Громко кашлянул в момент краткого затишья, лишенного полного боли крика железа.

Она разворачивается ко мне с неумолимостью башни сверхтяжелого танка. Грохот выстрела болезненно бьет по ушам. Картечь разрывает ткань пугаловского мешка и калечит сокрытую под ней плоть, стесывая лицевые мышцы, брызнув кровью и лоскутами кожи, обнажая кости черепа. Харчок кислотой и выстрел из запястья заготовленным сгустком паутины. Падаю на спину, броня смягчает жесткое соприкосновение с искалеченным асфальтом, а надо мной с визгом рассекаемого воздуха проносится стальная балка ее конечности. Веном не просто наращивает мускулатуру, он укрепляет кожные покровы, все внутренние и костные ткани, дабы боевик не сломался под собственным весом и в принципе мог вести активные боевые действия. Каждый ее палец с мое запястье, согнула, как крюки, если по мне ударит, бронекостюм, конечно выдержит, а насчет своих потрохов я не уверен, ебанет похлеще крупнокалиберного пулемета в упор, тут не настолько хороший амортизатор, способный нивелировать подобного уровня заброневой эффект.

Перекатываюсь в сторону, чувствуя, как углы моих лат и части стволов скребут по земле, припадаю на колено, принимая положение стрельбы сидя. Отрывистым ударом опускаю "забрало" и не прекращая движения вырываю из креплений "Glock". Пробить ее бронежилет из мышц чисто физически с таким калибром невозможно. Но, как говорит пословица из памяти некроманта-недоучки, на каждую хитрую гайку найдется своя бензопила. Ее лицо сейчас - это миниатюрный полигон в разгар прямого боестолкновения, картечь обнажила мясо, в которое с радостью вцепилась шипящая, пузырящаяся и пенящаяся кислота, поджимаемая паутиной. Слизистые оболочки глаз загнутся первыми, лишив ее зрения, а дальше я планирую нашпиговать ее глазницу свинцом, пока из ушей не польется.

Перехожу на спринт из позиции низкого старта. На последних шагах прыгаю матерым вратарем, раздвинув руки, не выпуская пистолет, пародируя проход в ноги. Проскакиваю точно под локтями ее рук, пытающихся содрать с морды кипящую паутину, смешивающуюся в однородный кисель с остатками лица. Моей массы недостаточно, чтобы слегка ее покачнуть, но инерция движения проворачивает мое тело пьяной стриптезершей, только вместо шеста была широкая, воняющая кровью и потом, дико горячая талия Псевдо-Бэйна. Я вишу у нее на поясе, выстреливаю свободной рукой вверх, мертвой хваткой цепляясь за железобетонную дельтовидную мышцу, рывком подтягиваюсь, обвивая ее диафрагму и нижнюю часть грудной клетки ногами. Перекидываю лапу на шею, беря в жалкое подобие удушающего и с размаха упираю "Glock" в переднюю часть черепа, до боли вывернув запястье. Глухой стук соприкосновения металла и кости, дуло соскальзывает вниз с массивной надбровной дуги, проваливаясь во впадину глазницы. Выстрел смешивается с запоздалой мыслью, почему я стреляю ей в глаз, а не, например, в висок? Отдача, помноженная на такое неудобное положение стрельбы едва не рвет мне связки. Тускло поблескивающая гильза выхаркивается затвором.

Туша подо мной вздрагивает, едва не скидывая меня спиной в асфальт, предплечье соскальзывает по потной коже и я держусь исключительно за счет ног. Исступленно жму спусковой крючок. Десяток секунд, за которые улетает вся обойма в семнадцать патронов, смазывается в восприятии. Маску обдало кровью, слипшимися волосами и кусочками мозгового вещества, заляпав левую линзу. Осколки затылочных костей скрежетнули по броне. Она перестает шевелиться, экскаваторные ковши рук плетями повисли вдоль тела, прекратив попытки избавиться от паутины и уцепиться в мое тело, швырнув вперед в лучших рестслерских традициях.

Отталкиваюсь от нескольких центнеров мертвечины и прыжком удаляюсь на почтительное расстояние, выронив "Glock". Подкормка симбионта с грохотом падает, поднимая фонтанчики пыли и мелкого мусора, оставшегося после ее бесчинств.

Вдох-выдох.

