Эх, вот кому нужно присудить главный приз за оптимизм.

– Какой к черту успех? Как вы можете такое говорить после всех провалов? Не тратьте силы и лучше отдохните, пока снова не начался холод, – встрял в разговор Пижон.

– Ну ты и примитивный! Лучше попробовать хоть как-то действовать, чем просто сидеть до конца десятого тура, даже не воспользовавшись шансом. У меня хорошее предчувствие. Доверься моему чутью.

– Ну-ну, чутье. Раз ты такой чуткий, зачем вкалывал как ишак, неужто не знал, что не получишь денег за свою работу?

– Эй ты, а при чем здесь это?

Ну вот, эти двое опять сцепились. Ссора Очкарика и Пижона набирала обороты.

– Что за сценка? – задала вопрос Дохи.

– Я предлагаю сыграть «Сказание о Симчхон»[7]. Если убедительно показать чувства Симчхон, бросающейся в морскую пучину ради слепого отца, то наши судьи обязательно прослезятся. Как думаете? Между прочим, почитание родителей во всем мире считается добродетелью. Думаете, что здесь, на перекрестке миров, не оценят дочернюю преданность? Чтобы добиться высокой степени сочувствия, нужно выбрать универсальную добродетель, – с серьезным видом убеждал нас трудяга Мёнсик.

– Думаю, что зайдет, – поддержал я его.

Теперь я точно знал, что Мачон проводит кастинг, чтобы помочь нам спастись, а вовсе не для того, чтобы помучить. Возможно, кто-нибудь пройдет пробы успешно!

Помню, как в один из дней прошлого года дождь лил как из ведра. Во время урока с потолка начала капать вода, и нас отпустили по домам. Как назло, в тот день я пришел на занятия непривычно рано, и мне пришлось убивать время, бесцельно слоняясь по улице, пока на глаза не попалась скромная палатка на обочине.

Над входом висела деревянная табличка с надписью:

«Гадание, определение судьбы,

выбор благополучного дня, нумерология».

Обычно я не интересуюсь такими вещами, но в тот день во мне проснулось любопытство: возможно, от избытка свободного времени.

«Сколько стоит?» – поинтересовался я, просунув голову в палатку.

Женщина с круглым, плоским, как тарелка, лицом, волосами, собранными в гульку, и улыбкой, затаившейся в больших глазах, пригласила войти, пообещав недорого взять за гадание, поскольку на улице дождь. Я немного помялся, раздумывая о взаимосвязи между гаданием и погодой, все-таки не солью здесь торгуют, и наконец вошел в палатку.

– Ох, какая у тебя нелегкая судьба, выживать день за днем, – сказала гадалка, едва посмотрев на мое лицо.

– А что такое судьба?

– То, что предопределено от рождения. Ты родился с нелегкой судьбой, тяжко тебе, – без всяких предисловий выдала гадалка.

Я уселся на стул, удивляясь ее проницательности.

Она еще много чего сказала тогда, но почти все я уже позабыл, запомнилось только одно: «От судьбы не уйдешь». Это было все, что мне удалось понять, а заплатить пришлось целых десять тысяч вон. Выходя из палатки, я пожалел, что зашел, поддавшись мимолетному любопытству.

И только сейчас мне представился случай убедиться, что гадалка была абсолютно права. Я и представить себе не мог, что даже здесь меня будет преследовать страх. «Лишь бы все обошлось без происшествий». Видимо, такая у меня судьба – никогда не избавиться от этого проклятия ни при жизни, ни после смерти.

Я все сделаю так, как сказал Мачон. Буду сидеть тихо. Если получится благополучно дождаться десятого тура, то все закончится без происшествий. До начала последнего этапа кастинга оставалось совсем немного. Нужно протянуть время, пичкая Интригана отговорками. А потом вернуться домой.

Самое главное – прожить без происшествий.

Очкарик убеждал нас, что нет более подходящего произведения, чем «Сказание о Симчхон». Он считал, что общеизвестный сюжет является самым большим достоинством произведения. Ведь в сложившейся ситуации будет трудно придумать увлекательную новую историю.

