- Я тоже, если что, пойду с Дием. – Внезапно на чистейшем авенди сказал Коркач.

Все замолчали. Вместо тишины повис гомон – снаружи слышались крики караульных, голоса тихонько поющих у костра песни и «тайком» пьющих вино солдат. Где-то слышался визг деревенской девки, переходящий в звонкий хохот. Дий почесал щёку и спросил:

- Вы спать собираетесь?

- Вот именно! – Раздался голос Йелно снаружи палатки. – Лучше спите, чем такие речи вести.

- Ты какого бога там подслушиваешь, а? Я сейчас встану, и вырву тебе глаза! – Повысил голос Кап.

- А причём тут глаза? – Заинтересовался денщик.

- А при том, что ими ты нашу палатку отыскал, пришёл сюда ногами, и развесил уши. Сначала вырву глаза. Во второй раз – ноги. Ну а в третий – сделаю, как у нас на рудниках.

Отделение навострило имеющиеся уши. Слышны были только сопение Жафа и шебуршанье переминающегося снаружи Йелно.

- А как делали у вас на рудниках? – Спросил Дий, не выдержав любопытства.

- Ага, как? – Поддакнул Йелно.

- В третий раз отрезали губы.

Эльтер присвистнул, а Бельт отчаянно зачесался.

- А почему ты тогда про уши сказал? – Не понял Дий.

- А что уши? Почему губы, не пойму. – Пожал плечами Йелно. Он уже проник в палатку, присел на входе, и выставил перед собой две бутыли с деревенским вином. Кап деловито установил зажжённую заново свечу, и стал метать на импровизированную из простыни скатерть - закуску.

- Что такого? Ха… Сам прикинь – слепой, без ног. Когда тебе ставят миску с баландой, ты руками держишь тело, а губами пьёшь. У нас их называли комарами. Губы тянут как хоботок. – Кап глянул на побледневшего Йелно. – А прикинь, как жить, если губ нет? Не попьёшь, не поешь – одни зубы снаружи, и не всем везёт, если передние есть. И вот ты окунаешь морду в миску с водой, а потом резко перекидываешься на спину, чтоб вода осталась во рту. Так и пьёшь. Таких мы называли колесуны.

Кап чесал бровь, всем своим видом показывая безразличие, разливая вино по кружкам.

- А что мешает рукой чашку держать? – Спросил Дий, подсаживаясь. – Зачем именно с пола пить?

- Понятия не имею. Потому что так не интересно брехать? – Пожал плечами, ухмыляясь, Капллеус.

- Боги тебя дери во все… все… Кап! Да как ты можешь так, а?.. – Схватился за сердце Йелно.

- Ха, ты просто слишком наивен, Йелно, над тобой сложно не подшутить. – Улыбнулся обычно серьёзный Эльтер, поднимая свою кружку.

- Будем! – Буркнул Жаф, и тут же опрокинул в пасть вино.

- Э-э-э? Ты же спал?.. – Удивились все.

Может Лесник и Джетсис и были пьяны до безобразия, но в их головах мелькнула здравая мысль, что выступить на штурм утром – значит подойти к вечеру. Люди будут уставшие, а противник – наоборот: отдохнувший. Именно из-за того, что были пьяны, решили атаковать после обеда, с марша. Расчёт был таков: «Утром все внимательные, к обеду уже нет, потому что не ждут нападения, ведь у противника что? Обед!» - Вещал Лесник кивающему Эре. – «А вот у НАС нет его. И мы нападаем на сытых, спящих, раздувшихся от этих своих лидландских замечательных деликатесов, людей».

Рота – это такое животное – скажет вам офицер. Заставить идти роту в ногу – это уже парад. А не заставить – ну, и нет роты... Ведь тогда она растянется на многие ходы при марше. При команде «вперёд», каждый начинает идти со своей обычной скоростью. Кому-то заданный темп высок, кому-то низок. Чтобы нивелировать эту разницу проводят регулярные марш-броски. Ну и используют барабаны, чтоб задавать ритм. Но это в больших частях. Рота тогда идёт со средней скоростью, когда никто особо не устаёт, но и сил на сражение уже нет. А если нужно бежать? Если нужно долго и далеко идти в бой? Для этого есть специальный «теневой приказ», всегда выраженный в виде присказки к основному приказу. Именно это сейчас делал «Лесник» Ист Пелль, командуя роте:

