— Что ты мне голову морочишь? — нахмурилась тетя Тамара. — Какой еще дон Хуан? Я же тебе конкретный вопрос задала.

— Терпение, — я подмигнул. — На самом деле я на него и отвечаю, хотя со стороны может показаться, что я болтаю тут всякую ерунду. Ну так вот… Первый ученик говорит: «Давайте уйдем немедленно, это же неприлично!» А, я уже говорил про это, да? Короче, другие двое уперлись и стоят и смотрят, как бараны. Тогда дон Хуан повернулся к ним и спрашивает: «Что надо-то?» Самый первый промямлил: «А я говорил, что нужно уходить…» Второй сказал: «О великий учитель, я хочу внимать твоей мудрости во всех областях жизни!» А третий вытянул шею, чтобы получше рассмотреть барышню, и сказал: «Это же Хуанита из деревни? Вы ведь обещали жениться на Кончите!»

Отец Евы закашлялся и прикрыл лицо руками. Плечи его затряслись. Тамара бросила в его сторону уничижительный взгляд.

— Ну прости, — всхрюкнув, он отнял руки от лица и попытался изобразить виноватый вид. — Поперхнулся всего лишь, с кем не бывает…

— С тобой это слишком часто бывает, как я посмотрю, — язвительно проговорила тетя Тамара и снова повернулась ко мне. — Молодой человек, вы что меня за дуру тут держите? Зачем вы паясничаете, когда у нас серьезный разговор?

Ева снова дернулась и набрала в грудь воздуха, но я сжал ее пальцы крепче, и она сдержалась. Промолчала.

— Так вот, с вашего позволения, я продолжу, — невозмутимо сказал я. — Дон Хуан встал и взял из угла огромную палку. Гораздо толще большого пальца, если вы понимаете, о чем я. Первым он огрел того ученика, который порывался уйти. «Но за что, мой учитель⁈ — завопил тот. — Ведь я же проявил такт и деликатность, как вы и учили!» «За трусость и малодушие», — ответил дон Хуан и огрел палкой второго ученика, того, кто жаждал его мудрости. «Но за что, учитель⁈ — заныл второй. — Ведь я же проявил жажду познания и преданность!» «Нашел время, дурак!» — ответил учитель и повернулся к третьему. Посмотрел на палку, посмотрел на него. Покачал головой: «Ну эти-то понятно, мурзилки необучаемые! Но ты-то вроде умный! Промолчать не мог что ли⁈» «Так я же… » — начал третий, и тут учитель огрел его палкой. А потом добавил еще раз, и еще. И выдал пенделя. И еще раз. В общем, пинал, пока не выпнул из своей пещеры и не убедился, что тот катится по ступенькам вниз с горы.

— Послушай, как там тебя… — уже весьма нервно и раздраженно сказала тетя Тамара. — Это уже переходит всякие границы! Мало того, что ты явился в гости глубокой ночью, так еще и имеешь наглость разговаривать со взрослыми, как… как…

— Технически, Тамара Карловна, мы с вами находимся в едином правовом поле, являясь совершеннолетними и дееспособными людьми, — ответил я. — И, кстати, я хотел еще кое-что сказать по вашему вопросу. Если вдруг мораль моей притчи показалась вам недостаточно прозрачной. Своим вопросом вы поставили в неловкое положение мою девушку и меня. Однако, как люди воспитанные, вежливые и где-то даже чтящие традиции, мы обязательно сообщим вам известие о нашем бракосочетании. В приглашении на свадьбу, как близкую родственницу. Но до этого момента, я оставлю ваш вопрос без ответа. Я достаточно внятно изложил свою позицию? Или некоторые пункты требуется развернуть подробнее?

Тетя Тамара резко отодвинула от себя тарелку. Ее темные глаза метали молнии, и если бы хоть одна из них была настоящей, то точно спалила бы меня до кучки пепла.

— Это… Это… — руки ее задрожали от ярости. — Это уже вообще ни в какие ворота! Леня, ты должен немедленно прогнать этого наглеца вон! Такое хамство… это…

— Томочка, какое еще хамство? — развел руками отец Евы. — Мальчик не повысил голоса, не сказал ни единого грубого слова…

— Хамство — это не только крыть кого-то матом, Ленечка! — переходя на повышенные обороты заявила Тамара. — Все, у меня пропал аппетит!

Она встала так резко, что табуретка грохнулась на пол. И решительно вышла из кухни.

