— Ты, Гриша, что-то в просветительской работе понимаешь, вообще? — задал я наводящий вопрос.

— Ни капли, — тряхнул головой тот и широко улыбнулся, — но я быстро учусь.

Я усмехнулся.

— Гриша, ты просто не в курсе, какая ответственность ляжет на твои плечи, если ты меня заменишь. У меня-то батя этим всю мою жизнь занимается, я в курсе, как и что. За что не накажут, а за что — могут и выгнать с позором, — начал просветительскую работу я. — Эта работа ни разу не сахар.

— Ты страху-то не нагоняй, — ответил Григорий. — Ещё скажи, что расстрел полагается за криво написанный текст.

— Дело не в кривизне, а в том, что за текст ты напишешь, — продолжил я обработку. — Там каждый шаг, каждое слово, неверно сказанное, может тебя так далеко завести, что в округе, куда тебя сошлют, не то что людей не водилось, там даже животных не бывает.

Товарищ сделал вид, что всё равно не впечатлился, однако я заметил мелькнувшее сомнение в его взгляде. Подменить друга, которому обязан, в лёгком дельце, на которое всем плевать — одно. А под трибунал попасть за то, что что-то неправильно сделал — уже совсем другое. Да хоть бы и не под трибунал, а даже просто вылететь из академии — уже неприятно.

— Ну давай, я хотя бы просто помогу тебе сегодня стенгазету нарисовать и оформить, — предложил Орешкин.

— Не забивай себе голову, Гриш, — хлопнул я его по плечу, не прекращая бежать. — Я справлюсь.

— Ты просто не знаешь, как я умею работать фломастером! — обиженно заявил Григорий.

«Ты просто не знаешь, что работать я собираюсь не фломастером», — подумал я, но вслух, разумеется, этого не сказал, а просто отмахнулся, давая понять, что разговор на эту тему закончен.

Я был уверен на сто процентов, что вся эта затея со стенгазетой — выдумка самой Анны Леонидовны. Нам же нужна легенда, прикрываясь которой мы будем проводить время вдвоём. А в том, что она захочет продолжения, я не сомневался.

Всё же, что ни говори, а не только я вчера испытал невероятные ощущения от нашей близости. Васильева тоже получила немалую встряску. И было бы очень глупо отказываться от того, чтобы время от времени повторять этот опыт.

Сержант довёл нас до полигона, где уже ждал Верещагин. Сергей Валерьянович стоял к нам спиной, держа руки скрещёнными на груди, и спокойно курил. Время до начала занятия ещё было, так что пока сержант отчитался, а капитан его выслушал, остальные студенты уже переодевались.

Я же подошёл к куратору и обратился к нему:

— Ваше благородие, подпишете документы на поединок?

Верещагин принял у меня бумагу из секретариата, недоверчиво прочёл её и спросил:

— Так это ты тех троих?

Я выразительно промолчал. Делать мне нечего, как сознаваться в нарушении Устава.

— Знаю, что ты, больше просто некому, — вздохнул Верещагин. — А я ведь тебя предупреждал, Воронов, чтобы ты был осторожнее и не связывался с Лисицкими.

— Вы мне советовали идти до конца, ваше благородие, — напомнил я.

Капитан усмехнулся, но ничего не ответил. Забрав у меня бумагу, сложил её вдвое и убрал в карман.

— Я подпишу и сам верну в секретариат, — сообщил Сергей Валерьянович. — А ты переодевайся давай, сейчас занятие начнётся.

Первое занятие по боевой подготовке Верещагин провёл, проверяя, насколько хорошо студенты держат укрепление тела. По итогу нас снова разделили на несколько групп, сформировав таким образом пул примерно потенциально равных противников.

И я угодил в группу аристократов. Единственный простолюдин.

— Слабая группа, — объявил капитан, — делится на пары и тренируется держать укрепление тела под атаками врага. Раз в пять минут будет звучать гонг, для вас это значит, что пора поменяться ролями. Средняя группа, вы отрабатываете показанный на прошлом занятии бросок. Услышали гонг, поменялись. А теперь вы, группа избранных…

Сергей Валерьянович повернулся к нашей компании и, игнорируя меня, обратился к пятёрке аристократов:

— А вы ещё раз попытаетесь справиться в Вороновым. В прошлый раз он показал лучший контроль над укреплением тела. Если и сегодня он окажется победителем, я поменяю вас местами с пятёркой из средней группы. Всё понятно?

