– Нет, что ты, это не мое, – замялся он. – Ты подходишь лучше, я уверен.

Бруно Гай с удовлетворением бросил на него снисходительный взгляд.

– Я тоже так думаю. Посмотрим. Скорее всего, сегодня нам позвонит директор.

Они вернулись в кабинет.

Стрелки часов так медленно ползли вперед, как будто приводились в действие изношенными шестеренками. Весь день Главко не сводил глаз с телефона, словно это была бомба замедленного действия. Но директор так и не позвонил.

В пять пятнадцать он вышел из кабинета под пристальным взглядом Гая. А когда автобус выехал из ворот, стал всматриваться в темноту за окном. Но небосвод уже покрасили чернилами, и провода слились с темнотой. Ничего не было видно. Убаюканный покачиванием автобуса, Главко задремал: ему приснился покойный начальник, танцующий на гистограммах Excel, его бледное окоченевшее лицо и огромная кроваво-красная таблетка в руке.

Шел снег. Одеяло из белоснежных хлопьев укрыло поля, приглушая бормотание мотора.

Несмотря на плохую видимость, Главко снова разглядел силуэт на проводах. Теперь он стал ближе, и очертания были намного четче. Увиденное Главко совсем не понравилось.

– Бьюсь об заклад, что это не цапля.

Он вздохнул, откашлялся и просунул голову между двумя передними креслами, где сидела худая женщина с завивкой на рыжих волосах и пурпурными тенями. Пару раз они с ней уже болтали. Она работала в клининговой фирме, которая обслуживала завод. Несколько дней назад Главко видел, как женщина, плача, жаловалась коллеге, что ее хотят уволить. Сокращение персонала.

– Как думаете, что там такое? – спросил Ориоли, кивая на вышки электропередач.

Женщина с недоумением покосилась на него и посмотрела в окно.

– Вон там, на проводах, – Главко постарался поточнее указать направление.

От изумления ее глаза широко раскрылись. Ладно, по крайней мере, силуэт ему не мерещится. Она тоже его заметила. Но женщина вдруг перевела взгляд на Главко. В нем сквозило недоверие:

– Я ничего там не вижу, – произнесла она нарочито бодрым, как у тележурналистки, голосом.

– Но как же, мне показалось, что вы…

– Я ничего не видела. Ничего, – со злостью отчеканила женщина. Он собрался было настаивать, но ее грустные испуганные глаза заставили Главко передумать.

– Простите, – пробормотал он, отодвигаясь. Откинулся на спинку своего сидения и снова стал разглядывать вытянутый силуэт. Теперь тот, казалось, идет по проводам, ступая очень осторожно, как начинающий эквилибрист. Но вскоре и провода, и вышки, и белоснежные поля скрылись из виду.

Только когда автобус приехал на стоянку S.T.F. Spa, Ориоли удалось отогнать нелепую мысль о том, что этот темный силуэт на проводах чем-то ужасно напоминает человека.

Когда он пил кофе с Гаем, который каждое утро испытывал настоятельную потребность поболтать и нес несусветную чушь, взгляд Главко вдруг загорелся.

«Завтра я захвачу с собой бинокль», – обрадованно подумал он.

В три часа дня с отвратительно пронзительным звуком, напоминавшим визг старухи, зазвонил телефон. Главко Ориоли подскочил на стуле как пружина, а потом схватил трубку, затравленно глотая воздух и очень надеясь, что это не директор.

– С-слушаю.

– Ориоли?

– Да.

– Это директор, – сообщил голос на другом конце провода, и у Главко на мгновение остановилось сердце. – Вы могли бы зайти в мой кабинет минут через пятнадцать?

– К-конечно, конечно, – Главко почувствовал, как по лбу потекла тонкая струйка пота. – Вам нужны данные о?..

– Зайдите в мой кабинет, – отрезал строгий голос. Казалось, он доносится из пещеры. Потом трубку положили и раздался щелчок.

Главко уставился в монитор невидящими глазами. Господи, неужели он начальник отдела? Неправильно это все, не говоря уже о…

– Кто звонил?

Ориоли вздрогнул от неожиданности, вот уже второй раз за сегодня. Бруно Гай бесшумно, как хищник, подкрался сзади и теперь с подозрением поедал его глазами.

