А почему бы и нет? На один мрачный, удивительный миг я задумался. Я заплатил за это. Она моя на эту ночь. Почему бы не поцеловать ее так, как мне хочется?
Аша тихонько вдыхает, ее глаза скользят по моему лицу, и это возвращает меня в настоящий момент. Она хорошо разбирается в людях, я это понял. Конечно, это ее работа — уметь делать именно это… и мне кажется, она могла бы прочитать все, о чем я думал мгновение назад.
Хотя я понятия не имею, что творится у нее в голове.
— Николай и мой босс сейчас изучают другие способы сбора информации, — говорю я ей как можно спокойнее, изо всех сил вытесняя из головы мысли об Аше и поцелуях… моих или других мужчин. — Это была моя идея поговорить с тобой, зная, что ты провела вечер с Матвеем. Он просил тебя о чем-то конкретном в тот вечер?
Аша поджимает губы, скрещивая руки под грудью, словно пытаясь решить, как долго ей еще развлекаться.
— Николай выбирает девушку, которая станет призом для победителя игры в покер, — наконец говорит она. — Это мероприятие мы проводим раз в несколько месяцев. Это была идея Николая, чтобы в этот раз призом стала я, потому что за столом будет Матвей.
— То есть ты можешь получить от него информацию?
Аша фыркнула.
— Нет. Николай не подставлял меня как шпионку. — Она смеется. — Матвей — новичок в городе, как ты, я уверена, знаешь. Он подал заявку на вступление в клуб. Некоторые разговоры о нем заставили Николая задуматься, подойдет ли он для клуба, но он не хотел с самого начала враждовать с ним. Поэтому он одобрил членство и попросил меня провести первую сессию, либо во время игры, если он выиграет, либо после, если не выиграет. Он решил, что я буду той, кто сможет справиться с ним, если все пойдет не так.
В том, как она произносит последние слова, есть жесткая грань, которая говорит мне, даже не спрашивая, что что-то в той ночи действительно прошло неудачно. Ревность, пылающая в моем нутре, скручивается в узел ярости при мысли о том, что Матвей может причинить ей боль, что кто-то может причинить ей боль, и я чувствую, как сжимается моя челюсть. Я медленно выдыхаю, успокаивая себя, но мне не хочется ничего больше, чем наложить на него руки и свернуть ему шею за то, что он посмел прикоснуться к Аше так, как она того не хотела.
— Ты слышала что-нибудь, что могло бы быть полезным для Николая во время сеанса? — Я делаю еще один глоток виски, подавляя в себе желание не слышать о том, что Матвей и Аша делали в этой комнате, той самой, где она связала меня, дразнила и заставила кончить так, что я еще долго буду думать об этом, когда моя рука окажется на моем члене, но Аша качает головой.
— Он… — она внезапно делает паузу, слегка наклоняя голову набок, оценивая меня, и в ее глазах появляется внезапный блеск. — Как много ты на самом деле знаешь о подобных клубах, Финн? Что здесь происходит, я имею в виду. Ты сказал, что не часто в них бываешь. — Ее губы подергиваются, и по выражению ее лица я вижу, что она начинает понимать, насколько я не в теме.
И ей это слишком нравится.
Я стараюсь сохранять спокойное выражение лица и пожимаю плечами.
— Достаточно, — говорю я ей, надеясь, что нарочитая расплывчатость заставит ее сменить тему, но это имеет прямо противоположный эффект.
Ее губы снова подергиваются, превращаясь из ухмылки в улыбку, которая говорит мне о том, что она слишком быстро все поняла, чтобы мне это нравилось.
— Ты пришел сюда тогда вечером, чтобы задать мне эти вопросы, — медленно произносит она. — Ты не знал, о чем попросить Кэлли, когда регистрировался, потому что ты не просто не часто бываешь в этих местах, ты вообще в них не бываешь. Поэтому тебе не пришло в голову попросить о том, что тебе нужно конкретно. Ты просто выбрал меня, не зная, что я обычно делаю, и наткнулся на то, что нанял на ночь доминатрикс.
Когда она заканчивает, в ее словах слышится смех, а глаза искрятся весельем. Я чувствую, как в груди вспыхивает раздражение, когда допиваю виски и опускаю стакан, причем сильнее, чем нужно.
