Периоды затишья чередовались с яростными протестами против правительства: люди были недовольны заработной платой, условиями жизни, управлением ресурсами, угрозой перенаселения, ведь с каждым месяцем число жителей подземных домов увеличивалось. Выступления захлебнулись в крови. То и дело происходили убийства, похищения, пожары, грабежи.

Были синтезированы новые вещества, например, синткаучук, который получали из гнилых корней синтлесов.

Пока богачи прохлаждались в своих надземных виллах, в квартирах на последнем уровне человеческих муравейников, глубоко под землей, дети умирали от голода и страдали от неизвестной болезни, превращавшей их в слепых калек. Всем было плевать. Так же, как и раньше.

Где бы ни оказался человек, он все равно остается мразью. Я плакал по ночам, закусив край простыни. Но жизнь продолжается, она должна продолжаться.

Мне было пятьдесят пять, когда по барам, офисам и площадям поползли странные слухи. Правительство, конечно, не хотело огласки, но скрыть ничего не удалось. Нам клялись, что все связи с Землей прерваны много лет назад, а сейчас квадрорадары засекли небесное тело неправильной формы, которое невозможно сфотографировать или толком разглядеть в радиотелескопы. Теперь оно приближается к тонкой марсианской атмосфере.

Одни говорили, что на Земле в живых никого нет. Какая уж там гражданская власть… На Земле все вымерли.

Другие, разглядывая серую точку бывшего дома во тьме космоса, уверяли, что те, кто остался, построили новый корабль и летят на Марс. Видите, как Земля почернела, стала темнее всего окружающего пространства? Значит, жизнь там теперь невозможна.

Правительство опровергало любые слухи, заверяло, что все в порядке, призывало сохранять спокойствие и вести обычную жизнь ради светлого будущего и всеобщего блага. Но в городе повсюду чувствовалась тягостная атмосфера; не было ни одного места – ни одной улицы, ни одного паба или подпольного притона, где курили марсианские наркотики, – которое бы черные сплетни обошли стороной. Считавшие себя проповедниками безумцы утверждали, что первые колонисты тайно привезли на Марс какой-то предмет, возможно, запрещенную на Земле книгу, а вместе с ней и страшное проклятие, неразрывно связанное с родом человеческим. В глухих переулках и на окраинах начали разбрасывать пугающие листовки с аллюзиями из Ветхого Завета

В гулкой темноте подземных коридоров кто-то выкрикивал строки из «Апокалипсиса» Иоанна Богослова.

«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец!»[31], «Пал, пал Вавилон!»[32]

Старики и особо впечатлительные сочиняли всякие небылицы, большая часть которых была связана с гигантским небесным телом, неотвратимо приближающимся к красному шару Марса.

Левиафан, исполин… говорили граффити на стенах трущоб.

– Думаю, это бред… Всегда находятся люди, которые разыгрывают такие мистификации, чтобы дестабилизировать власть, разве нет? – как-то спросила меня жена. Я не знал, что ответить.

Порой я завидовал бабушкам и дедушкам, и часто представлял, как их останки, их скелеты, с беззубыми улыбками, навечно замороженными ядерной зимой, покоятся на Земле, закутанной в кокон льда.

В это время многих жителей Евы стали мучить кошмары, настолько реалистичные и страшные, что мы пускали слюни и кричали во сне.

Нам снился гигантский человек, колосс с розоватой кожей, весь в морщинах, такой огромный, что его невозможно было охватить взглядом. Он летел через вакуум и эоны, как чужеродное тело, непонятно откуда появившееся в складках космоса.

Обычным утром двести семьдесят седьмого года Евы (и триста двадцать восьмого года Марса) кошмары и слухи стали реальностью. Солнце, и без того полинявшее от выбросов плазмы, заслонила тень, Еву накрыл полумрак.

И начался хаос.

Люди хотели услышать объяснение. Тень в нашей жизни есть всегда, но эта была… другой.