– Директор.

– А-а.

Взгляд коллеги был холоднее льда.

Директор недружелюбно смотрел на него, крутя в пальцах ручку. Ориоли раньше не замечал, какая у начальника несоразмерно большая голова.

Главко нервно ерзал на стуле, дожидаясь, когда «верховный глава» – так иронично называл его покойный льстец Мартинелли – начнет говорить.

– Случившееся ужасно, – наконец заявил директор. Казалось, его маленькие водянистые глазки заблудились на огромном лице. – Тяжелые времена, очень тяжелые. Кризис и безработица – это чертовски страшно, не правда ли? И некоторые не выдерживают. Самоубийство мистера Мартинелли поразило нас всех, но ведь жизнь продолжается, верно?

– Да, продолжается, – чуть слышно подтвердил Ориоли. Его снова бросило в пот.

– Нужно работать дальше, выполнять свои обязанности максимально хорошо, тянуть лямку, скажем так. Мы, я имею в виду руководство, хотим назначить вас новым начальником отдела. Ваш коллега Гай слишком… любит умничать, – последнее слово он прошипел как змея.

Поры Ориоли выплеснули фонтаны пота, лицо помертвело. Вопреки ожиданиям директора, вместо радости оно излучало тревогу. Директор прочистил горло, еще раз посмотрел на Главко и добавил:

– Я не жду ответа сразу. Приходите, скажем, в пятницу, тогда и сообщите свое решение.

Ориоли хотел было возразить, сказать, что эта должность не для него, что Гай подходит лучше, но не решился. В кризис отрицательный ответ могут неверно истолковать. Еще не дай бог уволят или отстранят от работы из-за «неготовности сотрудничать». Да, нужно подумать. Взвесить все за и против.

– Большое спасибо, что выбрали меня, – промямлил Главко, чувствуя, что язык едва помещается во рту. Потом пожал руку директора, холодную и сухую, как у трупа, и собрался уходить.

– Ориоли?

Держась за ручку двери, Главко, уже стоявший на пороге, повернулся.

– Иногда нам дают возможность выбора, чтобы мы поняли, что выбора у нас нет, – сказал директор с отсутствующим выражением лица. Он смотрел в окно на белые хлопья снега, засыпа́вшего здание фабрики; снежинки шелестели, как будто кто-то легонько скреб ногтями по пенопласту. – Иногда нам приходится брать ответственность на себя, даже когда мы этого не хотим.

– Да, – согласился Ориоли. Потом на ватных ногах вышел из кабинета и доплелся до своего стола. Рабочий день почти закончился.

– Ну что? – спросил Бруно Гай. Судя по выражению его лица, он весь извелся от любопытства.

– Что «что»?

– Он предложил тебе должность начальника отдела?

– Возможно, – ответил Ориоли. Теперь, когда случилось то, чего он так боялся, ему стало немного легче. Разозлить Гая – вот маленький оазис радости в пустыне дерьмового дня. Коллега побагровел, кинул на Главко злобный взгляд и вернулся к своему столу.

В пять с четвертью прозвучал сигнал об окончании рабочего дня. Главко вышел из кабинета, не попрощавшись, и посмотрел на небо, надеясь, что снег скоро закончится. Завтра утром ему нужна идеальная видимость.

У Главко был старый бинокль Zoom, который подарил ему дядя Ренцо на миропомазание. Да, старенький, но довольно мощный и в хорошем состоянии. Он пользовался им, наверное, всего пару раз.

Ночью подувший с гор ветер разогнал облака, и показалось небо в веснушках звезд. Снег закончился, дымка рассеялась.

Всю дорогу Главко беспокойно вертел в руках бинокль. Наверное, он ведет себя как идиот – куда он сует свой нос, ему-то какое дело?.. Но потом вдалеке показались линии электропередач, прорезающие профиль завода. Главко вытащил бинокль из футляра, протер запотевшее стекло бумажной салфеткой и стал ждать. Когда дорога пошла параллельно проводам, он присмотрелся повнимательнее. Сначала ничего не увидел, но потом разглядел силуэт. Который стал еще ближе, чем вчера. Все сомнения в том, что он двигается, отпали. Какая же птица могла…