— Что это, Ваше Высочество? — удивлённо произнесла Екатерина Петровна, принимая от меня небольшую коробочку.
Княжна является хозяйкой салона, потому я решил преподнести подарок именно ей. Заодно надо помочь младшему Антону. Бальные книжки и блокноты уже известны публике и весьма неплохо продаются. И вот брату с Сёмужниковым удалось изготовить первые рабочие перья. Сейчас у нас есть три золотых и два серебряных образца. Потому я решил раздать наиболее дорогие ручки нескольким людям. Счастливчиками оказались Трубецкая, Щербатов и Румовский. Заодно предупредил купца, чтобы тот готовился к наплыву покупателей. Думаю, уже через неделю о новинке будет знать вся столица. Благо скоро заканчивается навигация, и иностранные купцы не смогут увезти перья домой. А к весне Антон с Матвеем сделают достаточно изделий, дабы предложить их европейцам. Два года у нас есть, а далее идею украдут. Но и такой срок неплохая возможность заявить о себе и заработать неплохой капитал.
— Это металлическое перо, изготовленное русскими умельцами, — отвечаю княжне и любопытным гостям, — Его не надо постоянно затачивать и удобно держать в руках. Предлагаю прямо сейчас опробовать новинку.
Через несколько минут расторопный слуга принёс несколько листов бумаги, а Екатерина Петровна под внимательными взглядами собравшихся пересела за изящный стол. Вначале княжна наставила клякс и была явно разочарована, хотя пыталась это скрыть. Но после моих советов девушке удалось написать несколько строк, и её лицо сразу просветлело. Хозяйка салона явно не хотела меня обидеть, но теперь видно, что перо ей понравилось.
— Удивительное изобретение! — воскликнул вездесущий Щербатов, опробовавший новинку после Трубецкой, — Надо только привыкнуть, но его полезность очевидна. И где можно приобрести металлическое перо?
Следом за стол сел Херасков, являющийся главным действующим лицом вечера, если не считать скромную особу одного наследника престола. А все собравшиеся перевели взгляды на меня. Чую, что холмогорским фабрикантам придётся ускориться. Я недооценил желание аристократии как можно быстрее получить новую игрушку?
— Недавно в столице открылась лавка купца Сёмужникова. Многие присутствующие, особенно дамы, должны знать о ней, ибо там продают новомодные изделия для записей. Но вам я подарю перо, в следующее посещение Аничкова дворца, — отвечаю Щербатову к его удовольствию и завистливым взглядам некоторых гостей.
— Правда, что ваши сказки понравились прусской королеве? Об этом мне рассказала наша обворожительная хозяйка. Я пока ознакомился только с первым изданием. Только оно получилось небольшим, хотя и познавательным, — вопрос задал уже Херасков, уступивший место за столом чем-то недовольному Сумарокову.
— Да, через два месяца мы напечатаем целую книгу. Сейчас готовятся картинки к каждой из сказок. Я решил, что это будет более увлекательно для детей. Хотя мои сказки читают и взрослые.
— А ваши забавные задачки? Они очень понравились публике, — к беседе присоединилась Трубецкая, — Признаюсь, что не смогла сразу разгадать и половины. Пришлось даже взять несколько уроков арифметики.
Екатерина Петровна мило покраснела, а я внутренне сжался. После всего случившегося и вообще моей прежней жизни, не приходится ждать от людей чего-то хорошего. И когда хорошенькая девица так явно льстит, то волей-неволей задумаешься, по чьему наущению она действует. Судя по внимательному взгляду её отца, мои подозрения оправданы. Здесь ещё и Анна Хитрово, вдруг воспылавшая любовью к искусству, начала водить вокруг меня хороводы. Кроме двух красоток, в зале достаточно девиц. Поэтому моё настроение начало стремительно ухудшаться. Сходил в гости и обсудил литературу, называется. Прямо обложили со всех сторон и хоть из дома не выходи. А ведь скоро в Аничковом появится новая персона, которая наверняка захочет установить свои порядки. Немецкие, конечно.
Вообще, сегодняшний салон походит на сборище интриганов или даже заговорщиков. Вот и попробуй отвести от себя подозрения, что ты ничего не замышляешь против императрицы. Настроение стремительно ухудшалось, и я уже подумывал, как бы раскланяться, не обидев хозяев.
