— Что ж, пойдемте.

Он направился к высокому кирпичному зданию с затемненными, забранными решетками окнами. Прошли вдоль стены здания. У открытых настежь больших дверей Руслан Вениаминович остановился и, сделав знак Привольнову подождать, вошел внутрь. Даже на расстоянии чувствовалось, как из дверей тянет горячим воздухом. Через дверной проем были видны три обложенных прокопченным кирпичом котла. В одном из них синим мощным пламенем горел газ. Хозяина котельной подчиненные, по-видимому, побаивались. При его появлении с протертого до дыр кособокого дивана вскочил небритый заспанный мужик в рабочих штанах и драной майке и вытянулся в струнку.

— Как дежурство? — громко, чтобы перекрыть шум работающего насоса, поинтересовался Калугин.

— Отлично, Руслан Вениаминович! — гаркнул рабочий, становясь «вольно». — Проблем нет.

Калугин удовлетворенно качнул головой и заявил:

— Вторым котлом пора заняться.

— Обязательно займемся, — пообещал рабочий. — На следующей неделе. — Он еще что-то добавил, однако Жорик не расслышал.

Хозяин котельной перекинулся с мужчиной еще несколькими фразами, отдал какие-то распоряжения и вышел.

Парочка продолжила путь. За углом котельной находилась железная, крашенная зеленой краской дверь. В нее и вошли. Небольшая комната за ней оказалась кабинетом. Не шикарным, но вполне сносно обставленным, для котельной, разумеется. В нем находился старомодный, обитый коричневым дерматином стол, диван и несколько шатких стульев. Калугин положил на стол папку, раскрыл красные выгоревшие шторы, от которых в разные стороны разлетелась пыль, затем уселся на рабочее место.

— Садитесь, — предложил он Привольнову и, когда тот устроился напротив него, объявил: — Я вас слушаю.

— Я вообще-то не родственник Епифанова, — кашлянув в кулак, признался Жорик. — И даже не его друг.

— Я так и понял, — ничуть не удивляясь словам посетителя, промолвил Руслан Вениаминович. — Кто вы? Полицейский?

Привольнов открыто взглянул на Калугина:

— Нет, я частное лицо.

Физиономия хозяина котельной оставалась непроницаемой. По ней невозможно было догадаться, как он относится к нежданному посетителю.

— И что же вам угодно?

— Видите ли, — поколебавшись, произнес Жорик. — Одного моего приятеля обвинили в убийстве Епифанова и находящихся с ним в тот вечер людей. Однако он ни в чем не виноват.

— Откуда вы знаете, что это так? — бесстрастно спросил хозяин котельной. — Я как раз-таки слышал обратное, что арестованный недавно человек особо опасный преступник, главарь банды грабителей, долго терроризировавшей наш город.

«Интересно, действительно ли он не знает, кто главарь банды, или дурака из меня делает?» — подумал Привольнов. Вслух же уверенным тоном произнес:

— Нет, я точно знаю, что моего приятеля подставили, и пытаюсь это доказать. Я очень прошу вас помочь оправдать невиновного человека.

Во взгляде Калугина появился интерес.

— Но я-то тут при чем? Что я могу для него сделать?

Пораскинув мозгами, Привольнов решил пойти ва-банк.

— Мне стало известно, что главарем банды в действительности является четвертый, не пришедший в кафе «Аладдин», человек. Кто именно, я не знаю. По моему мнению, он заказал своих подельников, а когда киллер выполнил работу, убрал и его. Так вот я знаю, где и когда убили киллера. Проверив на этот час алиби троих начальников, я рассчитываю вычислить убийцу, а также главаря банды.

Калугин неожиданно рассмеялся. Смех у него был неприятный, будто механический.

— И вы подозреваете, что я могу быть тем самым главарем?

— Не исключено, — сохраняя серьезность, заявил Привольнов.

Хозяин котельной некоторое время разглядывал Жорика изучающим взглядом.

— А если я сейчас позвоню в полицию, — усмехаясь, объявил он и достал из кармана мобильник.

