– Ваш кофе готов.

Когда Хён Сыну взял чашку и взглянул на бариста, тот уже отвернулся. Неосознанно оглянувшись, гость увидел Ёнчжу, которая несла два стула к центру зала. Не отрывая от нее взгляда, он спросил Минчжуна:

– Это ваш директор?

– Да, наша хозяйка.

Когда Ёнчжу удалилась обратно вглубь магазина, Минчжун спросил:

– Хотите чего-нибудь еще?

Услышав отказ, Минчжун поспешил помочь хозяйке. Хён Сыну увидел, как тот что-то сказал Ёнчжу, после чего она с радостной улыбкой направилась в сторону писателя. Как только Ёнчжу оказалась рядом, он склонил голову и поспешил поприветствовать ее:

– Здравствуйте. Меня зовут…

– Вы же Хён Сыну? – с необыкновенным блеском в глазах спросила она.

Вместо ответа писатель лишь смущенно кивнул.

– Здравствуйте. Я Ли Ёнчжу, хозяйка «Книжного в Хюнамдоне». Очень рада с вами встретиться. Спасибо, что согласились поучаствовать.

Ощущая, как разливается по ладоням тепло от чашки кофе, Хён Сыну сказал:

– Очень рад. Спасибо вам за приглашение.

– Да что вы, для нас это такая честь! – весело воскликнула Ёнчжу, будто услышав что-то трогательное.

Хён Сыну вновь не разобрался, чему так радуется хозяйка, и даже не кивнул. Ёнчжу отметила про себя, что гость несколько неразговорчив, но решила, что все дело в его волнении перед мероприятием.

– Начнем в половине восьмого, только обычно мы еще десять минут ждем опоздавших. Само интервью длится час, а потом двадцать-тридцать минут – на вопросы зрителей. Пока есть время, можете посидеть в нашем кафе.

– Хорошо, – ответил Хён Сыну, по-прежнему неотрывно глядя на Ёнчжу.

Ей стало очень трудно отвести взгляд от человека, который так на нее смотрит. Гадая, о чем думает автор, она сослалась на то, что ей нужно заняться делами, и покинула его. Только тогда Хён Сыну посмотрел в окно и увидел, что к магазину идет редактор, с которым они вместе работали. Еще раз украдкой взглянув на Ёнчжу, он направился к двери, чтобы его встретить.

– Рада всех видеть на сегодняшней встрече. Позвольте дать слово нашему гостю.

– Здравствуйте. Очень приятно. Меня зовут Хён Сыну, и я автор книги «Как научиться правильно составлять предложения».

Гости аплодисментами поприветствовали писателя. На встречу собралось около пятидесяти человек, включая случайных посетителей, поэтому пришлось задействовать все стулья магазина, вплоть до кресла хозяйки и дивана, стоявшего раньше между стеллажами. Хён Сыну и Ёнчжу сели в метре друг от друга. Их стулья были повернуты так, чтобы им не приходилось поворачивать голову во время разговора.

Поначалу Хён Сыну нервничал, но вскоре успокоился. Перед ответом он тщательно подбирал слова, будто размышляя над правильностью произносимого. Его речь казалась довольно медленной, но совсем не скучной. Ёнчжу с интересом наблюдала за ним. Читая книгу Хён Сыну, она именно таким его и представляла. Сдержанные манеры, невозмутимое лицо, учтивая и бесстрастная улыбка. Хотя, может, все дело в форме его губ. Интервью проходило очень легко. Даже самый трудный вопрос не сбивал гостя. Едва ему удалось упорядочить свои мысли, он до конца вечера сохранял полное спокойствие.

Половина зрителей оказалась подписчиками канала Хён Сыну. Один из них пошутил, что, когда писатель показал редактуру текста, у него словно открылись глаза. Ёнчжу рассмешила публику, сказав, что сама слишком поздно подписалась на канал Хён Сыну, зато тщательно следила за историей с издателем.

– Можно спросить, что вы тогда чувствовали? Я думаю, это многим будет интересно.

– На бумаге я старался выглядеть уверенным, но на самом деле совсем растерялся. Не знал, стоит ли продолжать блог. Мне стало неловко, не хотелось, чтобы мои тексты ранили кого-то.

– После того случая вы почти перестали писать в разделе «Плохие предложения».

– Да, с тех пор решил сосредоточиться на другом.

– Потому что вам было неловко?

– По правде говоря, не только. Я писал книгу, поэтому времени на это не оставалось.

– Вы сразу согласились на просьбу издателя отредактировать книгу?