— Я пришел сюда, чтобы задать тебе вопросы, — говорю я ей категорично. — А ты…
— Отвлекла тебя? — Она слегка прихорашивается, откидывая волосы на одну сторону, и ее язык снова проводит по красным губам, но на этот раз не нервно. На этот раз это совершенно намеренно, и она точно знает, что делает со мной.
Мой член дергается, когда я вижу, как ее язык скользит по полной, пышной нижней губе. Я знаю, как хороши эти губы, прижатые к моей чувствительной плоти, и я хочу, чтобы она, блядь, сделала это снова. Боже, я хочу ее, и ситуация снова стремительно выходит из-под моего контроля. С того момента, как она подошла ко мне в баре, я был наполовину твердым, и даже сейчас я чувствую, как напрягаюсь, мои мысли разрываются между разговором, который мы должны были вести, и воображением всех вещей, которые я мог бы сделать с ней в этой комнате.
— Я уже подумываю отшлепать тебя за то, что ты смеешься надо мной, — рычу я на нее, пытаясь взять верх, и Аша фыркает, в ее глазах все еще пляшет тот самый смех.
— Ты сказала Мари, что хочешь того же. Так что сегодня вечером ты снова заплатил за доминитрикс, и снова не осознавал, что делаешь, думаю я. — Она слегка прикусила нижнюю губу, глядя на мой член. — Может, это я должна отшлепать тебя за то, что ты не обратил внимания на урок в прошлый раз?
Почему, черт возьми, это меня заводит? Я никогда в жизни не жаждал, чтобы женщина разговаривала со мной таким образом, никогда не фантазировал ни о чем подобном, но когда Аша подходит ко мне ближе, закрывая пространство между нами так, что она оказывается на расстоянии прикосновения, я вдруг очень хорошо осознаю стену у меня за спиной, то, как близко она находится, то, как она прижимает меня к себе, как будто она здесь главная, и очевидно, что она так и думает.
Возможно, она и в самом деле главная, учитывая, что от одного ее предложения я стал твердым как камень, и я понятия не имею почему.
Аша протягивает руку и проводит острым ногтем, покрытым черным лаком, по передней части моей рубашки. Сегодня я был одет в рубашку на пуговицах, и ее ноготь зацепился за край одной из них, слегка потянув.
— С тобой никогда не делала этого женщина, правда, Финн? Не приковывала тебя лицом вниз к скамье для шлепков и не порола твою мускулистую задницу, пока ты терся о кожу, мечтая трахнуть меня, а не заставлять себя кончать, пока я тебя наказываю?
Я слышу, как густеет ее голос, совсем чуть-чуть, чувствую слабую дрожь желания, проходящую через нее, и с ужасом понимаю, что именно это ее и заводит. Ей это нравится, я вспоминаю прошлый раз, эту промокшую полоску кожи между ее ног, то, как она набухла и намокла, когда отодвинула ее в сторону, как ее пальцы быстро двигались по клитору, когда она заставляла себя кончить.
Это не подделка, понял я с такой силой вожделения, что у меня слегка ослабли колени и до невозможности затвердел член. Она действительно кончила прошлый раз. И, возможно, на сцене тоже. Но я не собираюсь позволить ей увидеть, насколько я неопытен во всем этом, во всяком случае, если мне есть что сказать по этому поводу.
Впрочем, она уже опережает меня на два шага. Мне даже не нужно отвечать, чтобы она поняла, что я этого не делал, я вижу это по ее лицу, по дразнящему смеху в ее глазах.
— Держу пари, что в прошлый раз ты впервые был связан по рукам и ногам. Тебе когда-нибудь приходилось слышать, чтобы женщина просила тебя раздеться? Или ты всегда сам отдаешь приказы? Ты, конечно, хорошо выглядишь, находясь тут и допрашивая меня сегодня…
Я тянусь к ней, прежде чем успеваю остановить себя, мои руки смыкаются на ее руках, и я мгновенно меняю наши позиции: она прижимается спиной к стене, я прижимаюсь к ней, наши бедра почти прижаты друг к другу, мой член так близок к тому, чтобы ворваться в ее бедро. Я смотрю на нее сверху вниз, мои руки все еще обхватывают ее руки, крепко, но не настолько, чтобы причинить боль.
— Я еще не допрашивал тебя, Аша, — вздыхаю я, глядя на ее полный рот. — Я не так веду допросы. Но если тебе нравится получать боль так же сильно, как, как я начинаю догадываться, тебе нравится ее причинять, мы могли бы попробовать.
