Для каждого поэта, представленного в сборнике, – свой талисман, свой ангел-хранитель, своя путеводная звезда: творчество, дружба, любовь… Всё то, что составляет память сердца, которая, как известно, «сильней рассудка памяти печальной» (К.Н. Батюшков). И которая делает сильней и тоньше читателя, прикоснувшегося к поэтическому талисману. Ирина Попова-Бондаренко, кандидат филологических наук, доцент кафедры мировой литературы и классической филологии Донецкого национального университета Леонид Блюмкин / Гамбург / Леонид Блюмкин родился в 1944 году в Зауралье, в городе Кургане. Образование высшее техническое. Вторая профессия – журналист. Более 30 лет работал на Курганской студии телевидения. Стихи публиковались в газетах, журналах и альманахах, издающихся в городах Урала, Сибири, Москвы, а также в Германии. Автор пяти сборников стихов. Член Союза писателей России. С 2004 года живёт в Гамбурге. «Клён у крыльца дощатого барака…» Клён у крыльца дощатого барака — его из прошлой жизни не сотру. Им выдержана времени атака, поёт зелёный парус на ветру. По улицам, где нет ещё асфальта, гонял я маломерку – велик свой. И через руль крутил, бывало, сальто, спасаемый землёю и травой. Здесь, во дворе шпаны и книгочеев, нас проверяло детство на излом. Чем старше мы и суше, и мрачнее, тем чаще вспоминаем о былом. Мы остаёмся там, где родились, в какой земле нам не пришлось лежать бы. Там, где судьба ещё, как чистый лист, и далеко до зрелости и жатвы. Всё исчезает в сутолоке лет, кумиров и диктаторов свергают. Но подростковый мой велосипед везёт меня и спицами сверкает. Снесён давно простуженный барак, меняются и климат, и режимы. Но сквозь десятилетий кавардак зелёный парус реет одержимо. Вячеславу Веселову Писателю, журналисту, лётчику, археологу Ты этих строк не услышишь и не прочитаешь. К нам не зайдёшь, чтобы «трёшку» занять на похмел. Сколько их было, победных и горьких ристалищ в жизни твоей, где устроиться ты не умел. В северном небе, душе не дающем привала, с птицей железной в кабине сроднился стрелок… Всё, что узнал ты, в тебе до конца бунтовало, всё, что впитал ты, бродя в перекрестьях дорог. Струи воздушные или потоки морские, прошлых веков по раскопам рассыпанный быт — всё сохранилось в тебе, словно золото Скифов, всё в твоих книгах, как жёрновом, память дробит. В ста словарях не нашёл бы я нужного слова, в сотне пророчеств свою не узрел бы звезду. Ты сберегал от безвкусного, глупого, злого, ты ободрял невозможную брать высоту. Мне ль не ответить: «Спасибо, старик, за науку!» Мне ль не отправить тебе в неизвестность привет. Где я пожму твою лёгкую верную руку, где я найду твой затерянный в вечности след? «Немки российские, немки казахские…» Немки российские, немки казахские — русские бабушки в скромных платках. Дома вставали с рассветными красками, с песней хлопочущих утренних птах. В избах – уют, чистота – в палисадниках, выметен двор, и порядок в хлеву. Только душа беспокойная в ссадинках, с детства цеплявшая злую молву. Изгнаны с Волги. Вагоны телячии вас притащили в тайгу или в степь. Кто-то вам в спину бросался проклятьями, кто-то делил с вами угол и хлеб. Что перенять вы смогли от родителей? — Верность укладу, терпенье, язык. Где ваши судьи и ваши гонители, где побеждённые, где победители? — Правды и лжи нестыкуемый стык. Здесь, вдалеке от привычного берега, здесь вам и дом приготовлен, и стол. Здесь вы по-русски общаетесь в скверике, руки сложив на широкий подол. «Слов сентиментальных не любитель…» Слов сентиментальных не любитель, с давних пор трудяга из трудяг, сам себя создатель и спаситель сам себя из бед и передряг. Может быть, под сатанинским небом в поезде, идущем на восток, в страхе и беспомощности слепо в материнский тыкался платок. Мальчик в синей новенькой матроске, с локонами светлыми до плеч. Выли бомбы, скрежетали доски, и молчаньем становилась речь. Вырвались из смертного капкана, приняла на жительство Сибирь, и за всех вздыхая покаянно, за руку взяла, как поводырь. По снегам, по лужам, по жаре ли шёл, обид и злости не копя. Тут тебя любили и жалели, огорчали тоже тут тебя. Рано повзрослевший, по-отцовски всё в себе стараешься сберечь… Мальчик в синей новенькой матроске, с локонами светлыми до плеч. «Никуда уезжать нам не надо…» Моим санкт-петербургским знакомым |
