Таня наконец выскочила из объятий теплого одеяла. Поморщилась от прикосновения голых ступней к ледяному, покрытому пестрым линолеумом полу и побежала в душ. Струи горячей воды быстро выбивают остатки сна из еще не забывшего тепло кровати тела. Потом растирание махровым полотенцем и легкий завтрак. Никаких булочек — фигура еще пригодится. Никакого кофе — сердце тоже всего лишь в единственном экземпляре. Яйцо в смятку, поджаренный тост и стакан апельсинового сока. Все. Посуду в мойку — вечером помыть можно. Хлеб в хлебницу, масло в холодильник и на работу. Это в совковых учреждениях можно позволить себе роскошь — опоздать. А немцы… Немцы народ пунктуальный, по крайней мере в бизнесе, и терпеть не могут опозданий. Одно опоздание — ты в черном списке. Второе… Лучше и не думать. Желающих занять ее место более чем предостаточно.

Теперь одежда. Белая блузка и строгий брючный костюм. Минимум украшений — простенькие сережки, подаренные мамой на день "варенья" и скромный янтарный кулончик на серебреной цепочке.

Таня окинула быстрым взглядом спальню. Постель можно не прибирать. Гостей вроде не ожидается да и времени уже нет. Покидала пухлые папки с бумагами в простенький дипломат и побежала к выходу. Немного помедлила, делая выбор между плащом или пальто. Накинула плащ, открыла дверь и… наткнулась на улыбающееся мужское лицо. Невысокий, одетый в скромное коричневое пальто и с портфелем в руках мужчина. Возраст, судя по уже проявившимся морщинам и седеющим волосам явно за сорок… Серые, смеющиеся глаза за тонкими стеклами очков. Мягкое и добродушное лицо с приветливой улыбкой на тонких губах. Пухлый потертый кожаный портфель в левой руке. Правая в кармане.

— Добрый день Танечка.

— Д-добрый день. А разве мы знакомы? — Таня быстро оглянулась, подумав, не захлопнуть ли дверь. Чем-то не нравился ей этот улыбчивый человек. Может опущенной в карман плаща рукой?

— Нет. Пока нет. — Мужчина добродушно усмехнулся и, как будто читая ее мысли, сделав шаг вперед, переступая порог и блокируя дверь.

— Тогда я не понимаю. — Таня сделала еще шаг назад, отступая в квартиру. В памяти гаденько всплыли кадры из телерепортажей о насильниках и грабителях. — Что вам нужно? Кто вы?

Мужчина улыбался. Улыбаясь, сделал еще шаг вперед. Ногой толкнул дверь, захлопнувшуюся с тяжелым металлическим лязгом.

— А не надо ничего понимать Таня. Это не в вашей власти… понимать. — Он расхохотался и потянул руку из кармана.

Таня сделала еще шаг назад и, упершись спиной в дверь туалета, беспомощно сползла по стене, роняя дипломат. Диким взглядом смотрела на то, как человек напротив нее неторопливо поднимает руку с небрежно зажатым в ней небольшим металлическим жезлом и идет к ней.

— Не надо… Пожалуйста… не надо. — Вместо крика, еле слышный задавленный шепот.

И яркая белая вспышка, гасящая сознание.

— А у тебя родинка.

— Где? — Деланно удивленно смотрю на искренне веселящуюся жену.

— Здесь. — Надя игриво тычет пальцем сантиметров на десять пониже пупка.

С удовольствием принимаю правила игры.

— Это не родинка.

— Да ну? Давай-ка проверю.

Ну почему телефон звонит всегда не вовремя? Толи законы Мэрфи так работают, то ли подглядывает кто. Телефон в коридоре надрывается, заполняя утренний полумрак надоедливыми трелями.

— Черт. — Надя досадливо морщиться, переворачиваясь на живот и подтягивая сбежавшее на пол одеяло. — Тапочки одень, пол холодный.

Мысленно обещаю порвать нарушителя спокойствия на свастики. Кряхтя и пыхтя как несмазанный паровоз надеваю тапки.

— И накинь что-нибудь. Холодно.

К тапочкам добавляется покрывало от кровати.

— Виктор ты телевизор смотришь? — Это Захар. Голос какой то странный, будто придавленный.

— Захар ты знаешь сколько времени?

— Витька, включи быстренько телевизор на РТР. Быстрее.

Провода у телефона вполне хватает, чтобы дотащить его от коридора до спальни.

