Ньюфаундленд, уже усвоивший свою новую кличку, вильнул хвостом.

— Впрочем, эта леди тоже не потрудилась скрыть свои чувства… Меня удивляет не то, что она столь откровенно проявила свою неприязнь, — задумчиво продолжил Джеймс. — Странно другое: откуда эта неприязнь вообще взялась? Мы не сделали ничего такого, что даже при самом предвзятом отношении могло хоть как-то задеть ее.

Этвуд с затаенной усмешкой скользнул взглядом по лицу Джеймса, на котором отражалось искреннее недоумение.

— За одним-единственным исключением, о чем сообразить в первую очередь следовало бы именно тебе.

— Да? Каким же?

— Мы явились туда, где эта синьорина рассчитывала пожить в полном уединении, точно так же, как и ты сам. Только неизвестно, какие у нее для этого причины…　

Глава 4

Утром Этвуд проснулся рано и решил, не дожидаясь Джеймса, искупаться. Он полагал, что в такой час единственным, кто составит ему компанию, будет ньюфаундленд, однако напротив третьего коттеджа уже сидел загорелый молодой человек и грыз яблоко. Завидя Этвуда, он положил недоеденное яблоко на полотенце и направился к нему.

— Доброе утро, сэр. Позвольте представиться: Фрэнк Тейн. Я живу вон в том коттедже. — Он широко улыбнулся и махнул рукой в сторону своего домика. — В таком месте можно без церемоний, верно? Вчера по дороге сюда у меня стала барахлить машина, подсовывают черт знает что! Я добрался сюда уже за полночь, везде уже было темно. А вы тут давно?　

Этвуд ответил, что живет здесь четвертый день.

— Отличная погода стоит! Вода уже прогрелась, хотя считается, что для купания еще не сезон. Сам-то я первый раз сюда приехал, это другие так говорят. А по-моему, в самый раз. Какое удовольствие плавать, если вода как в ванне? Верно я говорю?　

У молодого человека было открытое, добродушное лицо с веселыми карими глазами, и в целом он казался симпатичным, единственным недостатком, по мнению Этвуда, была некоторая бесцеремонность, являвшаяся, скорее всего, следствием профессии: Фрэнк был коммивояжером, рекламирующим изделия мужской галантереи. Выложив, кто он и чем занимается, Фрэнк, похоже, ждал от своего собеседника того же, однако Этвуд обманул его ожидания, назвав только свое имя и оставив на долю Джеймса историю о двух банковских клерках, целый год изнемогающих за конторкой и наконец-то вырвавшихся на природу; сам он ограничился сообщением, что приехал сюда недели на две вместе с другом. Фрэнк поинтересовался, кто еще здесь живет. Этвуд ответил очень коротко.

— Моя болтовня вам уже наскучила, — с подкупающей улыбкой сказал Фрэнк. — Я знаю, что иногда становлюсь назойливым, но ничего не могу с собой поделать, вы уж извините. Люблю знакомиться с разными людьми, я и коммивояжером-то из-за этого стал. Ездишь с места на место, постоянно видишь что-то новое, с людьми встречаешься. В конторе я бы не усидел. Все время одно и то же — такая скука! Вы уже собрались купаться? А я еще погреюсь на солнышке.

Вода с утра была холодновата, и Этвуд через четверть часа вернулся на берег, Фрэнк к тому времени уже ушел с пляжа. Ньюфаундленд притащил откуда-то палку и кружил с ней вокруг хозяина, предлагая поиграть. В половине девятого Этвуд направился к коттеджу с твердым намерением стащить Джеймса с кровати, если тот еще не встал добровольно, однако Джеймс уже плескался под душем и вопрос о насильственном извлечении его из постели отпал. Когда Этвуд сообщил о появлении еще одного, теперь уже последнего, так как все коттеджи были заняты, человека, Джеймс философски ответил: одним больше, одним меньше, разница невелика. Пока они на веранде завтракали, ньюфаундленд куда-то исчез, а затем выбежал из комнаты Джеймса, держа в зубах приглянувшийся меховой ботинок, и устроился под навесом. Сначала он катал свою добычу лапами, а потом постарался засунуть нос внутрь ботинка. Его морда была для этого слишком широка — убедившись, что голова туда не влезает, пес засунул внутрь ботинка лапу.

