— Пятнадцать лет. — Захар щелчком откидывает тлеющий окурок и смачно сплевывает. — Пошли. Пусть тебя врач посмотрит.

Меня усаживают в салон неотложки. Странно… Мне всегда казалось, что любое помещение, связанное с медициной должно пахнуть лекарствами… Тем безлико-острым запахом, от которого начинает свербеть в зубах, и всплывают неприятные ассоциации, связанные с кабинетом дантиста.

Здесь пахнет мятой и свежей кожей.

Двое молчаливых мужчин из эсбэшников торопливо вытаскивают носилки и уходят в сторону подъезда. Там уже намечается оживление. Несколько опрятно одетых старушек с авоськами и сумками стоят поодаль и тихо переговариваются. Носится, не рискуя слишком приблизится, стайка мальчишек.

Кое-кто выглядывает из окон, нерешительно оттягивая занавески. Несколько мужчин наблюдают за нами с балконов, посасывая сигареты или просто усевшись на стульчик.

Как в театре.

Мне становится противно. Появляется чувство гадливости, которое возникает всегда когда наблюдаешь подобную сцену человеческого равнодушного любопытства.

Когда пытались убить меня им было все равно — они побыстрее ныряли в свои уютные квартиры и покрепче закрывали форточки. Когда зверски убивали этого молодого светловолосого парня — они включали погромче свои телевизоры и радиоприемники.

Конечно куда приятнее слушать приятную музыку или смотреть очередной телесериал для дебилов, чем слушать выстрелы и крики о помощи. Куда приятнее считать себя осторожным и расчетливым человеком, пекущемся о своем здоровье и здоровье своих близких, чем сломя голову бросаться на помощь. А вот когда все будет закончено… Что-ж …. Можно, пожалуй, и посмотреть… Будет о чем рассказать на работе или в школе… Будет о чем посудачить с подругами на лавочке…

"Вы знаете, а у нас вчера в подъезде…"

" А вы слышали … А вот я своими глазами видела…"

"Совсем молодой еще…Лет двадцать наверное…Ему еще жить бы и жить…"

И ничего что здесь так много крови… Кровь в реальности она ведь не такая страшная… Так… Небольшая бордовая лужица… По телевизору показывают зрелища куда пострашнее этого.

Меня начинает снова тошнить. Люди… Боже мой люди… Как же я вас ненавижу…

Возвращается мрачный врач. Рядом с ним идет Захар, что-то торопливо объясняя. Старичок кивает головой. Позади вышагивает еще один мужчина с черным кирпичиком сотового телефона в руке.

— Ну что ж молодой человек… Я слышал и вас зацепило…

Киваю головой… Ну если это называется "зацепило"… То да. Хотя мне сейчас куда лучше, чем тому парню, которого уже укладывают на носилки и укутывают белой простыней.

— Болит что нибудь?

— Спина и грудь.

— До рубашки сможете раздеться? — Он обернулся к Захару. — Поможете?

Тот кивнул и полез в машину. Мужчина с сотовым остался снаружи. Наверное в качестве охраны. Хотя кого охранять и, самое главное, от кого — ума не приложу.

— Нус, посмотрим…

Захар помогает мне стянуть грязное с прилипшими листьями и набухшее ледяной влагой пальто. Помогает расстегнуть пуговицы на рубашке. Руки до сих пор отказываются работать и тело все еще вылеплено из ваты.

— Кстати… Меня зовут Семен Маркович… — Старик задрал на мне майку и осторожно дотронулся до кожи холодными пальцами.

— Очень приятно. Виктор. Ой.

— Больно? Тааак… А вот здесь?

Он очень осторожно щупает мне ребра своими холодными пальцами этот старый доктор. Такое ощущение, что Семен Маркович прямиком сошел с иллюстраций к детским книжкам про врачей. Белая шапочка на голове, стетоскоп на груди, очки с тонкой золотистого цвета оправой на носу. "Приходи к нему лечится и корова и волчица…".

Вот только в отличие от рисованных Айболитов, он не улыбается…

— Так… А теперь молодой человек прилягте и расстегните ремень.

Покорно ложусь на узкую кушетку. Еще пару минут мне терзают жесткими пальцами живот.