Мышцы тянут предательской слабостью и болью. По кромке прошелся - банальный прыжок спиной в землю и я бы уже ел мух в Паучьем Раю, но восьмибитный мозговой процессор, перегруженный повышенной агрессивностью и дикостью "Венома" забуксовал уже на этапе кислотных косметических процедур и тупо не додумался до подобного ухищрения. Удобно, это как играть в шутер на сложности тотального хардкора, вот вроде бы, и урон у тебя мизерный и враги особо жирные, но искусственный интеллект писали палкой на песке индусы, отчего проходка уровня превращается в смертельно опасное избиение умственно отсталых младенцев.

Вдох-выдох. Накручиваю себя, загоняюсь. Такое иногда бывает после жестких замесов, когда нет времени на выжженную апатию, ибо в затылок уже дышит следующая рубка.

Приподнимаю маску, выпуская хелицеры.

Следующую линьку определенно нужно устроить среди горы трупов уровня Верденской мясорубки. Столько крутых примочек остаются не вживленными в мой организм по причине отсутствия нужного количества материала для качественной эволюции, просто злость берет. Встроить более мощное оружие ближнего боя, нежели кислота и паучьи клинки, модернизировать паутинометы, присобачить что-то для работы на средних-дальних дистанциях, может даже для сверхдальних, ну, а почему нет? Что-то наподобие снайперской винтовки, в которую может превратиться моя рука, вполне себе реализуемая идея, видел мельком в "древе" нечто вроде миниатюрного пистолета-пулемета - широкий браслет из специфических мышц, своеобразный револьверный барабан, в каждой полости которого патрон из острого костяного шипа. Принцип работы, там, конечно, далеко не огнестрельный, скорее биопанковская пневматика, но даже это весомый аргумент в практически любом споре, если не убить или ранить, так отвлечь. А дальше пауки, метаморфизм и химерология.

Тело Бэйнихи, пока из нее не выветрился "Веном", жвалами точно не пробить, а пробовать новые болевые ощущения от их перемалывания в агонизирующее месиво я не собираюсь, это, скорее всего, выйдет так же неприятно, как оставить зубную эмаль на краю бордюра, так что шипастые отростки аккуратно вползают в неровную дыру на затылке, покуда яйцеклад, обвив мощную шею, втискивается в рот, легко преодолев приварившуюся к мимическим мышцам частично затвердевшую клейкую жижу. Желудочный сок разъедает плоть с застрявшими в ней пулями девять на девятнадцать с ощутимым трудом, она плавится, как резина на медленном огне, а симбионт конвульсивно сокращается в моих жилах, упиваясь эволюционным экстазом. Яйцекладом, не смотря на его название, можно не только яйца откладывать, это же по сути хоботок, а я пару раз видел по National Geographic, что некоторые бабочки этот хоботок могут воткнуть в какого-нибудь жучару и высосать его потроха, как через трубочку.

Картинка мировосприятия привычно раздвоилась, наложив на мои собственные органы восприятия обрывки памяти человекоподобного монстра, мозги которого спеклись в кашку еще до того, как я нашпиговал их свинцом. Симбионт жадно лакал кровь, разбодяженную в пропорциях один к одному с "Фобосом" и ущербным "Веномом".

Почему ущербным?

Сознание... Дэйзи?.. вот эту машину смерти, которая может выйти раз на раз с БТР-ом звали Дэйзи?.. мир проклят. Вообщем, то что осталось от внутреннего "Я" Дэйзи Смит таки смогло сохранить в себе что-то помимо смазанного калейдоскопа кровавых брызг, сломанных костей, разрушения ради разрушения и насилия ради насилия. Она и ей подобные - гвардия Пугала. Элитный эскадрон смерти, выпускаемый порезвиться только в ситуациях экстренного пиздеца, и я своими выходками как раз такой пиздец спровоцировал.

Кто-то вальнул Мима и ее ближайших приближенных.

Кто-то совершил покушение на Пугало.

Кто-то полез на точки Церкви Ужаса.

Кто-то начал планомерно мочить мешкоголовых.

Вполне возможно, этот "кто-то" был одним и тем же человеком или группой сообщников, которые польстились на мою провокацию, а потом на смерть Амбала вместе с подрывом нехилой части Бруклина. Или Крейн сильно сдал позиции после провала сделки с Меченым. Или еще что-то, о чем я не мог быть осведомлен и о чем не слышала Смит.