Ева сдавленно хихикнула и прикрыла рот руками. Отец Евы покачал головой и протянул мне через стол руку.

— Спасибо, — одними губами прошептал он.

— Между прочим, Ленечка, когда тебе понадобилось сопли вытирать, ты ко мне первой прибежал! — прокричала тетя Тамара откуда-то из глубины квартиры. — И вот как ты мне отплатил за то, что я примчалась вынимать тебя из петли?

— Может, она теперь уедет уже? — прошептала Ева, жалобно посмотрев на отца.

— Это вряд ли, — Леонид Карлович вздохнул и покосился на дверь. Потом склонился над столом ближе ко мне. — А что это за дон Хуан такой?

— Это… гм… — я на пару секунд задумался, потому что Кастанеду я никогда не читал, а этого самого дона Хуана приплетал к месту и не к месту просто потому что как-то к слову пришлось. — Есть такой мистик латиноамериканский, Карлос Кастанеда. Так вот дон Хуан — это главный персонаж его книг, учит правильному взгляду на жизнь и все такое. В сущности, это все беллетристика конечно, но в некоторых случаях помогает выкрутиться из неловких ситуаций. Вот как сейчас, например.

— А ты эти притчи где-то прочитал или из головы выдумываешь? — спросил Леонид Карлович.

— На всякий случай я не буду отвечать на этот вопрос, — усмехнуся я. — Вдруг кто-то сейчас подслушивает наш разговор и сможет потом использовать мою откровенность против меня.

— Очень мне надо кого-то подслушивать! — крикнула тетя Тамара.

Да уж, звукоизоляция тут, конечно, ни к черту. Я посмотрел на Еву. Она улыбалась, щеки ее порозовели. Я снова нашел ее руку и легонько сжал пальцы.

Не люблю таких теток, вот что. И дело даже не в какой-то там мифической нетактичности всех этих «когда свадьба?», «когда вы уже заведете ребеночка?» и «когда за вторым?» Как по мне, так все эти события — это отличный повод для праздника. И сообщение любой из этих новостей друзьям — это в каком-то смысле шоу. Когда ты главный герой, волен купаться в лучах славы и обожания, и, конечно же, имеешь полное право обставить это событие с тем уровнем пафоса, который тебе хочется. А такие вот Тамары со своими вопросами пытаются все испортить. Ну вот промямлил бы я: «Ой, конечно же планируем, я собираюсь сделать Евочке предложение, уже даже кольцо купил». И весь сюрприз с красивым предложением на крыше самой большой высотки Новокиневска или, там, в ресторане, с десертом, увенчанным этим самым колечком, был бы похерен. И не то, чтобы я как-то всерьез думал сейчас о женитьбе. И кольца никакого у меня не было. Просто сам факт такого вот вмешательства мне категорически не нравился. Что еще, блин, за перетягивание одеяла на себя?

В коридоре раздались стремительные шаги тети Тамары. А потом и она сама появилась в дверях. Уже одетая в теплый костюм и шерстяной платок на голове.

— Леня, я пошла к Зине, — сказала она, подчеркнуто не глядя на меня. — Надеюсь, когда я вернусь, этого… этого… здесь уже не будет. Иначе я не знаю, что с тобой сделаю.

— Передавай Зинаиде привет, — сказал Леонид Карлович и потянулся еще за одним блинчиком.

Тамары фыркнула и скрылась. Из коридора раздался сначала грохот дверцы, потом что-то упало. Потом громкие звуки, как будто она старалась обуваться так, чтобы производить максимально много шума.

— Кстати, у тебя туалетная бумага заканчивается, — сказала Тамара уже после того, как скрипнула открывающаяся дверь. — И в ванной черте что! Вот заметно, что женской руки в доме нет, а от Евки никакого толку нету! Балованная слишком выросла, королевишна!

Ева схватилась за голову и зажмурилась. И принялась шевелить губами. Вроде, кстати, даже не ругательства проговаривала беззвучно, а всего лишь считала.

— И лампочку в подъезде поменяй, она перегорела уже неделю как! — уже из подъезда закричала тетя Тамара.

Потом дверь наконец-то хлопнула. И в замке заскрежетал ключ.

Где-то с минуту мы все трое напряженно прислушивались, точно ли она ушла. И только потом как-то расслабились. Леонид Карлович встал, чтобы налить себе еще одну чашку чая, Ева принялась мурлыкать песенку и намазывать блинчик вареньем.