— Что это он потрошит? — сказал Джеймс, а приглядевшись, воскликнул: — Опять добрался до моего ботинка! Филипп, посмотри!

— Для полного комплекта ему надо еще три. Если ты не уберешь этот ботинок в недоступное место, боюсь, от него скоро мало что останется, — заметил Этвуд, откладывая свой акваланг, которым он занялся после завтрака, и направляясь к собаке. — Тимми!

Ньюфаундленд завилял хвостом и, оставив ботинок, подбежал к Этвуду и начал ласкаться. Вдруг он глухо зарычал, кинулся на веранду, где на полу лежал акваланг, и со злобным лаем набросился на него, в мгновение ока превратившись из спокойной, послушной собаки в разъяренного дикого зверя. Этвуд схватил пса за ошейник и рванул назад, но ньюфаундленд кидался на акваланг с такой силой, что Этвуд не устоял и упал на колени. Обхватив пса за шею, он с трудом удерживал его.

— Убери акваланг! — крикнул он Джеймсу, тот схватил акваланг и поспешно запихнул обратно в шкаф.

Едва он захлопнул дверцу, как пес вырвался, подскочил к шкафу и с исступленным яростным лаем заметался вокруг, хватая зубами рельефные украшения, однако закрытая на защелку дверца не поддавалась.

— Он взбесился! — сказал Джеймс, отступая подальше от остервенело лающей собаки.

— Тимми, Тимми! — позвал Этвуд, поднявшись. — Ко мне!　

Не обратив на это никакого внимания, ньюфаундленд продолжал бросаться на шкаф. Этвуд взялся правой рукой за ошейник и, ласковым тоном повторяя «Тимми, Тимми», притянул пса к себе, левой рукой поглаживая при этом взъерошенный загривок. Постепенно ему удалось оттеснить ньюфаундленда от шкафа, однако тот продолжал рычать и угрожающе скалить зубы. С большим трудом Этвуд наконец сумел отвести его в свою комнату, там ньюфаундленд вскоре успокоился и улегся возле хозяина.

— Что это на него нашло? — в недоумении сказал Этвуд. — Бывает, что собаки чего-нибудь не любят, но такой безобидный предмет, как акваланг… Он не тронул здесь ни одной вещи, кроме ботинка, но с ботинком он просто играет, а акваланг привел его в ярость. Странная реакция.

— Он прокусил шланг, — мрачно сообщил Джеймс. — Хорошо еще, что не чье-нибудь горло.

— Надо же ему было наброситься именно на акваланг! Придется теперь искать в городе новый шланг. Тимми, ты негодяй!　

Пес смотрел на хозяина грустными и преданными глазами.

— Негодяй! — повторил Этвуд. — И нечего теперь изображать раскаяние.

Однако никакого раскаяния ньюфаундленд не испытывал: проходя потом через веранду, он снова злобно зарычал на шкаф.

Когда Этвуд спросил у Гросси, можно ли здесь купить шланг для акваланга, тот бодро заверил, что на это нет абсолютно никакой надежды, однако Этвуд все же решил съездить в город. Джеймс поспешно заявил, что не собирается оставаться наедине с этим зубастым чудовищем; заперев ньюфаундленда в доме, они уехали оба.

Объездив весь городок, Этвуд нигде шланга не нашел, лишь в одном магазинчике сказали, что, если синьору очень надо, к вечеру шланг достанут. Был еще только полдень и ждать здесь так долго не имело смысла.

— Придется вечером снова сюда ехать, — недовольно сказал Этвуд и оглядел узкую улочку, на которой располагались магазинчики, торгующие всякими мелочами, в основном сувенирами. — Посмотрим, нет ли тут чего-нибудь стоящего для Кэт.

Ничего подходящего для жены он не нашел, покупки ограничились ковриком для собаки, Джеймс при этом заметил, что пес не заслуживает даже рваной половой тряпки.

На перекрестке Этвуд внезапно замедлил шаг, глядя на пересекающую улицу пару: высокого мужчину лет сорока пяти с бледным узким лицом и его более молодого смуглого спутника.

— Вот уж никак не ожидал, — пробормотал Этвуд, провожая их взглядом.

— Это твои знакомые? — без особого интереса спросил Джеймс.

— Нам доводилось встречаться прежде, — несколько уклончиво ответил Этвуд, — и меня крайне удивляет…