Вот я и провёл испытание, поручив чиновнику изучение жизненного пути двух кандидатов. И его выводы оказались близки к отчёту Шешковского. При этом Акчурин не обладал столь обширными связями и возможностями. Порадовало, что мои креатуры прошли проверку.

В результате я получил трёх преданных людей. По крайней мере, мне очень хочется так считать. Забавно, но Акчурин получил должность генерал-инспектора, оставшуюся без внимания публики. А ведь теперь это мой личный ревизор в вопросах, касающихся армейских дел. В талантах главы Военной коллегии Салтыкова никто не сомневается, но надо ему помочь. Ведь даже самые далёкие от армии люди, слышали про чудовищное воровство российских интендантов, да и генералов тоже. Я подобное безобразие терпеть не собираюсь, поэтому реформы армии коснуться и воров с мздоимцами, паразитирующих на казне.

В помощь к новому инспектору отправлен капитан Кашкин, вначале удивившийся и даже обидевшийся подобному назначению. Но, разобравшись, Евгений Петрович оценил моё доверие и буквально загорелся службой. Любой честный офицер, которых в России большинство, побывавший на войне и столкнувшийся с тамошними порядками, становится лютым врагом интендантов и прочих казнокрадов. А здесь человеку предоставляется возможность бороться с ворами, из-за которых гибнут невинные люди, а остальные терпят немалые страдания.

Но пока это дело будущего. Мой ревизор только начал осваиваться, получил деньги и начал формировать собственный департамент. Мы с Тепловым решили, что столь важная структура должна действовать под крылом ЕИВ Канцелярии.

А вот по двум остальным назначениям развернулись самые настоящие баталии. Вернее, открыто никто не воевал, но подковёрных интриг хватало. Ведь два никому не известных офицера, вдруг стали приближёнными людьми императора.

Вначале двор и «шестёрка» растерялась, когда малоизвестный гвардейский поручик Барабыкин стал главой моей охраны. Ранее и такого звания не существовало. Поэтому знать не разобралась и перепутала личных охранников с гвардейскими полками, осуществляющими данную миссию.

Мне кажется, что это большая ошибка владык, которые стали излишне зависеть от гвардии. Вернее, от нескольких наиболее приближённых офицеров, нередко предававших монархов. Моя мать и Пётр Фёдорович не дадут соврать. А здесь лично преданный мне человек начал формировать охранный взвод, состоящий из офицеров и нижних чинов, наиболее подходящих для подобной работы. И я не собираюсь отдавать формирование столь важной службы в чужие руки. Поэтому каждый кандидат должен пройти строгий отбор и провести беседу со мной. И даже после этого начнётся долгая подготовка, которую не каждый выдержит.

Не успели закончиться страсти по охране, как начались новые. Ведь через несколько дней я подписал указ о формировании особой гвардейской роты, при Гренадёрском полке. Только подчиняться она будет мне, а её командующим стал капитан Фабрициан.

Первым всполошился полковник Озеров, сразу попросивший аудиенцию. Он вполне разумно попросил объяснить, что происходит. Я спокойно объяснил, что на фундаменте его полка будет создана охранная рота, которая со временем выделится в отдельное подразделение. Просто у нас нет времени и лишних средств, чтобы выделять Фабрициану новое помещение, создавать склад и вооружать солдат. Сейчас главное — люди, которых надо искать и готовить. Этим курляндец в первую очередь и занялся.

Командующий над гренадёрами в политику лезть не собирался и удовлетворился моими объяснениями. Только у знати было иное мнение. Чуть ли не сотня бравых гвардейцев изъявила желание служить в новой роте, как только о ней узнали в столице. Заодно мне сразу предложили десяток более достойных кандидатур, которые могли бы её возглавить вместо Фабрициана. Надо сказать, что здесь просители и советчики проявили излишнюю настойчивость, чем вызвали моё раздражение. Пришлось объяснить, что в роте будут служить исключительно воевавшие офицеры. А персона Фёдора Ивановича просто не обсуждается. Вскоре будет отбор, который может пройти любой желающий. Вроде публика успокоилась, но осталась недовольной.

На самом деле я врал. Аристократы и связанные с ними родственными узами офицеры мне не нужны. Рота, а затем батальон и полк, будут формироваться строго из служилых дворян, однодворцев и остзейских немцев. И Фабрициан выбирался именно по такому принципу, будучи курляндским дворянином из незнатного рода.

Кроме важных вопросов, касающихся моей безопасности и создания Правительства, я буквально потонул в мелких делах. Примерно через неделю после похорон Екатерины, меня посетила забавная мысль. Я начал понимать императоров, не уделявших должного внимания управлению страной или наделавших множество ошибок. Даже умная и хитрая Екатерина была отнюдь не безупречна, оставившая мне в наследство немало неразрешимых дел. Мне кажется, что надо с детства готовить человека, который в будущем должен возглавить страну. Заодно предшественник просто обязан оставить наследнику работающий государственный механизм. Это касается армии, гражданских дел и много всего иного.

А в России это мало кого волнует. Оглянувшись, я понял, что только Пётр Великий оставил после себя опытных и толковых соратников. Но царь-реформатор не удосужился позаботиться о самом наследнике. Благо вельможи оказались не предателями, а обычными интриганами, схлестнувшимися в борьбе за власть. Что не объясняет того, почему никто не занимается обучением будущих правителей? Если бы не Майор, то я за несколько месяцев мог бы натворить таких дел, что просто страшно. Хорошо, что Екатерина оказалась умна и собрала вокруг не только верных, но и ещё талантливых людей. И среди них оказалось немало честных служак, не давших развернуться алчным вельможам, готовых продать мать родную ради выгоды.

Ранее мне были непонятны слова Миниха о том, что Россия управляется богом, иначе нельзя объяснить, как она до сих пор существует. Сейчас я прекрасно понимаю фельдмаршала, так как сам столкнулся со сложностями управления страной. Более того, иногда ловлю себя на мысли, что ситуацию изменить невозможно. Подобные думы я гоню подальше, но иногда руки просто опускаются. Я уже забыл, когда нормально спал или веселился. Хорошо, что спасает семья, не дающая впасть в уныние. Думаю, что надо привыкнуть. А ещё я пытаюсь разобраться во всём происходящем, часто в ущерб отдельным делам.

— Ваше Величество, — шёпот Шувалова снова выводит меня из размышлений.

Оказывается, священники закончили со своими песнопениями, изрядно утомив присутствующих. В соборе стало ещё жарче и душнее, судя по красным лицам с учащённым дыханием особо тучных господ. Внутренне смеясь, наблюдаю за происходящим. Тут ко мне подходит Дмитрий, несущий корону, недавно переделанную под мою голову. Он собирается её на меня надеть? Нет уж.

Выхватываю тяжёлую корону и под дружный вздох собравшихся, надеваю её на голову. Затем незаметно подмигиваю восхищённой Лизе и сажусь на трон. Публике хватило нескольких мгновений, чтобы осознать происходящее. Тут же вся знать согнулась в поклонах и реверансах. Это хорошо. Пока я дам людям проявить себя и выстроить достойную карьеру. А вот остальных ждёт немало разочарований. И будут они с привкусом крови. Надеюсь, что не моей.

[1] Сергей Васильевич Акчурин (1722 — 1790) — российский государственный деятель, сенатор, обер-прокурор Св. Синода.