мне сейчас.

— Терпение, Аша. — Его голос гудит по моей коже, а язык проводит влажную линию тепла по другой груди, скользя вверх по изгибу. Я чувствую каждое прикосновение его языка, каждый взмах его зубов, как будто это прямая линия к моему клитору, напрягающая боль между ног, когда он задерживается там, как будто знает, что сводит меня с ума.

Наконец его рот опускается ниже, по моему животу, а руки скользят к бедрам, когда он снова опускается на колени на мягкую подстилку на полу, прямо туда, куда я положила его, чтобы дразнить и мучить раньше. Пальцы Финна впиваются в мои бедра, его взгляд голодно скользит по моим бедрам, мои ноги раскрыты для него. Я чувствую, как сжимаюсь, как мой клитор жаждет его прикосновений, и мне приходится сжимать губы, чтобы не умолять его.

Но именно это он и хочет услышать.

Его губы проводят по одной бедренной кости, затем по другой, а потом он опускает голову между моими бедрами, но не там, где я так хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Его рот пробегает по внутренней стороне одного колена, а его пальцы касаются внешней стороны моих бедер, и я откидываю голову назад, закрывая глаза и прикусывая язык.

— В конце концов ты скажешь "пожалуйста", девочка. В его голосе звучит та же придушенная похоть, что и у меня, но теперь власть принадлежит ему, а не мне.

Я должна ненавидеть его. Я должна хотеть, чтобы он отвалил, а не трахал меня, потому что я хотела этого только тогда, когда чувствовала… Как только эта мысль мелькнула у меня в голове, я ее отбросила. Я не могу этого чувствовать. Ни для Финна, ни для кого бы то ни было.

Рот Финна скользит выше, по моему бедру, возвращая мои мысли в настоящее. Его язык скользит по моей нежной коже, заставляя меня задыхаться, мои бедра извиваются на коже, а его пальцы впиваются в мои бедра.

— Медленно, помнишь? — Дразнит он меня, и я бросаю на него взгляд.

— В моем голосе звучит предупреждение, когда я сужаю глаза, но его немного пробирает дрожь в моем голосе, когда он проводит губами выше.

— Помни, я могу… обернуть это против тебя…

Он ухмыляется, его взгляд встречается с моим, когда он легонько посасывает самую верхнюю часть моего внутреннего бедра, и мои слова превращаются в хныканье.

— Я пытаюсь напомнить себе об этом, девочка, — нежно пробормотал он. — Но сейчас так соблазнительно просто…

Финн сдвигается, его рот нависает над моей киской, и я чувствую тепло его дыхания на моей влажной, набухшей плоти. Его язык вырывается, едва касаясь меня, и я сжимаю зубы, пытаясь не произнести все грязные, умоляющие слова на кончике языка. Я чувствую, как дрожат мелкие мышцы на моих бедрах, как выгибаются мои бедра, когда его руки скользят вверх, чтобы обхватить их, его руки касаются моих внутренних бедер, когда он медленно опускает свой рот ближе к тому месту, где я так отчаянно нуждаюсь в нем.

— Финн…

— Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя, девочка, — пробормотал он. — С отчаянием и мольбой. Я не думал, что захочу услышать твои мольбы, но теперь…

Его язык скользит по моему клитору. Легкие, мягкие движения, от которых я задыхаюсь и которые не утоляют голод, пульсирующий во мне.

— Думаю, я хотел бы услышать, как ты говоришь "пожалуйста".

— О, да пошел ты. — Я смотрю на него сверху вниз, извиваюсь, пытаюсь выгнуться дугой в его рот, но наручники прижимают меня слишком близко к скамье. Я в его власти, а он, кажется, забыл об этом в данный момент, когда я наконец-то ощутила вкус его рта.

— Я бы сделал это, если бы ты мне позволила. — На мгновение в его голосе звучит хриплая тоска, его губы касаются моей обнаженной, мягкой плоти. — Прямо сейчас. Ты можешь получить все, что захочешь, девочка. Только попроси…

— Не то, что я хочу. — Я поднимаю бровь, и на его щеках появляется намек на румянец.

— Ну может, и не все. По крайней мере, не то, что ты бы сделала со мной. Его рот снова приникает ко мне, и я закрываю глаза, покачивая бедрами под его прикосновениями. — Но я заставлю тебя кончить, девочка. Я хочу услышать, как ты просишь об этом.

