Затем вспомнил про свою судьбу: как же мне трудно жить без происшествий.

Вокруг стояла мертвая тишина. Туман медленно рассеивался. Когда он полностью исчез, моего собеседника уже не было рядом. На поверхность равнины, простирающейся перед моими глазами, упали первые капли дождя.

Прошло довольно много времени. Дождь все так же лил без остановки. Я не мог набраться смелости, чтобы взглянуть в глаза Интригану. Со временем мой страх все усиливался, и я ничего не мог с этим поделать.

«Лети, время, лети, время, скорее бы прошли девятый и десятый тур кастинга», – отчаянно молился я про себя, когда Лохматая хлопнула меня по плечу.

– Эй, школьник! – она жестом пригласила меня пойти за ней. – Ты, кажется, говорил, что тебе шестнадцать?

– ^Да.

– Точно, шестнадцать, – моя спутница чуть ли не по слогам повторила это слово. – Моему сыну ведь тоже.

Такое вполне может быть. Только непонятно, зачем она говорит мне об этом сейчас, да еще и при таких обстоятельствах.

– Моему сыну тоже шестнадцать. Он учится в третьем классе средней школы.

– Ах, вот как, – я вежливо покивал головой.

– Тебя, кажется, зовут Ильхо? Послушай, Ильхо… – она взяла меня за руку.

Я вдруг испугался и непроизвольно попятился.

– Говорят, что ты можешь вернуться домой? Что ты вернешься живым… Пожалуйста, выполни мою просьбу.

Я чуть не упал в обморок:

– А к-к-кто вам такое сказал?

– Разве важно, кто это сказал? Важно, что ты вернешься домой живым. Тот, кто сообщил мне об этом, подбивал меня возмущаться и протестовать, но я считаю иначе. Тебе здесь не место. Ты ведь выполнишь мою просьбу? Мы с тобой жили в одном городе. Ты из какого района? Я из Махадона. Район Махадон, жилой комплекс Чончжи, дом пятьсот два, квартира триста три. Даже если это не твой район, все равно в одном городе, должно быть не очень далеко. Если ты вернешься в мир живых, сходи, пожалуйста, ко мне домой. Посмотри, как поживает мой сын. Наверняка он сидит голодный, так и не отправившись жить к отцу. Если он не ест, уговори его поесть. Если ему одиноко, стань ему другом. И обязательно скажи ему, чтобы шел к отцу.

Я отрешенно смотрел на нее, не вникая в ее слова. Кажется, Интриган уже начал распускать про меня слухи. Интересно, кому еще он уже успел рассказать?

Моя собеседница очень долго рассказывала о себе и своем сыне. Сначала я слушал ее вполуха, но мало-помалу стал вникать. Ее история была очень несчастливой. Оказывается, она была матерью-одиночкой. Поколебавшись, отдать ли младенца на усыновление или нет, она решила воспитать его сама. Но этот путь оказался полным тягот и лишений. Часто им с сыном не хватало даже еды, и они питались только два раза в день. Им пришлось больше двадцати раз переезжать со съемных квартир, потому что владельцы грозились повысить арендную плату. Слушая ее историю, я впервые подумал о том, в каком достатке и изобилии я жил – конечно, в сравнении с ней.

– Мы с сыном поддерживали друг друга как могли, – с теплотой в голосе продолжала моя собеседница.

– Тогда почему вы умерли?

Зачем она сделала такой выбор, если рядом находился родной человек, который был ей поддержкой в жизненных трудностях?

– Недавно я случайно встретила отца моего мальчика. Оказывается, он очень хорошо живет. Из гордости раньше я не говорила ему, что сын хочет изучать классическую музыку. Можно было бы отправить его в музыкальную школу, да возможности не позволяли. И вот, когда встретился обеспеченный отец ребенка, меня осенило. Отбросив подальше гордость, я попросила его оплатить обучение сына. Да и на что мне гордость? Он пообещал помочь, если я откажусь от прав на ребенка. Хотел забрать его к себе! Как можно отказаться от своей кровиночки? Если бы не мой мальчик, я бы не пережила эти шестнадцать лет. Я не могла отказать сыну в будущем, но и не могла отказаться от сына. Вот почему…

Зрачки бедняжки, смотревшей на бескрайнюю равнину, начали краснеть. Постепенно они приобрели отчетливый кровавый цвет. «Нет, только не это!» – взмолился я про себя. Значит, она тоже вскоре начнет лить кровавые слезы?