Что это? Метеорит? Корабль отчаявшихся? Неужели за сорок лет, в разрухе, на Земле умудрились построить летательный аппарат такого размера? Очень сомнительно… А может, нас посетили пришельцы? И наконец будет получен ответ на давний вопрос – одни ли мы во вселенной? Забавно, правда? Инопланетяне не контактировали с землянами на Земле, а с землянами-жителями Марса решили встретиться…

Правительство поначалу хранило молчание (хотя оно и раньше-то не горело желанием общаться с народом), а потом ограничилось общими словами, мол, это необычное астрономическое явление, зеркальное затмение, случившееся оттого, что Фобос и Деймос выстроились в одну линию, а их тени отразились на центральном куполе… А какого ответа мы ждали?

Через семь дней после появления Тени небесное тело сбавило скорость, вошло в атмосферу Красной планеты и зависло над прозрачными куполами города, километрах в пяти.

Вблизи оно выглядело просто гигантским, и, несмотря на самые причудливые предположения, высказанные за последние недели, на самые бредовые кошмары, преследовавшие нас по ночам, мы оказались не готовы к увиденному. Зрелище было настолько немыслимым, что город окутала странная тишина. Тишина, которая всегда сопровождает Невозможное.

Мы наконец увидели это небесное тело своими глазами.

Но вместо ответов у нас появились новые вопросы.

Над нашими головами лицом вниз висел труп – тело лысого беззубого старика парило над марсианским городом, который мы любили и ненавидели… Это ангел? Монстр? Галлюцинация?

Старик явно был мертв – он не шевелился, мягкий выпуклый живот, весь в морщинах, как у птицы, свисал вниз. Старик явно был мертв – из-под широко открытых век виднелась мертвенная молочная белизна глаз размером с круглые резные окна собора. Мы часами стояли под куполами, задрав головы кверху, открыв рты и разглядывая то, что наши сны и предчувствия позволяли лишь предугадывать.

Его назвали Тело. Тридцать пять километров в длину – от ногтей на ногах до верхней точки лысого черепа, покрытого коричневыми старческими пятнами. Чтобы рассмотреть его целиком, нужно было пройти через весь город, от купола до купола, от площади до площади. Казалось, это какая-то звезда своим заклинанием пригвоздила Тело к небосводу, а марсианские ветра взъерошили старческую кожу бесчисленными морщинами. Он лежал в небе, как фантастический воздушный шар, завораживая нас своим видом. Руки вытянуты вдоль тела, на ногах – толстые, слишком длинные ногти. На гигантском измученном лице – признание поражения, синеватые губы обнажают зубы размером с мегалиты, а член свисает вниз, как жирный червяк с одним слепым глазом.

Когда мы обрели дар речи и осознали реальность происходящего, многие окончательно тронулись умом.

Самоубийства и самоистязания, мистический бред, передозировка синткаучука.

В ответ на протесты и требования людей объяснить, что происходит (а дело дошло до пожара в Синтлесу № 4 в Северном биокуполе) правительство лишь призвало сохранять спокойствие, пообещав отправить моношлюпки для тщательного изучения Тела.

Три шлюпки, по одному пилоту в каждой, поднялись в неподвижный воздух чешуйчатого рассвета. А мы, в своих сырых квартирках, грызя от волнения ногти, стали следить за их полетом на плазменных экранах.

Через десять минут после взлета, примерно в километре от Тела, бортовые камеры отключились.

Но аудиосигнал не прервался. Ни на миг не прервался.

Мы услышали вопли пилотов. Сначала вопли ужаса, а потом – ликования, как у тех, кто наконец-то узнал правду. Воцарившуюся после этого тишину нарушил грохот шлюпок, на полной скорости врезавшихся в песок. Пилоты сделали это намеренно. Данные с бортовых самописцев не оставляли сомнений.

Потом отправили еще несколько человек. Но всех ждал один и тот же конец. Наблюдать за Телом с помощью беспилотных летательных аппаратов или зондирующих аэростатов оказалось невозможно. В радиусе шестисот метров от центра трупа видеосъемка выключалась, пилоты сходили с ума и кончали жизнь самоубийством, издавая панические, исступленные и торжествующие вопли.