— В таком случае, — спокойно возразил Привольнов, — вы дадите мне повод считать, что мне крупно повезло. Первый же шеф, на которого я вышел, и есть искомое лицо. Кроме того, если меня заберут в полицию, я обязательно расскажу там о своей версии, и вас непременно начнут проверять, но уже официальные лица. Зачем вам лишняя нервотрепка, Руслан Вениаминович? Если вы честный человек, вам нечего опасаться. Скажите мне, где вы были в интересующее меня время, я проверю, действительно ли это так, и вы обо мне больше никогда не услышите.

— Но это же глупость, — фыркнул Калугин. — Какой, к черту, из меня главарь.

«Из меня тоже никудышный, — невесело подумал Жорик. — Однако вот подозревают».

— Руслан Вениаминович, — принялся увещевать он, — для вас та информация, что я добиваюсь от вас, пустяк, но она может спасти жизнь невинному человеку и помочь разоблачить настоящего преступника.

Калугин еще немного поколебался, потом убрал телефон в карман и сказал:

— Какой день и час вас интересуют?

У Жорика гора свалилась с плеч.

— Вторник, половина седьмого вечера.

Взгляд у Калугина стал отрешенным. Он весь ушел в себя, очевидно, перебирая в памяти события последних дней.

— На даче я в это время был, — заявил он после паузы. — С женой и детьми. Мы иной раз среди недели туда ездим, дел на участке всегда хватает. Но вы не думайте, что я позволю вам допрашивать членов моей семьи.

— Не беспокойтесь, — заметил повеселевший Привольнов. — Я найду другой способ проверить ваше заявление. Где находится дача?

— В районе санатория «Ботаника», у канала. Дом номер двадцать четыре. И это… С соседями там в разговорах поаккуратнее. Не давайте им повод для сплетен.

Жорик встал.

— Не переживайте, все будет в ажуре. Спасибо вам, Руслан Вениаминович, — произнес он с чувством. — Вы оказали мне большую услугу. Но я очень вас прошу не сообщать о нашем разговоре и о том, что вы меня видели, в полицию. Во всяком случае до тех пор, пока я не проверю ваше алиби.

Хозяин котельной ничего не ответил. Он проводил направившегося к двери Привольнова насмешливым взглядом.

Санаторий «Ботаника» находился километрах в двадцати от города. До границы города пришлось вначале добираться на городском автобусе, затем пересаживаться на пригородный. Старенький, давно отслуживший свое автобус с надписью «Ворошилов — Ботаника» не менее получаса торчал на остановке, собирая пассажиров, потом, взревев мотором, тронулся в путь. Тащились вначале по центральной дороге, потом свернули на второстепенную. За пыльными окнами автобуса потянулись сады, поля и огороды. Узкая извилистая ленточка дороги то поднималась в гору, то ухала вниз, то ныряла в туннель из вековых деревьев, то пролегала по залитой солнцем открытой местности. Наконец, сделав парочку крутых поворотов, она закончилась круглой площадкой перед громадными воротами с надписью «Санаторий «Ботаника». Выгрузившись с полутора десятками пассажиров на конечной остановке, Привольнов поинтересовался у расположившейся на пятачке торговки мелким товаром, где находятся дачные участки. Старуха показала:

— Пройдете поселок института растениеводства, окажетесь на дороге. Пойдете по ней. Там слева за речкой увидите…

Жорик поблагодарил торговку и направился к домам. Выбравшись из поселка, потопал по дороге с росшими по обеим сторонам от нее исполинскими тополями. Хотя Привольнов был уверен в том, что Калугин его не выдаст, он чувствовал тревогу и с замирающим сердцем следил за изредка проезжающими мимо машинами, опасаясь увидеть в одной из них майора Ковалева или капитана Лысенко.

Вскоре появился мост. Он оказался перекинутым через канал метров двадцати шириной, с удивительно синей, будто подкрашенной медным купоросом водой. За мостом, как и наказывала старуха, Жорик свернул влево и потащился по пыльной проселочной дороге. Наконец впереди показались строения.

Дачный поселок, именуемый так же, как и санаторий, — «Ботаника», раскинулся вдоль берега канала. Он не был четко спланирован, поэтому разобраться в его улочках впервые попавшему сюда человеку было непросто. Дома здесь были разномастные, встречались двухэтажные добротные особняки, домики попроще, а то и вовсе лачуги, но всех их объединяло одно: приусадебный участок в шесть соток с буйно разросшейся растительностью.