Что нужно, чтобы раззадорить аристократа? Правильно, сказать ему, что он вылетит из привилегированной группы к отщепенцам, которые ни на что не способны.

И без того замотивированные взять реванш благородные молодые люди загорелись идеей показать мне моё место. К тому же сейчас они были полны сил, и за плечами у каждого были годы профессиональной подготовки.

— Ваша группа работает в полный контакт, выходить против Воронова будете по очереди, — объявил Верещагин, держа руки за спиной. — Астафьев, ты первый!

Прозвенел гонг, и высокий худой парень бросился в атаку. Укрепление тела я пока что не мог держать во сне, однако во время бодрствования мне ничего не мешало. А потому его резкий скользящий удар, который невозможно было бы заметить в обычной ситуации, сейчас был для меня просто быстрым.

Уклонившись от атаки, я заблокировал второй кулак, несущийся мне в грудь. Хватит, один раз мне рёбра уже поломали! Рука Астафьева вспыхнула, и Воздушный кулак долбанул так сильно, что мои ноги, плотно стоящие на земле, проскользнули на добрый метр.

Верещагин хмыкнул достаточно громко, чтобы я его услышал.

— Ну что же, Воронов, так и будешь стоять? В обороне войну не выигрывают. Шевелись!

Следующий удар Астафьев нанёс ногой. И снова вокруг его конечности вспыхнула синяя дымка. Воздух застонал от этого рывка, а я не успевал отскочить. Пришлось брать стопу противника на жёсткий блок.

И меня едва не опрокинуло от столкновения. Аристократ на деле доказывал, что он уже умеет больше, чем могли научить меня. Это ведь тоже какое-то местное заклинание.

Впрочем, в эту игру можно играть вдвоём.

Следующий удар в корпус я отклонил, а сам, наложив на правую руку Воздушный кулак, выпустил магию. Но только в тот момент, когда моя кисть уже соприкоснулась с грудью аристократа.

Его техника укрепления выдержала. Я успел заметить ухмылку Астафьева, прежде чем он контратаковал.

Жёсткий удар я пропустил мимо, пригнувшись под руку. Перехватив конечность, подбросил её вверх, а сам ударил пяткой в колено противника. И вновь техника защитила хозяина, однако тому пришлось сделать несколько шагов, чтобы удержать равновесие.

И пока он выравнивался, я запустил два Воздушных кулака на той мощности, что снесла щиты на полигоне. Такого сдвоенного удара аристократ уже не выдержал. Дымку укрепления тела с него просто сдуло, а сам он покатился кубарем прочь.

— Этот готов, — объявил Верещагин. — Самойлов, твой выход!

Как для контраста, второй спарринг-партнёр оказался ростом поменьше первого, зато шире в плечах. И стоило ему войти в круг, как все его тело покрылось коркой льда. От Самойлова повалил пар — магический холод растекался вокруг, превращаясь в паровые облачка. Но это не мешало аристократу ориентироваться в пространстве.

Взмахнув рукой, он создал несколько сосулек, которые полетели в моём направлении. Не преодолев и метра, они развалились на части, превращаясь в десятки мелких осколков. И вот уже они ударили в меня.

Всё, что я успел сделать за это время — увидеть, что происходит. А вот осознавать пришлось, уже лёжа на земле. Там, где осколки магии Самойлова попали в меня, дымка укрепления тела просто отсутствовала. Зато форма промокла, и болели места удара.

Его магия пробила мою защиту и смогла добраться до моего тела. Дурной знак.

Поднявшись на ноги, я снова натянул на себя силу из источника, восстанавливая дымку укрепления тела. А Самойлов, дождавшийся, когда я закончу, тут же перешёл в ближний бой.

Его ледяная броня, источающая туман, вспыхнула голубым огнём, вдоль предплечий выросли острые льдины. И сталкиваться с ними мне очень не хотелось. Противник работал руками, явно намереваясь напластать меня на куски. Напирал, не давая мне передохнуть.

И это слушатель подготовительного курса! Кем же он станет после выпуска?