– Да! У меня появилось предчувствие. Кажется, мы победим!

– Хорошо, давайте попробуем «Сказание о Симчхон», – дружно согласились Кусыль и Дохи. Конечно, Очкарик любит немного приврать, но оптимизма и лидерских способностей у него было не отнять. Если бы не вспыльчивый характер, он бы активно прожил отпущенный ему срок, как «никогда не плачущий в одиночестве и печали» Кенди[8].

– Начинается восьмой тур кастинга, – прокричал Мачон.

– Может, мне сыграть Симчхон? – предложил Мёнсик. – Я уверен, что смогу передать ее эмоции лучше, чем кто-либо. Вы даже не представляете, как у меня болела душа о матери, когда я с ранних лет ушел из дома на заработки. Мать очень страдала из-за больной спины. Чем вам не душевные переживания Симчхон, кинувшейся в море, оставив слепого отца?

– Я против. Если вы, братец, будете изображать Симчхон, это не вызовет сопереживания. Внешность актера имеет большое значение, – возразила Кусыль.

В итоге мы решили, что Дохи выступит в роли Симчхон, а Кусыль сыграет мамашу Пёндок. Мне доверили роль моряка, а Очкарику – роль слепца Сим Хаккю. У нас не было сценария с монологами, как и времени на его написание и репетиции. Поскольку история была всем хороша известна, нам проще былососредоточиться на том, чтобы каждый сыграл свою роль как можно жалобнее. Единодушно решили, что одной репетиции будет достаточно.

– Ах, батюшка! Как же я отправлюсь в далекий-далекий путь, оставив вас одного?

От первой же реплики Дохи у меня защемило сердце.

Ох, молодец. Точно выдавит слезу у членов жюри, обязательно выдавит.

Мёнсик полностью вошел в образ, когда играл слепца Сим Хаккю. Увидев его вдохновенную игру, Кусыль тоже поверила в возможность нашего успеха. Она так убедительно изобразила вредную мамашу Пёндок, что захотелось ей хорошенько врезать.

Даже Пижон не поскупился на похвалу:

– Как интересно.

– Правда? Как же быть? Кажется, мы четверо уйдем отсюда первыми. Извини, дружище, ничего не поделаешь… – Очкарик воодушевился, но состроил при этом виноватое выражение лица.

– У меня единственное замечание. Вы ведь играете грустную сцену, верно? Но она не вызывает грусти, а всего лишь интерес. Как вы собираетесь довести жюри до слез?

Да, правду говорят: особенность корейского языка в том, что нужно обязательно дослушать собеседника до конца, чтобы правильно понять его слова.

В это время к нам подошла Лохматая. Она немного помолчала в нерешительности, но, глубоко вдохнув для храбрости, задала вопрос:

– Может, возьмете и меня? Петь и танцевать я не умею, но сыграть в сценке, наверное, смогу.

Очкарик оглядел ее снизу вверх:

– Как же быть? Все роли мы уже поделили. При всем желании, для вас просто нет роли.

Бедняжка пригладила рукой волосы, спадающие на лоб, и бессильно отвернулась, не скрывая отчаяния.

В восьмом туре кастинга приняла участие только наша команда «Два брата, две сестры». В итоге мы опять провалились.

– Не дай бог, чтобы я еще раз пошел на пробы. Если такое случится, я поменяю фамилию Хван на Ттон[9]. Эх, черт, как обидно, – Мёнсик, который всегда был примером несгибаемого оптимизма, не на шутку разозлился.

Как только закончился восьмой тур, нас мгновенно поглотил черный туман, словно по команде.

Рука Чжиндо снова бесцеремонно схватила меня и потащила за собой:

– Ну что? Судя по твоему лицу, Мачон не согласился на наши требования. А ты пригрозил, что встретишься со Всевышним, чтобы обсудить свою проблему?

– Простите меня.

– Не сказал?

– Простите меня.

– Иди к нему опять, – негромко процедил коварный Интриган сквозь зубы.

Незнакомые угрожающие нотки в его голосе испугали меня. Я отрешенно стоял, не в силах произнести что-либо. Я не мог пойти к Мачону и не смел ослушаться Интригана.