«Вперёд, льда вам в ноздри!» – Тут он уже от себя добавил: - «Сучьи вы дети…». А скажи он им, к примеру «Вперед, мать вашу растак!» - рота бы двинулась в том темпе, который бы позволил сберечь материальные ценности, ничего не поломав и не потеряв, для этого даже есть специальные термины. Капитан задал темп атаки. А при атаке очень важно не уставать до момента начала сражения. Поэтому, вопреки расхожему мнению, в атаку не бегут, а ходят прогулочным шагом, самым легким. Бегут – это уже потом, когда до врага осталось плевок да прыжок, в смысле, вот он: десять шагов и руби, убивай, калечь. Но это впереди. А пока нужно идти так, чтоб остались силы. В этом есть минус, пока все идут, они судачат о том, как пройдёт сражение. Обсуждают шансы, делают ставки, заключают пари. У новичков сносит голову от страха, у бывалых - от адреналина, от предвкушения битвы. А это уже плохо. Поддавшись эмоциям, рота станет просто сбродом орущих людей, игнорирующих приказы и сам здравый смысл.

Сейчас же рота двинулась в обратном направлении. Или, точнее – полурота. Около половины от численного состава отсутствовало - часть погибла, часть осталась в деревеньке Ворды.

- Да я задолбусь так ковылять! – Заорал Капллеус. – Мы встали в четыре утра, чтоб вот так вот дойти до Дыры?! Да я бы лучше спал ещё часа три, а потом бы вас догнал за околицей этой дыры! Я про деревню, если что…

- Горняк, заткнись! – Рявкнул ненароком оказавшийся рядом, и услышавший, Кийц.

Люди шли так медленно, что изнывали от скуки и безделья. Заметивший это Лесник отдал приказ ускорить темп. Минут через двадцать Кап заныл:

- Да куда мы так бежим? Я сдохну раньше, чем доберусь до лидландцев!

- Молча, Кепелеус. – Буркнул Кла.

- Капллеус. – Сварливо поправил тот.

- Молча, говорю. Важное скажу: к Дыре подходи надо с бокуоф. – Кла оглядел шагающих рядом товарищей. У каждого выражение лица было словно у «Дневного» Жафро Туца. – Вы дебиль.

- Верно, Кла. – Откликнулся Эльтер, легко проскальзывая в центр шагающего отделения. Говорил он не громко, так, чтоб слышали все, но не посторонние. Он ровно дышал, и совсем не выглядел так, словно чавкал битый час скорым шагом по грязи. – Основной отпор придётся по центру. Дыра наша – крепостица квадратная. Атаку будут вести по двум флангам и центру. Ну, зная затейника Лесника, может и в тыл зашлют отряд… Но Кла прав – нам лучше быть на фланге. Больше шансов выжить.

- А ведь верно. – Кивнул Бельт. – Если основной удар будет по воротам, там и будет вся защита. А на фланговых стенах оставят народу меньше. Только вот, ребята, в дыру можно напихать 300 человек. И вокруг лидландцев как блох на собаке. Когда начнётся бой, они тоже могут подумать – о, да тут у них на флангах не густо народу, ударим сюда. И тогда немногие фланговые силы окажутся меж двух огней, а в условиях численного преимущества…

- Ой, заткнись, Бельт! Мы тебя поняли! – Поморщился Капллеус. – Тогда у нас целых четыре варианта.

- Это каких? – Заинтересовался Эльтер.

- Мы можем выбрать одну из четырёх стен, которую мы будем атаковать. И мы все умрём. И выбирать надо быстрее. У нас и так не велики шансы, что получится примазаться туда, куда мы хотим. Лесник скажет первый взвод – лево, второй – право, остальные – прямо. И всё, план рухнул.

- Ты ссышь Кап, да? – Спросил внезапно Бельт. Такого вопроса от него никто не ожидал, точнее, такой формулировки вопроса.

- Да, Бельт, ссу. Через пару часов мне могут выпустить кишки мечом, или громобоем отстрелить ногу. А хуже всего, если мечом в пузо ткнут, я не умру, и потом буду гнить два месяца, медленно умирая. А громобой отстрелит…

- Заткнись, Капллеус! – Глянул хор голосов.

- Мне тоже страшно, Кап. – Отсмеявшись, продолжил Бельт. – Я просто вижу, что ты болтаешь больше обычного, это от нервов. Наш наглый и храбрый Кап чего-то боится? Удивительно. Я думал ты вообще непрошибаем.

- Непрошибаем тот, кто малосольную рыбу огурцами закусывает. Вот где бесстрашные безумцы! А я боюсь, как любой, кто дорожит своей шкурой.

- Прорвёмся. – Хлопнул его по спине Дий. – Мы же рота Лесника!