«Ну и задавака».

– Постойте! Я где-то видел эту школьницу. А ты, случайно, не На Дохи? – Сучжон так и застыл, держа в руке монитор, который собирался воткнуть в ухо. – Точно, точно. Это же гениальная рэперша. Ну надо же, как мне повезло! Встретить тебя здесь… Дольфан и На Дохи, какой высокий уровень у нашего конкурса! Как насчет совместного дуэта? Наверняка это будет грандиозное выступление высочайшего уровня в этом мире.

Не знаю, как там насчет уровня и грандиозности, но степень тщеславия этих двоих просто зашкаливала.

Первым выступил Сучжон. В его ухе ярко переливался ушной монитор. Песня про помолвку с мертвой любимой была очень грустной. Все вокруг притихли и завороженно слушали. Было так тихо, что слышалось только дыхание ветра. Когда песня достигла кульминации, у меня защипало в носу. Да, он, конечно, задается сверх всякой меры, но может позволить себе это, неосознанно согласился я с общим мнением.

Когда Сучжон замолчал, отовсюду послышались шумные вздохи. Во время пения слушатели боялись даже дышать.

– Кажется, он пройдет этот чертов отбор, – пробормотал кто-то.

– Ну надо же, человек и певец, до чего же они разные. Когда хвастался часами, показался таким жалким и никчемным, будто больше и нечем похвалиться после смерти. Но поет великолепно, – удивленно произнес другой.

Теперь дело было за членами жюри.

– Провал! – крикнул Мачон.

– Не может быть! Как можно спеть еще лучше? – Сучжон принялся громко спорить. – Тон, ритм, все было идеально… И все-таки провал! Это же нечестно… Я не согласен с решением! – Жилы у него на шее вздулись.

– Бесполезно злиться на меня. Мы с Саби не имеем никакого отношения к оценке прослушиваний. Это абсолютно неоспоримое здешнеетребование и правило. Все права на оценку принадлежат только судьям.

– А судья достаточно компетентен, чтобы оценить мое пение? – Не справившись со злостью, певец начал тыкать пальцем в сторону членов жюри. – Что он может знать о вокале?

– Даже не сомневайся, он знает тебя лучше всех, – категорично заявил Мачон. – Но ты должен быть предельно искренним и убедительным.

– О чем вы говорите? Вот только не надо неуклюжих отговорок. Мёнсик был прав, вы ведь глумитесь над нами? – Вытащив ушной монитор, Сучжон отшвырнул его от себя. – Дохи, я уверен, что ты тоже провалишься. Этот кастинг – самая настоящая подтасовка, где заранее решено, что победителей не будет.

Он сердито пыхтел, не в силах справиться с эмоциями, хотя еще совсем недавно рассуждал о высокой, уровня пяти звезд, сложности прослушивания.

– Кто знает, может быть, вы провалились из-за недостаточного мастерства? Ведь оно должно соответствовать даже субъективным предпочтениям зрителей, – сказала Дохи.

Рядом с негодующим певцом она сейчас выглядела еще более самоуверенной и надменной. В тот момент, когда она сделала шаг вперед, ее окутал туман. Дохи пропала из виду, и сквозь плотную завесу тумана раздавался лишь ее хрипловатый голос.

Да, не зря ее называли гениальной рэпершей. Казалось, что она размеренной походкой проходит через горный перевал. Иногда, на подъеме, ее исполнение становилось эмоциональнее. В такие моменты приходилось закрывать глаза, при этом мне казалось, будто я сам взлетаю на облаке до самой вершины. Не знаю, какой именно фрагмент произвел столь глубокое впечатление, но, когда Дохи закончила петь, у меня опять защипало в носу.

– Провал! – прокричал Мачон.

По лицу Дохи было видно, что она в шоке. Сучжон смотрел на нее с усмешкой, словно хотел сказать, что предвидел такой результат.

– Через сутки начнется третий тур кастинга.

– Минуточку! А можно вопрос? До третьего тура не было ни одного победителя. Но ведь это не означает, что на следующих турах, включая десятый, их тоже не будет? Конечно, это исключено, но я хотел бы уточнить на всякий случай. Если такой итог тоже возможен, в таком случае немедленно прекратите эту комедию. Я не соби-раюсь участвовать в розыгрыше! – решительно заявил Очкарик.