Его язык снова прижимается ко мне, на этот раз чуть сильнее, трется о мой набухший клитор, и я издаю тихий, рваный стон. Он ощущается так хорошо, подражая тому, как я гладила его пальцами раньше, и я понимаю, что он обратил на это внимание. Даже будучи охваченным желанием, он наблюдал за тем, что мне нравится, а теперь…

Когда губы Финна смыкаются вокруг моего клитора, я издаю высокий крик удовольствия и бесполезно бьюсь о его рот. Его пальцы впиваются в мягкую плоть моих бедер, касаясь того места, где он ранее оставил любовный укус. Я стону, дыхание сбивается на короткие, быстрые вдохи, когда он засасывает мой клитор в рот, а пальцы одной руки поднимаются, чтобы погладить мой вход.

— Финн, клянусь…

Он отстраняется, его губы блестят от моего возбуждения, а на губах играет ухмылка.

— Можешь клясться сколько угодно, милая, но пока я не закончу с тобой, ты вся моя.

То, как он это произносит, как грубо скребет по моей коже, вызывает во мне желание. К нему. Это звучит так хорошо, как он это говорит, обещание такого большого удовольствия, и я чувствую, как мое сопротивление ослабевает, губы раздвигаются в мольбе, которую я не планировала ему давать. Но, Боже, я хочу кончить.

— Пожалуйста, Финн. — Я чувствую, как он улыбается мне, когда я шепчу это. — Пожалуйста, заставь меня кончить.

Его глаза поднимаются к моим, в них сияет едва заметный намек на победу, прежде чем его рот прижимается ко мне, губы и язык присасываются, кружатся, посылая волны удовольствия, которые нарастают и нарастают, пока я не чувствую, как пальцы ног подгибаются к деревянному полу, а руки сжимаются, удерживая меня на грани, пока…

Кажется, я выкрикиваю его имя, когда кончаю. Я не хотела, но не могу остановиться. Удовольствие переполняет меня, влажное, горячее давление его рта посылает мне взрыв ощущений, который обрушивается на меня снова и снова, заставляя меня извиваться и кричать, возбуждение заливает его губы и язык, а он продолжает работать со мной, как будто никогда не собирается останавливаться. Я почти говорю ему, чтобы он остановился, что я слишком чувствительна, но я не могу ни дышать, ни говорить, наслаждение накатывает снова и снова, и это так приятно, совсем рядом с болью.

А потом, когда его язык все еще мечется над моим пульсирующим клитором, он вводит в меня два пальца, изгибая их, когда начинает наступать. Я крепко сжимаю их, так близко к тому, чтобы умолять его о члене, когда чувствую, как оргазм нарастает снова, от базового уровня удовольствия, которое заставляет меня дрожать, пока он работает пальцами внутри меня и ритмично проводит языком по моему клитору. Я представляю, как хорошо он будет чувствоваться внутри меня, как хорош будет этот пирсинг, и мне приходится впиваться зубами в нижнюю губу, чтобы не умолять его об этом.

Как и позволить ему поцеловать меня, так и позволить ему трахнуть меня было бы слишком большим шагом. Мы и так зашли дальше, чем следовало, но я не могла больше сопротивляться. Я думала, что это всего лишь небольшое удовольствие, а теперь…

Еще один всплеск ощущений прокатывается по мне, вырывая меня из раздумий, заставляя выкрикнуть его имя, когда он добавляет третий палец, а его рот снова затягивается на моем клиторе. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать, и не осознаю, что сказала это вслух, пока не слышу томный смешок Финна на моей набухшей, чувствительной плоти и не вижу, как его голубые глаза закатываются, чтобы снова встретиться с моими.

— Ты получишь столько оргазмов, сколько я захочу тебе подарить, девочка. А потом наступит твоя очередь. В конце концов, я выкупил всю ночь.

И следующую, и следующую. Он и тогда вернется? Я знаю, что должна сказать ему, чтобы он этого не делал. Три таких ночи могут оказаться больше, чем я смогу вынести, не умоляя его о вещах, которые только втянут нас обоих в неприятности, из которых мы не сможем выбраться… Даже сейчас это звучит не так плохо, как должно быть, не тогда, когда эти три пальца работают внутри меня в тандеме с трепещущим языком Финна и сосущими губами отправляют меня в очередной бурный кульминационный момент. Мое тело бьется и извивается в наручниках, и я чувствую, как мои губы пытаются произнести слова: я кончаю, о боже, черт, я снова кончаю, но на самом деле я не могу ничего из этого сказать. Я не могу набрать достаточно воздуха, чтобы говорить, слова захлебываются в моем горле, когда я кричу, все мое тело пульсирует от удовольствия, которое кажется слишком глубоким и всепоглощающим, чтобы быть реальным.