– Нет, – слегка склонил голову Хён Сыну, будто вспоминая то время. – Я же не специалист в этом.

– Вы ведь сами написали книгу, – улыбнулась Ёнчжу.

– Просто не считаю это своей профессией. У меня и в мыслях никогда не было выступить редактором книги. Поэтому я долго размышлял, но решил, что попытка не пытка. Кроме того, я чувствовал свою вину перед издателем.

– За то, что беспощадно раскритиковали ту книгу?

– Нет, не за это. Произведение действительно вышло в свет совершенно недоработанным.

Во время беседы Хён Сыну казался менее резким. Может, потому, что говорил очевидные, на его взгляд, вещи. Или он и правда был таким в жизни.

– Я чувствовал угрызения совести за то, что слишком сильно давил на них. Это мой недостаток, – признался он и, посмотрев в глаза Ёнчжу, продолжил: – Ничего не могу с собой поделать. Я всегда действую рационально. Когда другие взывают к эмоциям, я взываю к разуму. Достаточно жестко. Я знаю это за собой и стараюсь сдерживаться. Но в тот раз не вышло.

Ёнчжу с удивлением наблюдала, как Хён Сыну постепенно становился все откровеннее. И благодаря этой откровенности его серьезность не казалась скучной. Бросив взгляд на часы, она продолжила:

– Об этом вы думали, когда писали книгу о структуре предложения в корейском языке?

– Нет. Хотя, наверное, все так подумали.

– Тогда о чем?

– О голосе. Голосе писателя. Если слог автора местами кажется неуклюжим, но у него хороший голос, такую книгу все равно приятно читать. В этом и есть причина, по которой хорошие предложения так важны. Они яснее передают голос писателя.

– Каким образом?

– Допустим, бывают писатели с плохим голосом, но его умело скрывают плохие предложения. Например, когда говорят, что предложение избыточно, зачастую за этим тоже прячется отсутствие голоса.

– Но может быть и наоборот.

– Да, случается, за нескладными предложениями таится хороший голос. И если их поправить, этот голос становится слышен.

– Мне кажется, я понимаю, о чем вы.

Ёнчжу кивнула и посмотрела на Хён Сыну, а он – в ответ. Глядя ему в глаза, хозяйка магазина снова спросила:

– А теперь вопрос, который мне больше всего хотелось задать. Как вы думаете, что общего у автора и его произведения?

В ее глазах горел тот же особый блеск, как и во время их первой встречи. Подметив его, Хён Сыну задумался, что же тот может значить, однако попытался сосредоточиться на вопросе.

– Похоже, это самый сложный вопрос за сегодня.

– Правда?

– На самом деле я сомневаюсь, что мы в силах докопаться до правды. Похожи ли текст и его автор… Вероятно, все зависит от того, как долго текст писался.

Внезапно Ёнчжу осознала, что далеко не все так же, как она, связывали писателей с их произведениями. Может, даже вообще никто, кроме нее. А вдруг вопрос показался Хён Сыну неприличным и неприятным? Вдруг он подумает, будто Ёнчжу имела в виду, что у него нет ничего общего с собственным текстом? Ей совсем не хотелось бы его смущать.

– Мне кажется, я знаю.

– Откуда? – с любопытством глядя на собеседницу, спросил Хён Сыну.

– Читая книги Никоса Казандзакиса, я представляю себе его образ. Например, как он сидит в поезде и серьезно смотрит в окно.

– Почему же?

– Он ведь любил путешествовать. И глубоко размышлял о жизни. Я уверена, что он не из тех, кто будет обсуждать людей за их спиной.

– Как вы можете быть уверены?

– Об этом говорят его произведения.

Хён Сыну на мгновение задумался и ответил:

– Выслушав вас, могу сказать следующее: мне не хочется вводить читателя в заблуждение, поэтому я не пишу много. Но если и пишу много, то стараюсь быть предельно искренним.

– Вы могли бы рассказать подробнее?

– Бывает, я начинаю писать и понимаю, что невольно обманываю читателя. Допустим, если скажу: «Я не смотрю кино». Тогда можно легко подумать, будто я его не очень люблю. Постепенно из нашего сознания пропадает первый факт – что я его просто не смотрю, и остается лишь второй – что я его не люблю. Когда мы пишем, то невольно допускаем такие фразы. Даже похоже на правду. Но правда на самом деле в другом. Мне нравится смотреть фильмы, но у меня слишком много работы. Прежде чем что-то писать, надо серьезно обдумать, что именно вы хотите сказать. Именно тогда вы напишете правду. А если не обдумаете, то в результате солжете. Пусть и ненамеренно.