Несчастная повторила свой адрес и ушла, опасаясь, что другие попутчики неправильнопоймут ее. Кроме того, она сказала, что не желает мне зла, и пообещала сохранить все в тайне.

Когда я вернулся на свое место, один из попутчиков взял меня за локоть:

– Пойдем поговорим! – Это был сухонький, молчаливый старичок, который не участвовал в разговорах, только иногда покачивал головой. Его рука была холодна как лед. – Говорят, ты можешь живым вернуться домой? Точнее, скоро уйдешь от нас?

– Кто вам сказал такое?

– Неважно, кто сказал. Он считает, что мы должны возмущаться и протестовать по этому поводу, но я с ним не согласен. Ты ведь с самого начала оказался здесь по ошибке. У меня к тебе просьба. Не знаю, где ты живешь, но прошу тебя сходить на рынок Содон, когда ты вернешься.

– На рынок?

Содон – это рынок в нашем районе. Именно там находилось здание, где я увидел Дохи. В наши дни люди почти перестали туда ходить, и постепенно он стал считаться убогим местом.

– Да-да, на улочке позади рынка есть пятиэтажное строение под названием «Здание здоровья».

– Знаю.

Именно с крыши этого здания мы и упали с Дохи. Неужели случайное совпадение? Мне стало интересно, о чем хочет попросить старик.

– Если обойти здание, у черного хода ты увидишь ступеньки, ведущие в подвал. Спустись вниз по ступенькам, там стоят чашки. Раз в день туда приходят три бездомные кошки, которых я подкармливаю. С очень давних времен я кормил еще их родителей и даже бабушек и дедушек, прабабушек и прадедушек. Ведь я очень долго держал интернет-кафе на третьем этаже того здания.

Я чуть не заорал во все горло. Вот почему лицо старика показалось мне знакомым. Я не узнал его из-за полностью седой головы. Еще несколько лет назад он не выглядел таким старым. Удивительно, как он так сильно постарел в одночасье, как будто за год проживал несколько лет.

– Дедушка, я знаю вас.

– Меня? Ах, вот как. Кажется, и я где-то видел тебя.

– Это же я! Вы что, не помните меня? – Неожиданно для самого себя я очень обрадовался, узнав его.

Старичок какое-то время пристально вглядывался в мое лицо.

– Точно, вспомнил. Так вот ты кто! Как ты вырос за то время, пока я тебя не видел. Да что там говорить, дети растут не по дням, а по часам. Ты ведь был таким маленьким и милым, когда целыми днями просиживал в моем кафе. Как же я рад, что ты сможешь вернуться домой… Ах, да, я ведь не все сказал. У одной из кошек больная лапа. Я недавно поймал ее, а потом отпустил после лечения. Я так переживаю, кажется, операция прошла не совсем удачно. Когда ты придешь туда, прошу тебя, поймай ее и отнеси в ветлечебницу. Эх, нужно мне было вылечить ее перед уходом… В тот день, двенадцатого июня, я слишком погорячился.

Безжизненным голосом он принялся рассказывать:

– Согласно городскому плану, решено было снести рынок и его окрестности, а на их месте построить жилой комплекс. Мое здание сильно поднялось в стоимости, и сыновья несколько лет подряд регулярно приходили ко мне с просьбой продать его. Эх, даже вспоминать противно. Каждые праздники родные братья ругались между собой не на жизнь, а на смерть. Однажды рано утром, а точнеев тот злосчастный день двенадцатого июня, и старший и младший, словно сговорившись, вместе пришли ко мне. Разбудили старика в такую рань, а потом начали спорить о том, как они поделят между собой деньги после продажи здания. Они ругались как кровные враги, а не родные братья. Мне было невыносимо видеть, как изменились мои сыновья всего лишь из-за какого-то пятиэтажного здания. Их мать рано умерла, и я один вырастил их, не жалея сил и живя в постоянной тревоге за них.

Седой старик замолчал и устремил взгляд вдаль бескрайной равнины. Глаза его окрасились в кроваво-красный цвет. Он несколько раз брал меня за руку, умоляя позаботиться о кошке с больной лапой.