Здесь ещё и разговор с Лизой, оставивший у меня весьма горькое послевкусие. Оказалось, что она влюбилась в Орлова, и не хочет ничего слышать. В голове сразу появился образ сестрёнки и вопрос, который она задала в ответ на мои осторожные попытки предупредить о поспешности свадьбы.
— Ванецка, — когда Лиза волновалась, то сбивалась на поморский говор, — Но ведь ты полюбил и был счастлив. Прости, что я упомянула Анну, мне так её жаль. А ведь мы тоже достойны обычной жизни, а не вечного заточения. Почему я не могу создать семью и родить детей? То же самое касается Пети с Лёшей. Я же вижу, что они боятся, но хотят выйти за ограду и познать окружающий мир.
Спорить с такими доводами бесполезно. И она права, что хочет обычной жизни и семейного счастья. Только куда спешить?
Тогда я понял, что Екатерина меня переиграла. Хотя это больше напоминает кошки-мышки. У меня были задумки, как защитить семью и оказать сопротивление вмешательству в нашу жизнь. Хватит Каролины, навязанной почти насильно. Но императрица сразу нанесла удар по самому слабому месту. Вернее, Лиза — сильнейшее звено семейства и является его главой. Антон Ульрих больше занимается воспитанием младших и можно сказать, отошёл от дел. А если императрица захочет оторвать от семьи Петю с Лёшей, то это станет самым настоящим ударом. Нет, я не перестану их любить и проявлять заботу. Просто другая сторона может вести разрушающую деятельность, используя наивность и простоту моих родных. Что неминуемо приведёт к нашему охлаждению. Пока это незаметно, но наши противники сильны в интригах и глупо сомневаться в их способности добиться своего.
— Ваше Высочество, а почему бы вам не издать сказки в других странах Европы, а не только Пруссии? — Анна Хитрово вывела меня из раздумий.
Судя по лёгкой тени на лице Трубецкой, она недовольно подобным вмешательством. Только всё вокруг может быть обыкновенной игрой, как в театре. Где наивный Ваня является зрителем. Хотя при упоминании Пруссии тут же оживились послы.
— Сейчас мой наставник — Бакмейстер, занимается переводом. Думаю, в конце года нам удастся напечатать сказки на немецком и французском языке. А далее они начнут победное шествие по Европе. Тем более, что прусская королева обещала мне всяческую поддержку. Далее, думаю перевести истории на английский, испанский и голландский.
Судя по дружному смеху, мои слова посчитали шуткой. Оно и понятно, здесь принято больше восхищаться французской литературой.
— И кто же их будет читать? Здесь и наши произведения с трудом пробиваются до русской публики. А вы ведёте речь о европейцах, — желчно произнёс Сумароков.
Я сразу обратил внимание, что большая часть собравшихся сторонится невысокого поэта. И дело явно не в некрасивом и изрытом оспами лице Александра Петровича. Судя по откровенно враждебным взглядам, которые бросал на коллегу Херасков, светочи русской литературы недавно изрядно поцапались. Щербатов рассказывал мне, что Сумароков весьма несдержан на язык, любит издеваться над собратьями по цеху, но не приемлет никакой критики в свою сторону. Забавное сочетание, объясняющее отношение публики к литератору.
— Просто надо писать так, чтобы вы были понятны, а ваши произведения вызывали любопытство читателя вне зависимости от его происхождения и страны проживания, — говорю поэту, ответившим усмешкой на мои слова.
Но господин быстро вспомнил, с кем имеет дело и слегка побледнел под моим неприветливым взглядом. У меня сейчас не то настроение, чтобы позволять подобные эскапады. А вообще, пора покинуть это сборище, начавшее меня изрядно раздражать. Жалко, что не удалось пообщаться с Херасковым. Михаил Матвеевич не только прогрессивный человек, но и весьма деятельная персона. У него слова не расходятся с делом, в отличие от многих вельмож, гордящихся своей просвещённостью и прогрессивностью. За весьма короткий срок директор Московского университета смог сделать немало для развития русского искусства и обучения студентов. А ведь ему чуть более тридцати, но поэт может гордиться своими достижениями. Вспоминая слова Майора, я понимаю, что именно таких людей надобно привлекать в соратники. Решаю пригласить москвича на беседу в Аничков дворец. Пусть не сразу, но надо попытаться перетянуть его на свою сторону.