— Ну что же…

Семен Маркович снял с носа очки и неторопливо начал протирать их полой халата. Мы с Захаром терпеливо ждем.

— Вы можете одеться молодой человек… Должен вас одновременно обрадовать и огорчить… Похоже, что ни один из серьезных органов не задет. Мда. Но…

Мы покорно ждем пока он водрузит очки на полагающиеся им место.

— У вас молодой человек сломаны два ребра и как минимум еще в двух имеются трещины. Кроме того, намечается приличных размеров гематома на животе. А так, в целом, вы еще очень легко отделались, если господин Ковалев ничего не приукрасил… В общем, я бы рекомендовал денька три понаблюдаться в стационаре.

— Спасибо Семен Маркович. — Захар приподнимается с кушетки и открывает дверь.

— Не за что. — Врач повернулся ко мне и поднял с пола небольшой чемоданчик. — А вы молодой человек переворачивайтесь на живот. Уколов надеюсь не боитесь?

— Боюсь.

Семен Маркович усмехнулся.

— Ну значит бойтесь… Но пару укольчиков я вам все равно сделаю.

Послушно переворачиваюсь на живот. Надеюсь что хоть шприцы у него не как у доброго доктора Айболита. В смысле не такие огромные, со страдающими гипертрофированным самомнением иглами.

Наверное, это очень забавно — сыграть роль главного героя одной из своих книг.

Сыграть роль Алисы, попавшей в кроличью нору. Вот только почему совсем не хочется смеяться?

В больницу меня отправлять не стали. Минут через десять я выбрался из быстро ставшего душным салона скорой помощи, стараясь не глядеть на лежащие рядом и затянутые белой простыней носилки. Грудь мне перетянули тугим бинтом, от чего стало тяжело дышать, но, по крайней мере, исчезла давящая тупая боль. Хотя отсутствие боли, скорее всего, последствие четырех уколов.

За время, поведенное в машине, на сцене появилось несколько новых персонажей. Рядом со скорой помощью стояли лиловые "Жигули", а метрах в двадцати, у торца дома, стоял серый милицейский УАЗик с надписью ППС на сером с голубыми полосами боку.

Представителей милиции сюда не пустили, и двое молодых парней в форме просто стояли рядом с машиной, с ленцой и безразличием посматривая на снующих вокруг безопасников. Третий — пожилой, тучный лейтенант, ожесточенно потирающий потную лысину, о чем-то яростно спорил с Захаром.

Впрочем, Захар даже не спорил. Так… Отплевывался короткими фразами.

Толпа зевак уже рассеялась. Бабульки отправились по домам к теплым креслам и уютно бурчащим телевизорам. Мальчишкам, похоже, происходящее уже наскучило. Правильно… Спектакль закончен. Занавес пожалуйста.

Вернулся мрачный Захар. Бросил на ходу:

— Пошли. Нечего тебе здесь делать…

Я пожал плечами и двинулся следом. В том, что здесь мне действительно нечего делать, я с ним был абсолютно солидарен. Кроме того, мне до смерти хочется получить ответы на скопившиеся вопросы.

Захар быстро шагал к прибывшей первой красной девятке, по дороге коротко и властно раздавая указания. А ведь ты, мой друг, явно здесь начальник. Очень уж уверенно отдаешь ты приказания этим ребятам в штатском. Кто же ты Захар на самом деле?

За десять лет я привык считать тебя своим другом. Человеком, с которым хорошо проводить время на рыбалке или выпить водки. Человеком, к которому можно обратится за помощью или с мелкой просьбой и при этом знать, что тебе не откажут… Человеком, которому доверяешь. А на поверку все оказывается по другому.

Можно ли доверять человеку, который десять лет жил под маской? Хм… Не знаю — посмотрим по обстоятельствам.

Стоит ли надавать по морде за происходящее? Тоже, пожалуй, обожду — это никогда не поздно.

А вот немного подрейфовать по течению наверное стоит. Подрейфовать и постараться выяснить, во что же я влип. Потому что влип я, похоже, по самое нехочу, и ощущение такое, что трясина засасывает меня все глубже и глубже.

В детстве, как и любой другой мальчишка, я очень любил фильмы про шпионов.