Экран у "Соньки" разгорается медленно. Две секунды ходит на то, чтобы появился звук:

— Повторяем последнее сообщение. Сегодня ночью…

Пять на то чтобы появилось изображение. Застывший кадр, на котором видно обгоревшее здание и почерневшую от огня вывеску "У Флинта".

Ля-ля-ля три рубля. Значит просто сон. Да?

— Витя что там? — Тихо подошедшая Надя садится на краешек кресла.

Я киваю головой в сторону телеэкрана.

" … произошла попытка ограбления. Трое грабителей проникли через центральный вход, убили бармена и одного из посетителей…"

Не может этого быть. Так не бывает.

— Смотришь? — Оживает телефонная трубка. — Подожди, они сейчас еще самое интересное покажут.

Мне показалось или в голосе Захара действительно сарказм?

"… Мы просим откликнуться тех, кто был этой ночью в баре, или свидетелей происшествия. Также просим откликнуться этого человека, чей фоторобот мы вам сейчас покажем".

Кадр меняется демонстрируя черно-белое изображение.

— Витька- Жена вцепляется мне в плечо. — Это же…

Вот именно. Это же. И бар именно тот… Из моего сна… И портрет на экране тоже мой. Паршивого качества, с массой неточностей, но однозначно мой.

" На этом…"

— Витя, что происходит. Витя — Надю трясет. Она прижимает руку ко рту, и ее самым натуральным образом трясет. Вот так вот милая моя психолог. Вот такой вот ночной кошмарик с продолженьицем.

— Посмотрел? — Это Захар. — А теперь объясняй.

— Захар, меня там не было. Я весь вечер и всю ночь проторчал дома. Надька подтвердит. — Какой-то противный у меня голос. Дрожащий. Козлиный. Оправдывающийся. В чем только пока непонятно.

— Тогда чей фэйс я только что видел на экране?

— Слушай. Я сам ничего не понимаю… Мистика какая-то.

— Это точно. Так. Сейчас семь двадцать. Через полчаса… Нет… Через сорок пять минут встречаемся у меня. Идет? И еще… Я к тебе Аню отправил. Пусть посидят у тебя вместе с Надей. Ладно?

— Хорошо.

— Витя?

— Что?

— Если хочешь, я сам приеду.

— Не надо. Я буду.

— Хорошо. Жду.

Надя уже сидит на полу обхватив руками колени и тихо плачет. Сажусь рядом, обнимая ее за плечи.

— Так не бывает. — Жена всхлипывает.

— Похоже что бывает.

— Витя… Во что ты ввязался… А? Что происходит?

От удивления не могу даже сразу ответить. Вот так-так.

— Надька. Я же с тобой был весь вечер. — Я уже срываюсь на крик. — Я… С тобой … Вчера… Был весь вечер … Дома… Ты помнишь?

— Помню… — Надя прижимает ладони к лицу. Всхлипы становятся все тише.

— Надя. Посмотри на меня. — Отрываю ее руки от влажного лица чтобы заглянуть в глаза. — Посмотри на меня. Я не знаю, что происходит, но я вчера весь день был дома и никуда не выходил. Мы с тобой ели пельмени и пили чай с конфетами. Потом легли спать.

Господи, да что я несу?

Надябыстро кивает головой на каждой фразе.

— Успокоилась?

Снова кивок головой.

— Значит так. Звонил Захар. Просил приехать.

— Витя… А надо?

— Надо. Мне до смерти надоели загадки. Надеюсь версию с психозом можно считать несостоятельной?

Надя кивает головой. В глазах уже не слезы, а чуть заметные лукавые смешинки. Значит, ставим на истерике крест?

— И еще… Он отправил к нам Аню. Просил тебя с ней вместе побыть.

— Зачем?

— Не знаю. Но он, пожалуй прав. Тебе лучше сегодня никуда не выходить… И Ане с Танюшкой тоже… Если я прав…То и Захар тут тоже каким то боком замешен.

— Виктор… Что происходит? — Черт. Опять истерика?

— Надя… Я не знаю… Но очень хочу узнать… И давай лучше попьем чаю.

Моя жена молча кивнула и, поднявшись, пошла на кухню, по дороге яростно вытирая лицо.

Я успел выпить чашку чая, прежде, чем раздался отрывистый звонок в дверь.

— Привет! Надька дома?

Я кивнул и посторонился. Аня впорхнула в комнату, на пороге кинув на меня странный, скептически-оценивающий взгляд. Интересно, что же такого ей рассказал Захар.