– Ты меня уже достал. Прекратить кастинг? И что? Ты действительно отказываешься идти дальше и согласен вечно скитаться здесь, в срединном мире? Хочешь тысячи, нет, миллионы лет терпеть адский холод, который способен заморозить даже душу? В таком случае я немедленно прекращу кастинг. Ты думаешь, я провожу его для собственного удовольствия? Думаешь, мне так приятно видеть, как те души, которые я выбрал и отправил на белый свет, подняли флаг предательства и преждевременно вернулись обратно, наплевав на мое доверие? Из сострадания я выпросил у самого могущественного представителя потустороннего мира разрешение на проведение испытания, чтобы дать вам шанс упокоиться с миром. Но ваше высокомерие и гордыня беспредельны. Повторяю еще раз, участие в отборе является добровольным. Те, кто не хочет, могут не участвовать, я никого не буду принуждать. Что бы вы ни требовали от меня, мне больше нечего добавить. Я всего лишь организатор. И не ждите от меня других слов. – Мачон угрожающе посмотрел на Очкарика. В его тяжелом взгляде чувствовалась сила, способная в одночасье испепелить Вселенную.

– Нет, я прошу всего лишь подсказать, в каком жанре нам проходить прослушивание. Мы сходим с ума от неопределенности, потому что даже Дольфан каждый раз проваливается. Такое чувство, что мы бьемся как рыба об лед, – примирительно произнес Очкарик, утратив воинственность перед харизмой Мачона.

– Можете делать все, что хотите, дело ваше. Необязательно петь или танцевать. Но вы должны произвести такое сильное впечатление на своего судью, чтобы он заплакал. Этого будет достаточно, дабы продолжить ваш путь.

– Черт, совершенно непонятно, что и как делать, – проворчал Пижон.

– Ты думал, так просто попасть вон туда? – Мачон указал вдаль, на гору, украшенную радугой. – Вы все глубоко заблуждались, думая, что стоит малодушно уйти из жизни, и все проблемы решатся сами собой, а вы прямиком попадете в уютный и тихий загробный мир. И в результате этого заблуждения сделали глупейший выбор. Если вы не пройдете дальше и останетесь здесь навечно, то испытаете на собственной шкуре, какой глупый и страшный выбор сделали. Я решил помочь вам, потому что знаю, как это мучительно. Однако в моих силах только организация кастинга. Не ожидайте большего. Одно вам скажу точно: совершенно неважно, были до вас победители или нет. Даже если все провалятся, кто-то все равно окажется лучше других и сможет пройти прослушивание. Не думайте, что верблюду невозможно пролезть в игольное ушко. Попробуйте уменьшиться сами или увеличить игольное ушко, ищите способ, ищите и обрящете!

– Да что ж все так сложно? Бля, ну какого черта я умер? – смачно харкнув, выругался Сучжон.

Мачон посмотрел на него тяжелым взглядом.

– Да нет, я имел в виду… Что зря умер. Знал бы, что меня ждет так много испытаний, лучше бы остался в живых. Разве можно уменьшить верблюда или увеличить игольное ушко? Даже в страшном сне не представлял, что меня ждет такая заковыристая задача. Думал, со смертью наступит конец всему. Да, конец всему… Эх, голова разболелась… – Пижон обеими руками начал тереть голову. При каждом его движении часы ослепительно сверкали.

– Я тоже думала, что после моего ухода из жизни придет конец всему, – разочарованно призналась Дохи. – Даже и представить не могла, что меня ждет такое.

Чему же она хотела положить конец?

– Ну и зачем вы все участвуете в кастинге, раз от него одна головная боль? Где гарантия, что, когда вы доберетесь на тот свет, вам понравится результат небесного суда? Ведь может быть и так, что ты жил праведно, а другие так не считают. Мог же я ненароком кого-то обидеть. Возможно, остаться здесь будет самым мудрым решением, – раздался недовольный голос, который раньше обвинял организаторов кастинга в подтасовке. Его дружно поддержали еще несколько.

– Давайте хотя бы познакомимся. По всей видимости, пройти дальше будет нелегко. Кто знает, может, нам придется миллионы лет скитаться здесь, и в таком случае это не простое пересечение судеб. Ты тоже, уважаемый, присоединяйся. – Очкарик махнул рукой типу в деловом костюме, До Чжиндо.